Тартанг Тулку - Время, пространство и знание

Хотя и не просто найти причину для того, чтобы поставить под сомнение фундаментальные характеристики нашей сферы, такая причина может быть вскрыта в инсайте «времени» второго уровня. Когда становится доступным основание для сомнения, ни один из аспектов подвергнутого сомнению порядка (такие, как «я», пространство, проходящее время или существование) не может остаться свободным от вопросов.

Путь к уверенности не проходит ни через «ясные и отчетливые идеи» (которые все еще просто обычное знание), ни через то, чтобы не ставить нашу реальность под вопрос. Скорее, мы должны пройти через вторую стадию, где неожиданно все может оказаться под вопросом, и продолжать движение к раскрытию Большого Знания.

Действительно, Большое Знание снимает всякое сомнение и неопределенность. Но оно не знает «истину», Оно не ограничивает реальность таким способом. Однако оно точно и хорошо информировано относительно того, что происходит.

Во всей игре Пространства и Времени Большое Знание является глубоким пониманием, свободным от замешательств и ошибочных атрибутов ценностей. Оно знает все как открытое, как не-созданное небытие.

Но благодаря такой открытой игре оно может в совершенстве различить — согласно оценкам, лелеемым в пределах отдельной сферы — между иллюзией и «реальностью», между одной вещью и другой, между «существованием» и «только видимостью», ценностью и тривиальностью.

Непоколебимая ясность Большого Знания приходит лишь после того, как мы увидим, что негибкое осознавание и провозглашение реальностью отдельной области переживания является на самом деле «временем», а не абсолютом, Это требование и свойство все повергать сомнению являются естественными процессами, внутренне присущими структуре пути (Времени) к Большому Знанию.

Поэтому важно как для точности в границах нашей сферы, так и для глубокой оценки безграничности Пространства и Времени непрерывно исследовать истины и очевидность, с которой мы встречаемся. И нам следует быть внимательными, чтобы преждевременно не прекратить такое исследование. Это особенно существенно для ищущих на путях религии и медитации.

Иногда неполный опыт инсайта считывания ведет медитирующих к мыслям, что «все — просто иллюзия», только «переживание», «ум» или «субъективное». Но это тоже вскоре кончается. Нет твердой несомненной природы также и у любого из этих оснований, если «время» глубоко понято в отношении к ним. Нет также и того, что «все» есть «просто переживание».

В более общем случае вторая стадия времени включает неограниченный спектр возможных прорывов. Большинство религиозных видений и пробуждений на протяжении истории попадает в эту категорию переживаний. Структура обычного времени вскрывается тем или другим способом, и обнаруживается дальнейшая открытость и полнота Пространства и Времени. Но обычно оно все еще как-то структурировано в терминах особого подхода, обусловливания прошлым и концептуальными категориями. Один может увидеть небеса так, другой испытывает совсем другое переживание в отношении к ним. Спасителей, ангелов и так далее — всех их можно видеть несовместимыми в разных видениях. Итак, чье же видение «истинно»? При переводе этих видений назад в первый уровень возникает изобилие догм, противоречий и споров.

Тем не менее закон считывания помогает разрешить эту проблему на нескольких уровнях. Он объясняет, почему различные религиозные инсайты необязательно противоречат один другому. Он может делать это, не принимая того, что все они «истинны» (подлинность чего?) и даже не отдаваясь идее, что «все относительно», поскольку закон считывания не описывает определенного рода реальность, будь она даже «относительной». Относительность в этом смысле — не слишком глубокое понимание.

Атеист критикует религиозного ищущего за веру в божество, которое, как об этом свидетельствует грубая очевидность, просто является собственной проекцией или верой ищущего. Инсайт считывания говорит о чем-то подобном, а именно, что обычное поведение религии включает в себя необоснованную структуру веры, не имеющую основания, и процесс ссылок, который в действительности ни на что за пределами себя не опирается. Но есть важное различие между этими двумя видами критики. Постижение «действия времени» не сохраняет размышляющее «я» как одинокое изолированное существо, напрасно ищущее и отчаявшееся найти контакт с чем-то высоким. Принцип считывания не исключает и доступности глубоких и безграничных аспектов жизни. Видение реальности атеистом само по себе демонстрируется как произвольная проекция и обобщение.

