Томас Пинчон - Край навылет
И раньше ей следовало бы допетриться до странной обессвеченности его глаз сегодня – это дефицит безотносительно к мирской усталости. «Отставка» – эвфемизм, и ей отчего-то сомнительно, что он тут по программе кардиофитнеса для среднего возраста. Все больше и больше это ощущается как перечень закругляемых задач, который он перебирает перед тем, как двинуться дальше.
В каковом случае, Максин, хватит уже сумасбродить насчет вечера со свиданкой, она чует холодный сквозняк сквозь какой-то разошедшийся шов в ткани дня, и тут нет такой компенсации, которая бы стоила каких бы то ни было дальнейших инвестиций помимо:
– Поглядим-ка, у вас сколько было, три? Гигаччино и еще бублики…
– Три бублика плюс денверский омлет-делюкс, у вас обычный подрумяненный…
На тротуаре ни один из них не может отыскать формулу, которая позволит им разойтись хоть сколько-то изящно. Поэтому еще полминуты молчания, и они наконец кивают и отворачиваются идти в разные стороны.
По пути домой она минует соседскую пожарную часть. Все внутри, что-то делают с одной машиной. Максин узнает того парня, которого постоянно видит в «Добром пути», тот покупает еду в огромных количествах. Они улыбаются и машут. Милый парнишка. В иных обстоятельствах…
Коих, как водится, всегда недостает. Она петляет среди ежедневных охапок цветов на тротуаре, которые немного погодя уберут. Список пожарных, погибших 11 сентября, хранится где-то внутри, в месте поинтимнее, подальше от публичного лица, его может посмотреть любой, если попросит, но иногда больше уважения в том, чтобы не вывешивать такое на доску объявлений.
Если дело не в плате, не в славе, а иногда не возвращаешься, в чем же оно тогда? Отчего эти парни выбрали приходить, работать суточными сменами, а потом продолжать работу, и дальше бросаться в те тряские руины, прожигать сталь, выводить одних в безопасные точки, вытаскивать части кого-то еще, в итоге болеть, мучиться кошмарами, никакого уважения, смерть?
Чем бы ни было оно, опознает ли Виндуст такое вообще? Насколько далеко отъехал он от рабочих реалий? Какого прибежища искал он, и какое дали, если дали?
Благодарение все ближе, а район, зверства террористов там или нет, возвращается к своему прежнему несносному я, и пик настает вечером перед праздником, когда улицы и тротуары под завязки забиты людьми, съехавшимися в город поглазеть на Надувание Шариков к параду «Мейсиз». Повсюду копы, безопасность густа. Очереди вываливаются из дверей любой едальни. Там, куда обычно можно зайти, заказать пиццу с собой и ждать не дольше, чем она испечется, теперь запаздывают минимум на час. Всякий на тротуаре – пешеходный «мерседес», погряз в своих правах – толкается, огрызается, лезет вперед даже без изначально-ненагруженного-смыслом местного эвфемизма «извините».
В этот вечер Максин оказывается посреди живой картины классического поведения ГНЙ, ибо допустила ошибку – предложила раскошелиться на индюшку, если Элейн ее приготовит, и решила урегулировать вопрос, заказав ее заблаговременно в «Крумирацци», гурманской лавке ближе к 72-й. Она приходит туда после ужина, а там битком сильней, чем в подземке пикового периода, встревоженных граждан, набирающих припасы для своих Благодарственных пиршеств, и очередь за индюшками складывается восемь или десять раз и движется очень, очень медленно. Люди уже орут друг на друга, и учтивость, как и все на полках, в дефиците.
Серийный нарушитель очереди медленно продвигается к прилавку с индюшками, крупный белый альфа-самец, чьи навыки общения, если они есть, все еще в бете, угрожая публике так, что люди один за другим расступаются.
– Прошу прощенья! – Пропихиваясь мимо пожилой дамы, стоящей в очереди сразу за Максин.
– Тут без очереди лезут, – орет дама, срывая с плеча сумочку и готовясь ее дислоцировать.
– Вы, должно быть, не из города, – Максин, обращаясь к нарушителю, – у нас в Нью-Йорке, понимаете, то, как вы себя ведете? Считается тяжким уголовным преступлением.
– Я спешу, сука, отвали, если разбираться снаружи не хочешь.
– Ай. Так пыхтел и добрался только досюда? Я вам так скажу, вы идите и подождите меня снаружи, ладно? Я не очень долго, честное слово.
Перестроившись на негодование:
– Мне полный дом детей кормить… – Но его обрывает голос откуда-то с погрузочной аппарели, воплем:
– Эй, засранец! – И пушечным ядром над головами толпы прилетает замороженная индейка, лупит докучливого яппа прямо по башке, сшибает его наземь и отскакивает от головы в руки Максин, которая стоит моргает ей, как Бетти Дейвис какой-нибудь телке, с которой неожиданно должна делить кадр. Она передает объект даме за ней.
