Барбара Пим - Замечательные женщины
– Так и чудится, что это кто-то из знакомых, – посетовала Уинифред. – Что, если бы мы взаправду его знали и кто-то увидел бы его среди других вещей? Каким это стало бы шоком! Я думаю, надо вынуть фотографию – в конце концов, покупают ведь рамки.
– Не думаю, что их принесли их родные, – утешила я ее. – Скорее всего, фотографии годами пылились в кладовке, и никто не знает, кто на них изображен.
– Пожалуй, да. Но сама мысль о ненужности… Словно на благотворительный базар послали реального человека… Понимаете? Чем старше становишься, тем острее это чувствуешь. Молодежь, конечно, только посмеялась бы.
Я прекрасно понимала, что она имеет в виду, ведь старая дева без родных и друзей вполне может стать ненужной. Я ощущала это даже острее Уинифред: кто, собственно, обо мне заплачет, когда меня не станет? Дора, брат и сестра Мэлори, пара человек из моей старой деревни, возможно, пожалеют, но ни в чьей жизни я в первых строках не значусь. Меня так легко было бы заменить… Я решила не обсуждать это с Уинифред, по натуре склонной к романтике и меланхолии и тому, чтобы воображать себя в разных ситуациях. У кровати она держала томик стихов Кристины Россетти, переплетенный в мягкую зеленую замшу, хотя, насколько я знала, не обладала опытом, к которому относились часто цитируемые ею строки. Я была совершенно уверена, что, имейся кто-нибудь, о ком она могла бы подумать, прочитав: «Ты их забудь с улыбкой в тишине. Не вспоминай и прочь гони печаль», – она непременно бы мне рассказала.
– Уж вам-то это не грозит, – весело сказала я. – Бог знает, что бы Джулиан без вас делал.
– И правда! – Она рассмеялась, словно вдруг что-то вспомнила. – Видели бы вы его сейчас! Он забрал себе в голову, что покрасит комнаты, которые мы собираемся сдавать. Даже не представляете, какой погром он учинил! Я начала помогать, но вспомнила, что надо разобрать вещи, так что мисс Стэтхем, мисс Эндерс и сестра Блэтт дают ему наверху полезные советы.
– О боже, думаю, ему нужна более практичная помощь, – отозвалась я. – Можно мне подняться посмотреть?
– Да, пожалуйста, а я останусь здесь. Наверное, куплю себе эту юбку, – услышала я ее бормотание. – Ее еще носить и носить.
Женские голоса, звучавшие на повышенных тонах, привели меня в большую комнату на верхнем этаже, где я застала Джулиана Мэлори сидящим на ступеньке стремянки с кистью в руке и в старой сутане, теперь пестревшей мазками краски. Рядом стояли мисс Стэтхем и мисс Эндерс, две маленькие, похожие на птичек женщины, которых я иногда путала, а также сестра Блэтт в сером форменном платье, кряжистая и розовощекая, деловитая и прямолинейная.
Все рассматривали стену, которую Джулиан, по всей очевидности, только что закончил красить.
– Очень надеюсь, что, когда высохнет, цвет изменится, – сказала сестра Блэтт. – А то он любого с ума сведет.
– На банке было написано «Старое золото», – несчастным голосом отозвался Джулиан. – Может, я слишком густо замешал?
– Консистенция жидкой сметаны, – прочла на банке мисс Эндерс. – Вот как должно быть.
– Трудно, конечно, вспомнить, какая она, сметана, – сказала мисс Стэтхем. – Наверное, жидкая сметана – это как пенка на молоке.
– О, Милдред! – Жестом отчаяния Джулиан махнул в мою сторону кистью, обрызгав всех каплями краски. – Спасите нас!
– Чем я могу помочь?
– Ничем, – почти удовлетворенно отозвалась сестра Блэтт. – Боюсь, отец Джулиан покрасил стену не в тот цвет. Остается только дождаться, пока высохнет, и придать ей более светлый оттенок. И вообще краска легла подтеками. – Нагнувшись, она уставилась в стену. – Боюсь, мне совсем не хотелось бы жить в комнате такого цвета.
– А я думаю, что, когда высохнет, посветлеет, – с надеждой ответила я.
– Жаль, что не поручил это ребятам из молодежного клуба, – сказал Джулиан. – Боюсь, по части практических дел я не мастер. Мне всегда думалось: какое, наверное, испытываешь удовлетворение, сделав что-то хорошее своими руками. Уверен, я достаточно часто это проповедовал.
– Ну, в земной юдоли удовлетворение нам не положено, – отрезала сестра Блэтт. – В этом, вероятно, все дело.
Джулиан улыбнулся.
– Жестоко, конечно, что мне не позволительна даже столь малая радость, но сегодня я определенно научился смирению, так что вся эта затея не пропала даром. А ведь казалось-то так просто, – печально добавил он.
– М-да, ничто не бывает так просто, как кажется, – самодовольно отозвалась мисс Стэтхем.
