Брайан Макгрори - Приятель
Вот здорово! Моя прежняя жизнь была уже в двух галактиках отсюда. Теперь я жил там, куда наносят визиты инспекторы животноводческих ферм. Ниже на листке шел список животных по категориям – от крупного рогатого скота (молочного, мясного или тяглового) до коз, овец и свиней. Мы попадали в пункт «Прочие», вслед за лошадьми и кроликами. Милая женщина-инспектор написала на свободной строчке: «Петух – 1 гол.». И на вопрос «Имеют ли указанные животные признаки заразных заболеваний?» ответила: «Не имеет».
Там был еще вопрос, который, не сомневаюсь, в нашем случае дал им возможность повеселиться: «Имеет ли помещение для содержания животных достаточную площадь и оборудование, обеспечивающее надлежащую чистоту, освещение, вентиляцию и водоснабжение?»
Надлежащая вентиляция? Думаю, два затянутых сеткой окна и двойные двери из кедра обеспечивали достаточную вентиляцию. Освещение? Наш петух был, несомненно, единственным представителем куриных в Соединенных Штатах, кто пользовался преимуществом окна с фрамугой. Площадь? Да туда можно было поместить еще двадцать собратьев Цыпы, они могли прыгать там с трамплина, и все равно осталось бы еще свободное место. Чистота? Да там было чище, чем в комнатах у девочек!
Я взглянул на сияющую Пэм, которой не терпелось поделиться подробностями.
– Она сказала, что за тридцать с лишним лет своей работы инспектором еще не встречала такого замечательного жилища для петуха.
Лучше было бы сказать, что за всю историю инспекций ни один инспектор нигде не встречал такого!
Мне всегда было приятно видеть Пэм такой оживленной, но если уж говорить начистоту, то сейчас, глядя на ее ликование, я почувствовал, как мое настроение неудержимо падает.
– А она не сказала, почему решила приехать? – поинтересовался я.
– Толком не сказала, – ответила Пэм. – Я тоже поначалу подумала, что это немного странно, даже осторожно спросила у нее. А она ответила, что работает по воскресеньям, потому что в выходной легче застать людей дома, чем в будни.
Это звучало, в общем-то, правдоподобно, но вместе с тем я понимал, что инспектор не станет наугад бродить по домам без всякого предупреждения в любое воскресное утро. Прежде всего, наш петушиный домик так же похож на помещение для петуха, как я – на распасовщика Национальной футбольной лиги. Нет, ей должны были сказать, что в этом доме живет петух. Возможно, сказались мои тридцать с лишним лет работы в газете, но я привык выстраивать события в логическую цепочку и уверен, что первым дал ход этому делу тот парень в черном внедорожнике.
Он дал знать в муниципалитете, а уже оттуда позвонили инспектору. Инспектор по содержанию скота является к нам в дом, логично рассуждая, что прижать нелегалов легче всего на вопросе ненадлежащего содержания животных. А потом уже можно настойчиво предложить им избавиться от тех, кого они не в силах содержать по правилам. Вот она приезжает сюда и – Боже правый! – вместо курятника находит настоящий Тадж-Махал.
И все это в итоге означало, что мои надежды на освобождение, которое принесут мне власти, рухнули окончательно и бесповоротно.
– Она сказала, что этот город гордится своим наследием былых фермеров, – сказала Пэм и добавила: – Здесь нет законов или инструкций, запрещающих держать животных. Наоборот, власти по сути поощряют такие занятия.
Великолепно. Просто великолепно. Этой птице неизменно везет, куда ни повернись.
К этому моменту Цыпа, несомненно, услышал голос Пэм, поскольку подошел по траве прямо под распахнутое окно гостиной и издал такое оглушительное «ку-ка-ре-ку!!!», что даже привыкшие ко всему собаки нервно вскочили на ноги. Самое забавное, что в этом вопле я не услышал привычных жалоб. Это был победный, торжествующий клич. Петух действительно одержал надо мной верх.
21
О Цыпе я могу сказать вот еще что: он оказался куда более изобретательным противником, чем я считал. Такой хитрый попался чертенок, что однажды я даже задал вопрос «Гуглу»: «Есть ли у кур мозги?» Ответ мне был известен, просто я хотел узнать об этом подробнее.
В итоге я получил кучу информации, которая сводилась главным образом к тому, что да, есть. Пусть у куриных не так уж много мозгов, зато птички эти очень сообразительные. На многих сайтах приводились слова «выдающегося специалиста по психологии птиц» Лесли Роджерса: «когнитивные способности куриных не уступают способностям млекопитающих, даже приматов». Великолепно. Цыпа был не глупее шимпанзе.
