Мадджхима Никая - Сиддхартха Гаутама
10) По мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре свет и видение форм исчезали. Я подумал: «В чём причина и условие, что свет и видение форм исчезли?» Тогда я подумал: «Восприятие множественности возникло во мне{630}, и из-за восприятия множественности моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли. Мне нужно действовать так, чтобы ни сомнение, ни невнимательность, ни лень и апатия, ни страх, ни эйфория, ни инертность, ни чрезмерное усердие, ни слишком слабое усердие, ни сильное стремление, ни восприятие множественности более не возникали во мне вновь».
11) По мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре свет и видение форм исчезали. Я подумал: «В чём причина и условие, что свет и видение форм исчезли?» Тогда я подумал: «Чрезмерная медитация на формах возникла во мне{631}, и из-за чрезмерной медитации на формах моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли. Мне нужно действовать так, чтобы ни сомнение, ни невнимательность, ни лень и апатия, ни страх, ни эйфория, ни бездействие, ни чрезмерное усердие, ни слишком слабое усердие, ни сильное стремление, ни восприятие множественности, ни чрезмерная медитация на формах более не возникали во мне вновь».
Когда, Ануруддха, я понял, что сомнение — это изъян ума{632}, я отбросил сомнение, [этот] изъян ума. Когда я понял, что невнимательность… лень и апатия… страх… эйфория… инертность… чрезмерное усердие… слишком слабое усердие… сильное стремление… восприятие множественности… чрезмерная медитация на формах — это изъян ума, я отбросил чрезмерную медитацию на формах, [этот] изъян ума.
Нюансы развития божественного глаза и сосредоточения
По мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал свет, но не видел форм; я видел формы, но не воспринимал свет — даже в течение целой ночи, или целого дня, или целого дня и ночи. Я подумал: «В чём причина и условие этого?» Тогда я подумал: «Когда я не уделяю внимания образу форм, но уделяю внимание образу света, тогда я воспринимаю свет, но не вижу форм. Когда я не уделяю внимание образу света, но уделяю внимание образу форм, тогда я вижу формы, но не воспринимаю свет — даже в течение целой ночи, или целого дня, или целого дня и ночи».
По мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал ограниченный свет и видел ограниченные формы; я воспринимал безграничный свет и видел безграничные формы — даже в течение целой ночи, или целого дня, или целого дня и ночи. Я подумал: «В чём причина и условие этого?» Тогда я подумал: «Когда моё сосредоточение ограничено, моё видение ограничено. С ограниченным видением я воспринимаю ограниченный свет и ограниченные формы. Но когда моё сосредоточение безгранично, моё видение безгранично. С безграничным видением я воспринимаю безграничный свет и вижу безграничные формы — даже в течение целой ночи, или целого дня, или целого дня и ночи».
Когда, Ануруддха, я понял, что сомнение — это изъян ума, и [когда я] отбросил сомнение, [этот] изъян ума; когда я понял, что невнимательность — это изъян ума и [когда я] отбросил невнимательность… отбросил лень и апатию… страх… эйфорию… инертность… чрезмерное усердие… слишком слабое усердие… сильное стремление… восприятие множественности… чрезмерную медитацию на формах, [этот] изъян ума, то тогда я подумал: «Я отбросил эти изъяны ума. Теперь буду развивать сосредоточение тремя способами»{633}.
И тогда, Ануруддха, я развивал сосредоточение с направлением ума [на объект медитации] и с удержанием ума [на объекте медитации]. Я развивал сосредоточение без направления, но только с одним удержанием. Я развивал сосредоточение без направления и без удержания. Я развивал сосредоточение с восторгом. Я развивал сосредоточение без восторга. Я развивал сосредоточение, сопровождаемое удовольствием. Я развивал сосредоточение, сопровождаемое невозмутимостью{634}.
Когда, Ануруддха, я развил сосредоточение с направлением и удержанием… когда я развил сосредоточение, сопровождаемое невозмутимостью, знание и видение возникли во мне: «Непоколебимо моё освобождение. Это моё последнее рождение. Не будет больше нового существования».
Так сказал Благословенный. Достопочтенный Ануруддха был доволен и восхитился словами Благословенного.
МН 129
Балапандита сутта — Глупцы и мудрецы
редакция перевода: 27.01.2016
Перевод с английского: SV
источник:
"Majjhima Nikaya by Nyanamoli & Bodhi, p. 1016"
(Метафоры и описания страданий в нижних мирах и счастья в высших)
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Саваттхи в роще Джеты в монастыре Анатхапиндики. Там Благословенный обратился к монахам так: «Монахи!»
«Учитель!» — ответили они. Благословенный сказал следующее:
Глупец
«Монахи, есть эти три характеристики глупца, [три] признака глупца, [три] черты глупца. Какие три? Глупец — этот тот, кто обдумывает плохие мысли, говорит плохие слова, совершает плохие поступки. Если бы глупец не был бы таким, то как мудрец узнал бы о нём следующее: «Этот человек — глупец, нечистый человек»? Но поскольку глупец — этот тот, кто обдумывает плохие мысли, говорит плохие слова, совершает плохие поступки, мудрец знает о нём следующее: «Этот человек — глупец, нечистый человек».
«Глупец трояко чувствует боль и уныние здесь и сейчас. Если глупец сидит в собрании или на улице или на площади, и люди там обсуждают некие уместные и значимые дела, то тогда, если глупец — это тот, кто убивает живых существ, берёт то, что не дано, неподобающе ведёт себя в чувственных удовольствиях, лжёт, потакает вину, спиртному, одурманивающим веществам, что являются основой для беспечности — то он думает: «Эти люди обсуждают некие уместные и значимые дела. Во мне есть эти вещи, и [другие] видели, что я пускаюсь в эти вещи». Таков первый вид боли и уныния, который чувствует глупец здесь и сейчас.
Далее, когда
