Диана Чемберлен - Дурочка, или Как я стала матерью
– Все в порядке, – повторила она. – Я рада, что ты мне доверился.
– Пора спускаться, – проговорил Клэй. Он встал и протянул Джине руку.
Они в молчании спустились вниз и прошли к дому через песчаный дворик. Уже у дверей Джина коснулась его руки.
– В одном Терри явно ошибалась, – заметила она.
– В чем же?
– Ты тоже можешь говорить о своих чувствах.
35
Джина сидела у себя на постели, сжимая в руке куклу Барби. Она настежь распахнула окна, но морской ветерок не мог разогнать эту удушливую жару. В кои-то веки она не думала ни о Рани, ни о линзах. Там, на лестнице маяка, она забыла на время о собственной боли – ее вытеснила мысль о страданиях Клэя. Он в одночасье потерял жену и ребенка. Потерял свое будущее. Джина не могла забыть той муки, которая звучала в его голосе. Трудно поверить, что жена называла его бесчувственным. Она жестоко ошибалась.
Встав с постели, она потуже затянула пояс на халате и распахнула дверь. В коридоре было тихо и темно, лишь откуда-то издалека доносился звук нестройного шепота волн.
Смелей, сказала она себе, делая шаг вперед. В худшем случае он попросит тебя уйти.
Пройдя по коридору, Джина тихонько постучала в дверь Клэя.
– Да?
– Это Джина, Клэй, – сказала она. – Можно мне войти?
– Заходи, – ответил он.
Джина открыла дверь. В комнате было темно, и только свет луны широкой полосой освещал кровать. Клэй сидел, прислонясь спиной к изголовью. К Джине сразу же поспешил Саша, ткнувшись ей в ладонь своей мохнатой головой.
– Что-то случилось? – спросил Клэй.
Лишь теперь, оказавшись в его спальне, она ощутила робость и замешательство. Что, если она неверно истолковала их разговор на лестнице, приняв потребность выговориться за тягу к близости? Но и уйти Джина тоже не могла.
– Я хотела спросить, можно ли мне разделить с тобой постель? – выдохнула Джина.
Лунный свет слегка освещал лицо Клэя, и на его губах она увидела едва заметную улыбку. Спустя мгновение он отбросил в сторону простыню, которой укрывался в такую жару.
– Забирайся, – сказал Клэй, протягивая руку.
Сжав его ладонь, Джина тоже скользнула под простыню. Стоило ей прижаться к Клэю и ощутить солоноватый запах его кожи, как на глазах у нее выступили слезы. Она расплакалась, сама не зная почему.
Клэй крепко обнял ее, и Джина почувствовала, как он поглаживает ее волосы.
– Все хорошо, – успокаивающе повторял он. – Все хорошо.
Потом он слегка отстранился, глядя Джине прямо в глаза, и коснулся губами ее губ.
Рука его потянула пояс на ее халате, а затем скользнула внутрь – под халатом были футболка и шорты. Джина так и не успела раздеться на ночь.
Рассмеявшись, Клэй легонько отодвинул ее.
– Что у тебя тут такое? – спросил он, пробежав пальцами по футболке.
– Я знаю, что это не очень-то элегантно, – с легким смешком ответила девушка, – но я не думала, что все так обернется.
Он снова провел рукой по ее футболке, и от этого прикосновения ей тут же захотелось большего.
– К счастью, это последний покров, – заметил Клэй. – А под ним ничего, кроме твоего тела.
Наклонившись, он снова поцеловал ее, и поцелуй этот, казалось, длился целую вечность.
Клэй не знал близости уже несколько месяцев, Джина – несколько лет. Собственное желание стало для нее неожиданностью. Она совсем забыла, как ощущает себя женщина, когда ее раздевает кто-то другой, бережно прикасаясь к ее телу. И как только она могла подумать, что никогда уже не захочет близости с мужчиной?
Клэй двигался ритмично и неспешно, снова и снова повторяя ее имя. Джина крепко обняла его за плечи, наслаждаясь этой близостью. Ее переполняли чувства. Переполняла любовь к Клэю.
Джина сразу поняла, когда он кончил. Ее бывший муж кончал так тихо, что она не всегда могла догадаться. Клэй же громко застонал. Тело его расслабилось, и он замер, стараясь не давить на Джину своим весом.
Какое-то время они лежали молча. Наконец Клэй перекатился на бок, продолжая обнимать Джину одной рукой. Подняв голову, он провел кончиком пальца по ее губам.
– Тебе так и не удалось кончить, – сказал он. – Прости, что не смог удержаться.
– Вот и прекрасно, – тихо рассмеялась она, – иначе тебе пришлось бы сдерживать себя очень долго. Дело в том, что я никогда так не кончаю, – хоть ей и нелегко было в этом признаться, она чувствовала, что поступает правильно.
