Светлана Талан - Ошибка
– Он тебя побил? – осторожно спросила Диана.
– Если бы! – вмешалась Люда. – Он хотел убить ее! Представляешь, он сломал ей позвоночник, а потом стулом бил по голове. Решив, что забил до смерти, этот зверь ночью вывез ее и выбросил в кусты за городом.
– Ужас! – вырвалось у Дианы.
– Меня заметил водитель, остановившийся, чтобы сходить по малой нужде. Он вызвал «скорую», и меня привезли в больницу. Медсестра из «скорой» оказалась честным и добрым человеком. Она сняла с меня украшения и держала у себя, пока я не пришла в сознание, – сказала Вера.
– Не верю я в ее благие намерения, – произнесла Верина соседка. – Думала, что ты сразу умрешь, а драгоценности достанутся ей.
– Может, и так, – согласилась Вера и продолжила: – Никто же не думал, что я выживу после таких побоев, а я вот благодаря той сестричке выкарабкалась, вернулась с того света. Она, Диана, сдала в ломбард кольцо и сережки, а меня поместила в эту клинику. Здесь меня прооперировали, но на ноги поставить так и не смогли.
– Вы хотите сказать…
– Да, Дианочка, я никогда не смогу ходить.
– Его посадили в тюрьму?
– Что ты! Не желая того, я наказала его страшной болезнью, – сказала Вера. – Приходили из милиции, но я сказала, что на меня напали хулиганы. О какой тюрьме может идти речь?! Я безумно любила Андрея. И даже сейчас не хотела бы, чтобы он умер от СПИДа за решеткой. У него есть деньжата, пусть лечится и живет столько, сколько ему осталось.
– А ребенок? – спросила Диана.
– Я потеряла ребенка. Сначала мне было очень жаль, что его не стало. Думала, что рожают детей и инвалиды, а потом решила: это даже хорошо, что малыш не родится, ведь он был бы ВИЧ-инфицированным. Как бы он жил и сколько? Такие детки не доживают до совершеннолетия.
– Я не знала, – смутилась Диана.
– А потом у меня обнаружили рак, я прошла курс химиотерапии.
– Вы больше не видели своего мужа?
– Мужа? – Вера слабо улыбнулась. – Он уже оформил развод. Андрей приходил ко мне один раз. Дал мне денег на лечение, я даже не успела его поблагодарить – он поспешил сказать, что это откупные за мое молчание и что я его больше не увижу. На этом моя история не закончилась, – сказала Вера. – Я позвонила матери, она приехала ко мне, узнала, что у меня СПИД, у нее случился сердечный приступ, и она умерла. Представляешь, Диана, каково матери – царство ей небесное! – перенести это зрелище, когда она увидела меня лысой, с выбитыми зубами, парализованной! Но она не смогла пережить, услышав о СПИДе. Такое ощущение, что я больна проказой или чумой.
– Значит, я тоже прокаженная, – сказала Диана, тронутая рассказом Веры.
– У тебя тоже…
– Да, – вздохнула Диана.
Разговор прервал приход медсестры. Она вкатила инвалидную коляску и помогла сесть Люде.
– На перевязку! – сказала женщина.
И только сейчас Диана заметила, что у Люды на одной опухшей ноге покраснение и наложена повязка. Вскоре Диану пригласили на обследование.
Глава 57
Вероника приготовила завтрак, поставила на стол две тарелки – себе и сыну. Был выходной день, но как назло спать не хотелось, и она поднялась рано. Вероника не стала наполнять тарелки, а пошла в комнату сына, чтобы посмотреть, проснулся ли он. Собралась постучать в дверь, но она оказалась незапертой. Никита спал в футболке и брюках. Вероника вошла в комнату, и ее взгляд застыл на обнаженной руке сына. На венах были следы от уколов, а около предплечья лежал кусок бельевой веревки, которая служила жгутом. Вероника с ужасом подняла с пола использованный шприц. Она так и стояла в оцепенении со шприцем в руках, не в состоянии оторвать глаз от исколотой руки сына. Никита, почувствовав на себе взгляд, открыл глаза.
– Это ты, ма? – сонно спросил он.
– Что это? – Голос матери был глухим, каким-то чужим.
– Это? – Никита поднял голову, оглянулся вокруг и все понял: он забыл ночью запереть дверь. – Теперь ты все знаешь…
– Ты… Ты употребляешь наркотики? – Вероника едва ворочала языком. Во рту мгновенно пересохло, а горло сжали спазмы.
– Как видишь. – Никита потянулся, сел на кровати. – Твой сын не оправдал твоих надежд. И называй вещи своими именами. Я – наркоман! Не больной, не наркозависимый, а обычный наркоман, отброс общества и вообще дерьмо!
– Я… Я не могу поверить…
– Что твой сын – наркоман? Придется!
– И… Давно?
– Какая теперь разница?! – раздраженно сказал Никита. – Давай без допросов. Хорошо?
– Хорошо, – немного овладев собой, отозвалась Вероника. – Но тебе надо пройти курс лечения. Я договорюсь с врачами…
– Я принял решение: никаких врачей. С сегодняшнего дня я не буду принимать наркотики. Устраивает?
Вероника села рядом с сыном, обняла его, прижала к себе.