Для меня это уже не было новостью. Например, как-то осенью, в конце дня, я вышел во двор посмотреть на Абигейл, Каролину и их подругу Клер, которые занимались самым любимым делом, то есть бегали по двору широкими кругами и прыгали через деревянных лошадок, снимая свои успехи на мамин смартфон. Цыпа тоже хотел поучаствовать в этом: он бежал за девочками до самых лошадок, перед которыми останавливался и огорченно кудахтал.
– Давай, Бу-Бу! – подбадривала его Каролина. Она держала над землей палку и хотела, чтобы петух перепрыгнул.
Цыпа все кудахтал. Каролина подбодрила его еще разок. В конце концов птица обошла препятствие и побежала за девочками по ровной лужайке. Я наблюдал, как Абигейл едва не споткнулась о него, наклонилась и сердито сказала:
– Цыпа, не путайся под ногами.
Не стану уверять вас в том, что он понял буквальное значение слов, но могу сказать, что после этого петух отошел к собакам, которые лежали в сторонке и пожевывали палочки, и растянулся на траве рядом с ними. Эта птица нередко меня просто пугала.
– Умница, Цыпа! – крикнула Каролина. Потом подбежала к нему, неся в горсти очередное лакомство.
Но когда мы с ним оставались наедине, дело обстояло совсем по-другому, потому-то я и говорю о его злобной сущности.
Он измыслил множество способов нападать на меня, как в бейсболе подающий умеет менять скорость в зависимости от ситуации. Он был таким ловким, так хорошо знал, когда и куда я хожу по двору, где он может на меня броситься, чем я могу ему ответить, когда лучше всего совершить бросок, а когда лучше отступить, – я бы не удивился, узнав, что он всю ночь, сидя в своем домике, просматривает учебные фильмы на эту тему.
Интересно, когда он идет с собаками, то никогда не оглядывается. А когда читает газету, то закрывает себе почти весь обзор и не видит того, что находится впереди. Нет, посмотрите только, как он сокрушается, что дальний конец лужайки весь зарос сорняками, – а ведь так он сам себя загоняет в угол, из которого ему не вырваться.
Иногда он применял тактику блицкрига. Я выхожу во двор, Цыпа говорит про себя: «Ах, чтоб тебя!» – и устремляется ко мне, как футбольный защитник, накачанный стероидами. В эти моменты он обходился без всяких тонкостей, намеков и финтов. Нет, Цыпа просто летел на меня, обычно угрожающе вскрикивая (это у него хорошо получалось), а глазки-бусинки яростно поблескивали над раздувшейся бородкой. Если вам не приходилось видеть, как прямо на вас несется девятикилограммовый петух – на скорости, которую петухи вроде бы не способны развивать, – и целится на ваши ноги и низ живота, вам трудно будет представить весь спектр эмоций, которые у меня при этом возникали. Среди них были испуг от неожиданности, а также неприкрытый страх и смутные сожаления о том, что больше никогда я не смогу вести нормальную половую жизнь.
Еще он пользовался приемом под названием «Как замечательно было бы нам подружиться». В этом случае Цыпа медленно бродит по лужайке, пока я бросаю мячик собакам, клюет что-то и постепенно очень осторожно приближается ко мне, делая вид, что ничего особенного не происходит, он только клюет всяких вкусных жучков… а потом – бац! – и он радостно бросается клевать мои ноги, всем своим видом копируя Джека Николсона в фильме «Сияние». А собаки смотрят на меня очень выразительно: «Неужели ты снова попался на этот трюк? Тебя что учи, что не учи!»
Был у него в арсенале и обходной маневр с шагами боком – такое движение хорошо представляет себе всякий, кому случалось хоть краешком глаза заглянуть в боксерский зал. Цыпа невозмутимо вышагивает чуть в сторонке от меня и как будто проходит мимо, потом делает два-три шага вбок – и вот я снова втянут в схватку, к которой вовсе не стремился.
Наконец, он применял «атаку с места», и чем больше жирел, тем сильнее любил именно этот прием. Суть сводится к тому, что Цыпа высчитывает, из какой двери я скорее всего появлюсь в следующий раз, занимает удобную позицию рядом с дверью, сам оставаясь для меня невидимым, а стоит мне появиться в его поле зрения – бросается сразу. Разновидностью этого приема является засада в кустиках у боковой калитки: Цыпа подкарауливает, когда я вернусь через нее с прогулки.
Такое коварство вынудило меня разработать свою оборонительную стратегию. Когда он бросался на меня стремительно, я просто разворачивался и улепетывал во все лопатки, пока не сообразил, что вид человека, который бежит через весь двор, спасаясь от бешеного петуха, привлекает чрезмерное внимание проезжающих. Причем они проявляют на удивление мало простого человеческого сочувствия ко мне. Чаще всего это их очень веселит. Я не согласен с утверждением, будто бегство есть непременно проявление трусости – порой просто срабатывает инстинкт. И хорошо то, что Цыпа выдыхается уже через минуту-другую такого бега. Плохо то, что я тоже выдыхаюсь.