– Ясно, – откликнулся Клэй, – тебе надо было сразу сказать мне.
– Все в порядке, – улыбнулась Джина. – Мне все равно хорошо. Быть рядом с тобой – это все, чего я хотела.
– Может, и так, – заметил он, – но это не все, что я могу сделать для тебя.
Бережно поцеловав Джину, он стал сдвигаться вниз, пока голова его не оказалась у нее между ног. От первого прикосновения его языка у Джины перехватило дыхание. Единственным, кто до сих пор делал это для нее, был ее муж – и то лишь пару раз. Зато с Клэем все вышло быстро и легко.
Потом они молча лежали, сжимая друг друга в объятиях, и это молчание начало тревожить Джину. Она знала, что многие в пылу страсти совершают то, о чем потом долго сожалеют.
– Прошу тебя, Клэй, не переживай из-за того, что случилось. – Она положила руку ему на грудь. – Не хочу, чтобы ты чувствовал…
Клэй прижал палец к ее губам.
– Со мной все в порядке, – улыбнулся он. – И чувствую я себя превосходно. Я рад, что ты сумела сказать мне о своем желании.
Джина тоже улыбнулась. На самом деле она готова была рассказать ему гораздо больше. Больше, но не все.
– Сегодня, когда мы сидели на маяке, – начала она, – ты открыл мне многое из своего прошлого. И мне тоже хотелось бы поделиться с тобой тем, что раньше я от всех скрывала.
Клэй бережно убрал с ее лба прядь волос.
– Что ж, – сказал он, – я слушаю.
Джина со вздохом прижалась к его плечу. С чего же начать?
– Моя мать, – сказала она, – была приемным ребенком.
– Из-за этого и ты задумалась об удочерении? – спросил Клэй.
– Только отчасти, – ответила Джина. – Мою мать удочерили еще во младенчестве. Она была единственным ребенком семейной пары, которая жила здесь, в Северной Каролине.
– В Северной Каролине? – удивленно переспросил Клэй.
– Да. Скорее всего, в Рали. Впрочем, мама практически не помнила свою приемную мать, поскольку та рано умерла. Ее отец, как я понимаю, сильно сдал после смерти жены. По каким-то своим причинам он перебрался с дочерью в Беллингем и устроился там на работу. Судя по всему, был служащим в какой-то фирме. Он много пил и играл – проигрывал чуть ли не весь свой заработок. Такими же были и его дружки. – Подняв голову, Джина посмотрела на Клэя. Тот лежал, не отрывая взгляда от потолка.
– Ты меня слушаешь?
– Я весь внимание.
– Отец по большей части игнорировал мою мать, – продолжала Джина. – Он часто заявлял, что она для него – только обуза. И когда ей исполнилось семнадцать, она вышла замуж за своего школьного приятеля – главным образом для того, чтобы уйти из дома. Но этот парень тоже любил выпить. Ничего другого, по сути, она и не знала. Ему хотелось, чтобы у них были дети, но у матери несколько раз случались выкидыши. Ему это надоело, и он с ней развелся.
Вновь почувствовав застарелый гнев в адрес всего мужского рода, Джина поспешила теснее прижаться к Клэю.
– Несколько лет мама прожила одна, – продолжила она свой рассказ. – Работала сторожем в начальной школе. Тогда-то она и познакомилась с парнем по имени Деймон. Они стали жить вместе, и скоро у них родилась я. Они так и не поженились. По словам матери, Деймон тоже считал нас обузой. Когда мне исполнился год, он ушел от мамы, а еще через два погиб в автокатастрофе.
– Мне очень жаль, – сказал Клэй, но она лишь отмахнулась от его сочувствия.
– Мама у меня была замечательная, – продолжала Джина. – Она заменила мне обоих родителей. Она по-прежнему работала сторожем в той самой школе, куда я пошла учиться, и все детишки ее очень любили. Я никогда не стыдилась того, что моя мама – простой сторож. Мне, собственно, было все равно. Квартирка у нас была скромная, но внутри все сияло чистотой. Из лоскутков ткани мама шила чудесные покрывала и занавески.
Отстранившись от Клэя, Джина обхватила себя обеими руками. Как же ей не хватало сейчас мамы!
– Замерзла? – спросил Клэй.
– Нет, – ответила она, но подвинулась к нему поближе. – Все свое время и силы мама тратила на меня. После смерти отца она так и не вышла замуж. К тому моменту, когда я начала ходить в школу, она окончательно разочаровалась в мужчинах.
– Что неудивительно, – заметил Клэй.
– Верно, – сказала Джина. – Словом, мы были вдвоем против всего мира – по крайней мере так нам тогда казалось. Мы были друг для друга лучшими подругами. Мама настояла на том, чтобы я получила хорошее образование: ей не хотелось, чтобы я прожила жизнь так же, как она. И она очень гордилась тем, что я стала учителем.
