Сара Уотерс - Ночной дозор
Через секунду фургон повернул и остановился. Распахнулись дверцы. Внутрь забралась Микки, за ней виднелся кто-то еще – сестра в белом чепце, который в лунном свете казался ярким и бесформенным.
– Снова ты, Лэнгриш! – сказала сестра. – Ну, чем нынче порадуешь?
Крепко сжимая пальцы Вив, Кей посмотрела на Микки. И перебила, когда та собралась ответить.
– Выкидыш, – твердо сказала она. – С осложнениями. Полагаю, эта женщина, миссис Харрисон, сильно расшиблась. Очень большая кровопотеря и замутненное сознание.
– Понятно, – кивнула сестра. Она отшагнула в сторону и крикнула санитару: – Эй ты! Да, ты! Давай каталку и пошевеливайся!
Микки опустила голову и молчала. Потом весьма мрачно стала развязывать ремни, которые удерживали Вив на койке.
– Ну вот, Вивьен, все в порядке, – сказала Кей, когда с ремнями было покончено.
Вив все не отпускала ее руку.
– В порядке? Точно?
– Да, осталось только вас перенести. Теперь послушайте-ка меня. – Кей говорила торопливым шепотом. Оглянулась через плечо и коснулась щеки Вив. – Вы слушаете? Смотрите на меня… Ваша карточка страхования и продуктовая книжка, Вивьен… Я прорвала подкладку на вашем пальто… Скажете, потеряли их, когда упали. Ясно? Вы меня понимаете, Вивьен?
Вив все понимала, но мысли уплывали к чему-то другому, что казалось более важным. Ее рука выскользнула из руки Кей, и в пальцах забегали мурашки. Пальцы были липкие, холодные и голые…
– Кольцо! – вскрикнула Вив. Теперь мурашки забегали в губах. – Я потеряла кольцо. Потеряла…
Тотчас она вспомнила, что не теряла его. Сняла, чтобы смыть под ним кровь, и положила возле крана на раковину в той чудной ванной. Вив дико посмотрела на Кей.
– Это не важно, Вивьен, – сказала та. – Главное другое.
– Каталка подъехала, – буркнула Микки.
Вив пыталась встать.
– Кольцо, – задыхаясь, повторяла она. – Реджи дал мне кольцо. Чтобы мистер Имри подумал…
– Тихо, Вивьен! – настойчиво говорила Кей. – Вивьен, тихо! Кольцо – это не важно.
– Мне надо вернуться.
– Куда? – рявкнула Микки. – Черт побери, Кей!
– Ну что там? – окликнула сестра.
– Я должна вернуться! – вырывалась Вив. – Пустите меня, надо забрать кольцо! Без него все напрасно…
– Вот ваше кольцо! – вдруг сказала Кей. – Вот оно. Смотрите.
Она отстранилась, свела руки, потом словно что-то с них выкрутила и протянула золотой ободок. Все произошло быстро и неуловимо, точно фокус.
– Значит, вы его все-таки забрали? – изумленно выдохнула Вив.
– Да, – кивнула Кей и надела кольцо на ее палец.
– Оно какое-то другое.
– Это вам кажется, потому что вы нездоровы.
– Правда?
– Конечно. Только не забудьте о другом. Обхватите меня за плечи. Крепче. Вот, умница.
Вив почувствовала, что ее поднимают. Затем выносят на холодный воздух… Когда Кей на прощанье взяла ее руку, ответить на пожатие не было сил. Она не смогла даже сказать «спасибо» или «до свидания». Вив закрыла глаза. Едва ее ввезли в больничный вестибюль, как завыли сирены тревоги.
Сирены Хелен услышала из квартиры Джулии на Макленбург-Сквер. Вслед за ними почти сразу затрещало и забухало. Подумав о Кей, она приподняла голову.
– Как думаешь, где это?
Джулия пожала плечами. Она встала покурить и нашаривала в пачке сигарету.
– Может, в Килбурне? Не определишь. Давеча я была уверена, что бабахнуло на Юстон-роуд. Оказалось, в Кентиш-Тауне. – Джулия подошла к окну, оттянула штору и приникла к щелке между серыми картонками из-под талька. – Ой, какая Луна! Что-то невероятное.
Хелен прислушивалась к разрывам.
– Вот опять, – вздрогнула она. – Пожалуйста, отойди от окна.
– Тут нет стекла.
– Знаю, но… – Хелен протянула руку. – Все равно, иди сюда.
Джулия выпустила штору.
– Сейчас, минутку.
Она подошла к камину и от углей подожгла скрученную бумажку, чтобы прикурить сигарету. Выпрямившись, поставила ногу на пуфик, затянулась и откинула голову, смакуя вкус табака. Совершенно голая и раскрепощенная, в отблесках пламени она казалась древней гречанкой на берегу озерка с какого-нибудь сочного викторианского полотна.
Хелен замерла, разглядывая ее.
– Тебе очень подходит твоя фамилия,[54] – тихо сказала она.
– Как это?
– Джулия, Стоящая. Всегда хочется поставить запятую. Неужели раньше никто тебе этого не говорил? Ты смотришься как собственный портрет… Иди сюда. Озябнешь.