– Сынок, все люди делают ошибки, ты тоже не исключение. Главное признать это и вовремя остановиться. Я твоя мать, я родила тебя и дала себе слово стать самой лучшей матерью. К сожалению, я не стала такой, и в этом моя ошибка. Мы наделали глупостей, а теперь вместе постараемся исправить их. Не отталкивай меня, и я буду рядом с тобой. Вместе мы справимся. Ты мне веришь?
– Да, – ответил Никита.
– Что ты думаешь делать дальше?
– Я готов пережить ломку дома.
– Может быть, ее не будет?
– Будет. Мне говорили, что ломка при героиновой зависимости самая страшная, но я готов все выдержать, – заявил Никита, подумав о Диане.
– Я буду рядом с тобой. Сейчас я позвоню по телефону заведующей и попрошу отпуск на десять дней, – рассуждала Вероника. – Думаю, что надо проконсультироваться у нарколога.
– Я же сказал: никаких врачей! Я сам справлюсь! – нервно воскликнул Никита. – Если ты позвонишь наркологу, то я вообще уйду из дома!
– Хорошо, я просто буду рядом с тобой в тяжелую минуту. А теперь пойдем завтракать.
– Не хочу, меня тошнит, и нет аппетита.
– Тогда и я не буду, – сказала Вероника. – Принесу тебе минералки.
Вероника дала сыну воды. Она заметила, что исчез телевизор, не появился на своем месте ноутбук, но решила не нагнетать обстановку. Это все пустяки по сравнению с тем, что случилось с ее сыном. Сейчас надо набраться спокойствия, чтобы вместе пережить его боль.
– Ты еще пишешь книгу? – спросила она.
– Да.
– Ты обещал мне дать почитать, – напомнила она.
– На столе лежит лист с последними записями, – сказал Никита. – Прочитай мне, а то я уже забыл, о чем писал.
– Сам написал и забыл?
– Мама, ни о чем не спрашивай. Просто читай вслух.
Вероника села удобнее в кресло напротив сына и начала читать.
«Черный тополь.
Я помню, как возводился этот дом. Я был совсем ребенком, маленького росточка, когда строители начали рыть котлован под фундамент. Я был маленьким и беззащитным, всегда дрожал листочками, когда около меня крутился мощный бульдозер, рычали машины и бегали строители. Но люди заметили меня и пожалели. Я выжил после возведения дома, а потом напротив него начали строить ряд гаражей. Хозяин гаража, около которого я рос, тоже пожалел меня, хотя я находился почти у ворот и мешал проезду. Хозяину нужно было изловчиться, чтобы попасть к своему гаражу на мотоцикле с коляской, но он любил меня. В знойное лето он приносил из дома ведро воды и давал мне напиться. С каждым годом я рос, становился более могучим и сильным. Я любил своего хозяина. Когда палило солнце, я закрывал его своей тенью. Ему нравилось сидеть в моей тени на табурете. Он сидел даже тогда, когда лил дождь, – я прятал его от дождя. Я прожил много лет и многое увидел на своем веку. Я видел, как одни жильцы выезжали из дома, другие – заселялись. Я видел беременных женщин, а потом наблюдал, как растут их дети. Я видел смерть жильцов дома. Покойников в гробу часто ставили для прощания под моими ветками, и я затихал вместе с людьми в их скорби. В один из дней я затрепетал каждым листком, увидев в гробу своего друга. Плачут ли деревья? Никто этого не видел, но они умеют плакать. Я – живое существо. И пусть я не наделен языком, но и не лишен чувств боли, скорби, печали и счастья. У меня нет вен и артерий, но по моим клеткам тоже течет целебная жидкость».
– Я поражена, – сказала Вероника. – У меня просто нет слов! Как можно смотреть на мир взглядом черного тополя?
– Ты читай, читай дальше, – подгонял Никита.
– «Через какое-то время около гаража появился новый хозяин. Я сразу почувствовал его черную душу. Мужчина часто ходил вокруг меня, оглядывая со всех сторон. Мне становилось страшно, и мои листочки мелко дрожали. Однажды он принес топор и срубил часть коры возле моих корней. С каждым ударом топора я вздрагивал. Мне хотелось кричать от боли, но у меня нет голоса. Мне было так больно, как больно было бы человеку, у которого заживо сдирают кожу. Но он не мог слышать мою боль, этот бессердечный человек. Ветер дул на мои раны, и боль немного утихала. Я знал, что вскоре умру. Скажете, деревья не умирают, они засыхают. А если бы вам не давали воды? Вы бы тоже медленно и болезненно умирали от жажды. Лучше бы уже он сразу зарубил меня топором! Шли дожди, мои могучие корни жадно впитывали из земли влагу, а я не мог пить! Можете представить: перед вами стоит сосуд с прохладной водой, а вам не дают напиться? Перед тем как засохнуть и упасть на землю, плакал каждый мой листочек, а жестокий человек ходил вокруг, довольно посматривая на мои ветки. Однажды начался ураган, и я умолял ветер, чтобы он помог мне быстрее отмучиться, вырвав меня из земли с корнем. Ветер выл, трепал мои ветки, но у него не хватило сил – слишком крепко я врос корнями в жизнь. Я умираю. Медленно. Каждый день понемногу. Мне уже не страшно умереть, но я люблю жизнь! Я люблю вас, люди!» – дочитала Вероника и вытерла слезы.
