Барбара Вайн - Ковер царя Соломона
– Так будет лучше. Там немного пройдемся.
Флейтист взглянул на него и отвернулся. Он чувствовал себя скованно, словно кто-то держал его в кулаке. Впервые с начала этой истории было недвусмысленно сказано вслух, что они собираются сделать нечто противозаконное, наказуемое и могут из-за этого попасть в беду. Впрочем, он уже давно должен был понять, что это не было приключением или шалостью, вроде игры на музыкальных инструментах в метро, за которую грозил разве что выговор от полицейского.
– Ты же только сделаешь фото, да? – спросил Том.
– Лучше не думай об этом! – хохотнул Аксель.
Он еще может повернуть назад, еще не поздно, думал музыкант. Деньги, которые он получил, так и лежат нетронутыми, и он может вернуть их. Ерзая на сиденье, Мюррей думал, что дело вовсе не в этой тысяче фунтов и даже не в оставшихся девяти тысячах, а в его страхе перед реакцией Джонаса. То есть не в страхе, а в опасении, что тот заподозрит его в трусости. Флейтисту не хотелось, чтобы другой мужчина разочаровался в нем и перестал ему доверять. «Какой же я все-таки слабак», – подумал он.
Таксист высадил их неподалеку от площади, и они двинулись дальше. Том поинтересовался у Акселя, далеко ли им идти, но вместо ответа тот указал на свой рюкзак, весивший в несколько раз больше, чем у его напарника. Они топали по Нью-Оксфорд-стрит. Джонас направился на Хай-Холборн, свернул направо к проулку Литтл-Тернстайл и дальше к Гейт-стрит и Твайфорд-плейс.
Мюррей никогда еще здесь не был. Площадь была неярко освещена и выглядела пустынной. Обогнув какое-то здание, они свернули на улицу. Аксель сказал, что это – музей Соуна. Район представлял собой мешанину домов викторианской эпохи, в основном превращенных в офисы, и построенных для тех же целей бетонных коробок. Узкий переулок, открывшийся между последним рядом викторианских зданий и первым рядом бетонных, похоже, был именно тем, куда Джонас и направлялся. Они прошли его до конца и остановились перед солидно выглядящей дверью. Аксель достал ключи и открыл сначала верхний замок, а потом – нижний. За этой дверью оказалась еще одна – Джонас открыл и ее. Войдя в небольшой холл, они зажгли свои фонарики. Лучи высветили конторку с двумя телефонами, небольшой компьютер сзади на полке и какие-то таблички, прочитать которые в тусклом свете фонариков было невозможно.
– Не хочу пользоваться лифтом, – сказал Аксель. – Поднимемся по лестнице.
Лестница была крутой, но довольно широкой. Первый раз в жизни Том попал туда, где не имел права находиться. Он вломился в чужой дом. Они поднялись по семидесяти двум ступенькам, миновав три этажа. Первый – элегантно обставленный, с обоями и подобранными в тон коврами в черно-синих тонах. Потом, поднявшись на четырнадцать ступенек, они попали в какую-то металлическую пещеру – панели на стенах, прежде позолоченные, теперь потемнели и облупились. На стене блеснуло название издательства, о котором Мюррей никогда не слышал.
На самом верху находился коридор. Этот этаж выглядел, по сравнению с другими, скорее служебным помещением. Вместо ковра на полу лежала керамическая плитка. Двери здесь были открыты, и флейтисту показалось, что это чья-то квартира. В одной комнате фонарик высветил кровать, в другой – кухонную мебель.
Впоследствии Том уверил себя, что именно в этот момент почувствовал себя плохо. Он явственно ощутил приближение беды. В то же время молодой человек вынужден был признать, что не осознавал тогда всего до конца и не мог предвидеть что-либо нехорошее, поскольку не случилось ровным счетом ничего, что могло бы всерьез его насторожить. Название издательства ничего ему не говорило, черно-синие ковры и легкий, немного искусственный цитрусовый запах моющего средства, которым пропахли все помещения, ни о чем не напоминали.
Конечно, притворяться, что ничего особенного не происходит, было уже невозможно, но Мюррей достиг того психологического состояния, когда его естественная наивность граничила уже со слабоумием.
Когда они проходили мимо лифта, фонарик Тома случайно высветил на стене табличку: яркий круг со стрелкой, указывающей вправо, и выгравированной надписью «Энджелл, Шеррер и Кристиансон».
Он мгновенно отдернул руку. Свет от фонарика Акселя лужицей плескался у их ног. Музыкант снова украдкой посветил на ту стену и едва не закричал, что это та самая контора, где работает Алиса, но его остановило какое-то шестое чувство. Он ощутил, что стоит на краю пропасти. Потом, вспоминая о своих предчувствиях, Том решил, что закричать ему помешала связка ключей, болтающаяся в руке его спутника и поблескивающая в свете фонарика.