Впрочем, хорошо законопаченная комната не выстуживалась. Джулия откинула со лба спутанные волосы, медленно прошла к кушетке и забралась под одеяло. Закинув руки за голову, она лежала голая по пояс и курила на пару с Хелен, которая подносила к ее губам сигарету. Покурив, Джулия закрыла глаза. Хелен смотрела, как от дыхания вздымаются и опадают ее грудь и живот, как пульсирует ямка в основании шеи.
Послышался глухой удар очередного далекого разрыва, затем всплеск зенитного огня и неясный гул самолетов. В квартире наверху беспокойно вышагивал поляк: скрип половиц сообщал о его перемещениях по комнате. Внизу играло радио, и кто-то шуровал в камине уголь, о чем извещало эхо в трубе. Все эти звуки были теперь знакомы, как стали привычны одеяла, подушки и разнородная мебель в комнате Джулии. За последние три недели Хелен вот так лежала здесь раз шесть-семь. И снова она сказала себе: «Все эти люди не подозревают, что мы с Джулией голые лежим здесь в объятьях друг друга…» Это казалось невероятным. Она чувствовала себя незащищенной, восхитительно уязвимой, будто плоть, скрывающую нервы, содрали, счистили, как кожуру.
Теперь я уже не смогу пройти по комнате, размышляла Хелен, включить радио, поворошить кочергой в камине – и вообще сделать что-нибудь без того, чтобы не подумать о любовниках, которые, возможно, обнимаются в соседней комнате.
Она поднесла руку к плечу Джулии, но не коснулась – пальцы зависли в дюйме от кожи.
– Что ты делаешь? – спросила Джулия, не открывая глаз.
– Я тебя прорицаю, – сказала Хелен. – Чувствую, как в тебе вздымается жар. Ощущаю в тебе жизнь. Знаю, где твоя кожа бледна, а где смуглее. Где она чистая, а где в веснушках.
Джулия схватила ее пальцы.
– Ага, теперь ты ослеплена!
– Да, ослепленная любовью.
– Прямо название книжки. Этакой книженции Элинор Глин[55] или Этель М. Делл.
– Джулия, ты не чувствуешь себя слегка помешанной?
Джулия задумалась.
– Я чувствую себя пронзенной стрелой.
– Всего лишь стрелой? Я чувствую себя загарпуненной… Нет, это слишком грубо. Такое ощущение, будто в грудь вонзили маленький крючок…
– Насколько маленький?
– Как вязальный, даже меньше.
– Как застежка?
– Точно, как застежка! – засмеялась Хелен.
Возник четкий образ – вероятно, что-то из детства: потускневшая серебряная застежка с чуть выщербленной перламутровой головкой. Хелен прижала руку к груди в том месте, где, по ее представлениям, располагалась душа:
– Кажется, будто сюда вонзилась застежка, которая по частичке вытягивает мое сердце.
– Жуть какая, – сказала Джулия. – Экая ты извращенка! – Она поцеловала пальцы Хелен и стала их разглядывать, бормоча: – Какие у тебя ноготки… Маленькие ноготки, маленькие зубки.
В комнате стоял полумрак, но Хелен застеснялась и убрала руку.
– Не смотри на меня, – сказала она.
– Почему?
– Я… этого не стою.
Джулия засмеялась.
– Ты дуреха!
Обе закрыли глаза, и Хелен, видимо, задремала. Сквозь сон она слышала, как Джулия встала, накинула халат и пошла в туалет, но вырваться из липкой дремы удалось, лишь когда снова стукнула дверь, известившая о возвращении подруги.
– Который час? – Хелен схватила будильник. – Боже, без четверти час! Надо идти. – Она потерла лицо и вновь повалилась навзничь.
– Полежи до часу, – сказала Джулия.
– Пятнадцать минут – что толку?
– Тогда можно я пойду с тобой? Провожу тебя до квартиры. – (В ответ Хелен замотала головой.) – Ну пожалуйста! Ты же знаешь, мне лучше пройтись, чем торчать здесь.
Джулия стала одеваться. Ее одежда кучей валялась на полу; нагнувшись, она выудила лифчик и трусики, потом влезла в брюки и натянула блузку; нахмурившись и уткнув в грудь подбородок, застегнула пуговицы. Затем встала к зеркалу и ладонями разгладила лицо.
Хелен наблюдала за ней с кушетки. Казалось невероятным, неправдоподобным, что Джулия вот так запросто дарит ее взгляду свою красоту. Было удивительно и даже чуть страшно думать, что часом раньше она лежала в ее объятьях, открывала рот и раздвигала ноги навстречу ее губам, языку и пальцам. Казалось немыслимым, что она позволит себя поцеловать, если Хелен сейчас встанет и подойдет к ней…
Джулия перехватила ее взгляд и усмехнулась в притворном возмущении.
– Еще не надоело смотреть?
Хелен потупилась.
– Вообще-то я и не смотрела.
– Будь ты мужчиной, я бы попросила тебя выйти, пока одеваюсь. Хочу оставаться для тебя тайной.