– Ваше, я полагаю.
– Что, после того, как она его трогала? ну спасибо.
– Я возьму, – грит парень еще дальше за ней.
Очередь ползет вперед, и все тщательно стараются наступить на падшего нарушителя, а не переступать через него.
– Приятно видеть, как старый городок возвращается к норме, ну. – Знакомый голос.
– Роки, что вы делаете в этих своясях?
– Да Корнелия не может пережить Благодарение без этой конкретной марки начинки, на которой выросла, в «Дине-и-ДеЛуке» кончилась, а «Крумирацци» – единственное место в ГНЙ, где есть.
Максин щурится на гигантский пластиковый мешок, который он несет.
– «Выборъ Скуанто, Подлiнный Старо-давнiй Рецептъ БАСПовъ».
– Там антикварный белый хлеб применяется.
– «Антикварный»…
– «Чудо-Хлеб» еще тех времен, когда его не продавали резаным.
– Это ж семьдесят лет, Роки, он разве не плесневеет?
– Затвердевает, как цемент. Его отбойными молотками крошить приходится. От такого в нем заводится что-то экстра. А почему вы стоите в этой очереди, я вас принимал скорей за поклонницу «Суифт-Баттерболла».
– Да вот подумала маму выручить. Как обычно, ошиблась. Посмотрите на этот ебаный зоопарк. Место кармических преступлений. Считаете, в еду не просочится?
– В этом году вся семья вместе собирается, э?
– Увидите в «Почте». «Среди задержанных для наблюдения…»
– Эй, ваш дружок из Монреаля? Этот парнишка Феликс с античпокалкой? Мы даем ему промежуточные средства. У Клубня Копушмана шестое чувство, он говорит, валяйте.
– Так вы меня сейчас нанять хотите или подождете, когда Феликс будет, как это называет Бобби Дэрин, «за морем»?
– Ну, ОК, он крутится, что с того, я сам такой был, могу его понять, да и вообще кто я такой, чтоб быть умнее, чем Дин Мартин Диссонанса?
35
Как оказывается, Благодарение в итоге – не ужас-ужас. Вероятно, как-то повлияло 11 сентября. За столом на манер седера оставлено пустое место, не для пророка Илии, а для одной или скольких-нибудь неведомых душ, кого пророчество в тот день подвело. Звуковая среда пригашена, без кромок. Эрни с мальчиками устраиваются перед ежегодным марафоном «Звездных войн», Хорст и Ави обсуждают спорт, комнаты наполняет запах готовки, Элейн скользит и выскальзывает из столовой, кладовки и кухни, армия обитающих в щелях эльфов, состоящая из одной женщины, Максин и Брук к концу дня достигли паритета колкостей, не размещая друг против друга никакого смертельного оружия, еда, как это столь часто бывает у Элейн, есть форма путешествий во времени, индюшка, к счастью, без сглаза, несмотря на свое «крумираццево» происхождение, выпечке как-то удалось избежать роковой предрасположенности Брук к чрезмерной замысловатости, и она даже включает в себя то, что Отис в своей восторженной рецензии называет нормальным тыквенным пирогом. Эрни щадит всех с речью и лишь показывает на пустой стул стаканом яблочного сидра.
– Все, кому следовало сегодня праздновать, но не празднует.
Когда они уходят, Ави отводит Максин в сторонку.
– Твоя контора – там есть что-нибудь вроде черного хода?
– Хочешь заскочить, чтобы тебя никто не видел. Может… стоит устроить где-нибудь завтрак?
– Эм…
– Слишком на людях, ОК, тогда вот что сделай, завернешь за угол, там ворота для доставок, которые обычно открыты, зайдешь во двор, держись правее, увидишь дверь, закрашенную красным суриком, служебный лифт сразу за ней, я на третьем. Сначала позвони.
Ави прокрадывается в контору замаскированным, джинсы для него слишком тощие, на майке надпись «ВСЕ ВАША БАЗА ПРИНАДЛЕЖАТЬ НАМ», мохнатый белый «Кангол 504», который Дейтона окидывает тремя взглядами, сделав вид, будто поправляет очки.
– Решила было, что это Сэм, Король Клевизны, тут ходит среди нас. Клиенты на мою жопку слишком уж хиповы становятся, миз Максин!
– Ты никогда с моим зятем не встречалась? – Ави снимает шапочку, и под ней на нем ермолка. Двое с опаской жмут друг другу руки.
– Я тогда просто котелок кофея заделаю, а.
– Удачный момент выбрал, Ави, парень с пончиками был тут всего минуту назад.
– Хотел спросить, где теперь в этом районе? Мы в город возвращаемся, даже «Рояля» на 72-й нет.