– Определенно не бывает, – согласилась мисс Эндерс, которая была портнихой. – Мои клиентки часто говорят, что хотят сами сшить себе хлопчатое платье или прямую юбку, а потом обнаруживают, что это далеко не так просто, и бегут ко мне, чтобы я поправила.
– Жаль, что вы не можете поправить это, мисс Эндерс. – Джулиан сгорбился на своей стремянке.
– Смотрите, – вмешалась я, – действительно становится светлее, и высыхает довольно ровно. Наверное, естественно, что жидкая краска гораздо более темная.
– И правда, – согласилась сестра Блэтт. – Теперь цвет уже довольно приятный.
– Какая вы умная, Милдред, – благодарно сказал Джулиан. – Я знал, что вы поможете.
– Ну, теперь, когда мы наставили вас на нужный путь, пора нам и своим пойти, – добродушно произнесла сестра Блэтт.
– Спасибо за помощь и советы, – с толикой иронии отозвался Джулиан.
– А потолок отец Мэлори покрасить попытается? – вполголоса спросила мисс Стэтхем.
– Это самое сложное, – объяснила мисс Эндерс.
– Будучи пастырем, он непременно должен совершить подвиг, – жизнерадостно рассмеялась сестра Блэтт. – Возможно, мисс Лэтбери ему поспособствует. Боюсь, моего веса стремянка не выдержит, – довольно добавила она, опуская взгляд на свои обтянутые серым телеса. – И вообще, я считаю, что сначала надо было красить потолок, а только потом стены. Если будете красить потолок теперь, отец, стены белым забрызгаете.
– Наверное, да, – терпеливо отозвался Джулиан. – Замечательные женщины, – вздохнул он, когда они ушли. – Может, прервемся на чай?
– Вы могли бы поискать добровольцев из хора или молодежного клуба, пусть они закончат, – предложила я. – Уверена, Тедди Лимон с этим прекрасно справится. Мужчины любят возиться с красками и побелкой.
– Полагаю, меня нормальным мужчиной считать нельзя, – сказал Джулиан, снимая заляпанную желтым сутану и вешая ее на стремянку, – но у меня тоже есть тяга к подвигам.
Уинифред мы нашли в коридоре с ящиком чучел птиц.
– Смотрите, это, как обычно, от миссис Ноуд, – сказала она.
– В ее доме, наверное, совсем не осталось птиц, учитывая, что она на каждый базар присылает по несколько штук, – заметила я.
– Нет, там еще уйма, – возразил Джулиан. – Эти, кажется, из чулана. В холле экземпляры получше – кое-какие довольно угрожающие, с распростертыми крыльями. А эти совсем маленькие, почти как воробышки.
– Эти разойдутся как горячие пирожки, – сказала Уинифред. – За них всегда идет драка. Пойдем выпьем чаю.
Чаепитие в этом доме всегда было наиболее безопасным приемом пищи, а сегодня даже подали невзрачный с виду пирог.
– Надо спросить Нейпиров, нет ли у них чего-нибудь для базара, – предложила я. – У него, вероятно, найдется какой-нибудь старый костюм, который ему больше не нужен, или, возможно, форма без петлиц и нашивок.
– То и дело слышишь, как муж вернулся домой и обнаружил, что его гражданскую одежду сожрала моль, – серьезно откликнулась Уинифред. – Ужасный, наверное, шок.
– За этим надо бы приглядывать женщинам, – заметил Джулиан. – Шарики от моли, камфара и так далее, – неопределенно добавил он. – Я полагаю, вполне возможно держать моль в узде. Как по-вашему, миссис Нейпир в этом отношении исполнила свой долг?
– Не знаю, – протянула я, так как мне пришло в голову, что скорее всего нет. Я не могла представить, чтобы она методично занималась такими хозяйственными мелочами.
– А с ним самим вы познакомились? – спросила Уинифред.
– О да, он совершенно очарователен. Недурен собой, мил, и с ним так легко разговаривать. Мне он очень по душе.
– Можно подумать, вы влюбились, – подтрунивая, сказал Джулиан, – раз уж он произвел столь благоприятное первое впечатление.
– Глупости! – запротестовала я. – Мы с ним встречались только однажды, и он скорее всего моложе меня. К тому же женат.
– Очень рад это слышать, Милдред, – уже серьезнее сказал Джулиан. – Многие сегодня забывают, что это должно быть преградой.
– Ну же, Джулиан, не надо проповедей, – попросила Уинифред. – Ты сам знаешь, Милдред никогда не сделает ничего дурного или глупого.
Я с легкой грустью подумала, что это слишком уж верно, и понадеялась, вдруг остальные видят меня в чуточку ином свете. Добродетель – прекрасное свойство, и нам всем следует к ней стремиться, но иногда она немного угнетает.
– Передай Милдред что-нибудь поесть, – попросила брата Уинифред.