Он продолжал, как робот, идти за Джонасом. Наконец они вышли на тесную лестничную клетку. Наверху имелась дверь. Ключи им не понадобились: в замке уже торчал ключ. Аксель повернул его, открыл замок и шагнул в проем. Пахнуло сыростью. Флейтисту показалось даже, что, по сравнению с теплым воздухом внутри, там было морозно. Он шагнул в ночь вслед за своим предводителем.
Они были на крыше. Там было темно: свет исходил только от едва проступавшей сквозь облачную дымку луны. Внизу расстилалась панорама улиц, таинственно освещенных желтыми фонарями. Крыша казалась плотом, плывущим по светящемуся морю. На ее покрытой гудроном поверхности тут и там виднелись разнообразные выступы и наросты: мачты, каминные трубы, вытяжки и дымоходы. На верхушке какого-то бака торчали две телеантенны, одна – параболическая. Аксель пересек крышу, стараясь держаться ближе к центру и подальше от перил, которые едва ли смогли бы удержать от падения даже маленького ребенка.
Том был совершенно ошеломлен. У него словно отказали все эмоции. Он был в состоянии думать лишь о конкретных вещах, а все остальное как будто отключилось. Он сознавал, что они идут по крышам тех самых викторианских домов и что дом, где находилась адвокатская контора, был последним в их ряду. Его глаза почти привыкли к темноте, тем более что она была не абсолютной, и со временем молодому человеку даже стало казаться, что там довольно светло. Слева, на крыше одного из бетонных домов на главной улице, виднелась какая-то башенка. Она находилась на расстоянии десяти футов от края крыши, огороженного невысоким кирпичным парапетом с бетонным покрытием. Все это регистрировало сознание Мюррея, причем даже более четко, чем обычно.
Аксель перелез через парапет, Том последовал за ним. Он все время смотрел в спину этого нового Джонаса в необычной одежде, высокого, с тяжелым рюкзаком за плечами. Похоже, его товарищ уже бывал здесь и точно знал, куда идти. Может быть, даже бывал не один раз. И у него есть ключи от конторы Алисы. Здание, через которое они выбрались на крышу, не могло быть ничем иным, кроме этой конторы.
Флейтист повторял себе все это раз за разом. Если Аксель останавливался, он тоже замирал, если Аксель снимал рюкзак, он тоже его снимал. Мысленно молодой человек повторял весь пройденный путь, вспоминал тот верхний этаж и комнаты, похожие на чью-то убогую квартиру. Там внутри была еще кровать. Картинка в воображении Мюррея вдруг резко переменилась, и в голове у него возник образ Алисы, сидящей в ожидании на этой кровати. В ожидании Джонаса.
Тут он почувствовал, что его спутник смотрит на него. Смотрит долгим пристальным взглядом. Было достаточно светло, чтобы распознать этот взгляд.
– Что с тобой? – спросил Аксель.
– Ничего.
– Ладно. Тогда за дело. Или ты собираешься торчать здесь, наслаждаясь панорамой?
«Я должен ему сказать, – подумал Мюррей, – должен что-нибудь сказать, что-нибудь сделать, пока не стало слишком поздно, пока мы с ним что-нибудь не натворили». После шока, испытанного его телом и мозгом, всем его существом, к нему вернулись эмоции. Молодой человек, не отрываясь, смотрел на связку ключей, которую его друг безразлично положил рядом с собой, усевшись на металлическую поверхность бака. Очевидно, он не придавал им никакого значения, поскольку свою роль они уже сыграли. Джонас перехватил взгляд Тома и вдруг сделал нечто совершенно неожиданное, чего тот никак не ожидал бы даже от заклятого врага, а ведь Аксель не был ему врагом.
Длинные пальцы Джонаса схватили ключи. Он подбросил их и поймал, словно мальчишка, играющий в «Пять камушков». При этом он широко улыбался, почти что смеялся. В его взгляде сквозило понимание и презрение. И флейтист тоже все понял. Никаких вопросов не потребовалось, он теперь все знал, и Аксель знал, что он знает, но ему было на это плевать. На мгновение Тому показалось, что напарник сейчас толкнет его. И он действительно собирался это сделать, но Мюррей успел вскочить на ноги, открыть рюкзак, вытащить веревку – и начал ее разматывать.
– Собираешься туда спуститься? – спросил он своего спутника.
Аксель кивнул. Он подошел к башенке, высота которой составляла где-то четыре фута, и заглянул внутрь.