Есть не только относительная целостность, уверенность и бесконечность. Но это обнаруживается путем проработки тонкого уровня «считывания» второй стадии переживания. Этот процесс необходим, так как он помогает нам трансцендировать смыслы, абстрактное теоретизирование и визуализации, даже те из них, которые «произведены временем». Ибо мы можем научиться видеть даже кажущиеся трансцендентными видения, как очаровывающие послания, которые представляются «трансцендентными», пребывающими «за пределами значений» или «инсайтами в относительность».

Довольно легко найти дорогу к непривычным переживаниям, предлагаемым второй стадией «времени». Однако значительно труднее пройти, миновать эту стадию — со всеми ее видениями и реализациями — и перейти на третью стадию полноты осуществления. На втором уровне, где видения обретают свое значение, они могут стать тонкой ловушкой, повести к страстной увлеченности и застою. В связи с трудностью выйти за их пределы такие видения имеют тенденцию мешать полному разрешению и примирению.

При работе только с содержанием видений, без понимания действующего в этих увлекающих переживаниях времени, открытие к третьей стадии может оказаться случайным, редко достигаемым делом. Видения второй стадии имеют потенциал продолжаться вечно, если не поняты «время» и закон считывания, бросающий вызов самому себе.

Однако тенденция инсайта считывания обращаться на себя и подрывать свой собственный статус не оставляет такой проблемы. В отличие от случая видений, не обращающих внимания на «время», разрушительный характер инсайта считывания не является ловушкой или бесконечным регрессом, но переходит «через бугор» к третьему уровню. Как и в случае зигзагообразного «движения», изображенного на диаграмме в предыдущей главе, процесс все больше и больше разжигает Большое Знание, позволяющее полное переключение на третью стадию, взгляд Большого Времени.

Считывающий процесс, ставящий под сомнение то, что обычно не вызвало бы вопросов, не является ни нигилистической, ни разрушительной тенденцией. Когда мы сможем увидеть это из первых рук, мы обнаружим, что это — празднество чистоты, возвращение к «мудрой невинности», которая не видит ни зла, ни помрачений как действительно установленных.

Вероятно, теперь можно открыться более глубокому постижению упражнения 7. В этом упражнении вы проследили взаимодействие ума-мысли-эмоции-тела. Теперь рассмотрите, если вы (или более исчерпывающая «способность познавания») сможете постичь, новую форму такого взаимодействия, действительно охватывающего способ, которым ментальное и физическое даются как существующие. Это тонкое взаимное указывание (pointing).

Считывание устанавливает ум и тело, которые ссылаются или указывают друг на друга. Вы начинаете с принятия «ума», и он (посредством «времени») говорит: «Я есть ум; это — мысли; это — тело». Тот же процесс применим, если начать с физической стороны человеческого воплощения. Вы можете проследить (путь) туда и обратно, от точки к точке посредством такого указывания. Но в терминах большего понимания «действия времени» это указывание не указывает на что-либо — нет одной вещи, связанной с другой.

Как ум, так и тело можно поставить под вопрос. Фактически сама их видимость или появление (и указывание) является тем, что ставит их под сомнение. Многие предшествовавшие дискуссии (относительно «внешнего наблюдателя» и «свидетеля», открытие фокальной установки путем сбалансированного охвата и т. д.) являются теоретическими и неполными подходами к этому опытному инсайту относительно «указывания».

Даже указывания, использованные в представлении этого нового видения, в действительности вовсе не указывают на что-то. Они не «означают» чего-либо в том смысле, как это обычно делают теории и системы. Многое было сказано лишь затем, чтобы обнаружить, что «ничего» нельзя сказать. Так что это представление действительно подрывает все «высказывания», включая и само себя. Эти идеи и указывания говорят «ничто», потому что они ведут нас от более низкого состояния (первый уровень) к более высокому (третий уровень), которое в определенном отношении оказывается тем же, что и наше начало. Это непосредственно вызвано подрыванием всех смыслов, всякого понятия «быть ведомым» и даже самого понятия подрывания (истины, относительной к нашему подходу и считыванию) и того, что возможно соотнести «высокое» и «низкое» неким здоровым способом. Когда отмирает всякая тенденция быть суггестированным смыслами и целями, тогда может начать просвечивать реальное равновесие.