М. Стедман - Свет в океане

В отчаянии она привела ребенка к доктору Самптону.

– Что ж, – сказал полный доктор, кладя стетоскоп на стол, – физически она абсолютно здорова. – Он подвинул банку с разноцветным драже в сторону Грейс. – Угощайся, маленькая леди.

Девочка, отлично помнившая кошмар их первой встречи в полицейском участке, не шевельнулась, и Ханна обратилась к ней:

– Ну же, родная, выбери себе конфетку того цвета, что нравится.

Но ее дочь отвернулась и начала наматывать на палец прядь волос.

– И вы говорите, что она мочится в постели?

– И часто! В ее возрасте вряд ли нормально…

– Наверное, мне нет необходимости напоминать, что все, происходящее с ней, не является нормальным. – Он позвонил в колокольчик на столе, и после осторожного стука в дверь в комнату вошла пожилая женщина.

– Миссис Флипп, вы не побудете с малышкой Грейс, пока мы с ее мамой кое-что обсудим?

Женщина улыбнулась.

– Пойдем, дорогая, поищем вместе, не найдется ли у нас где-нибудь для тебя печеньица, – сказала она и увела с собой понурого ребенка.

– Я не знаю, что делать, что говорить… – начала Ханна. – Она по-прежнему спрашивает… – женщина запнулась, – Изабель Шербурн.

– А что вы ей сказали про нее?

– Ничего. Я сказала ей, что ее мама я, что люблю ее и…

– Вам надо обязательно сказать что-нибудь про миссис Шербурн.

– Но что?

– Я предлагаю вам сказать, что ей с мужем пришлось уехать.

– Куда уехать? Зачем?

– В этом возрасте не важно куда. Просто у нее должен иметься ответ. Со временем Грейс забудет о Шербурнах, если, конечно, ничто ей не будет о них напоминать. Она привыкнет к новому дому. Я не раз в этом убеждался на примере усыновленных сирот.

– Но она в таком состоянии… Я просто хочу сделать так, чтобы ей было хорошо.

– Боюсь, что нельзя сделать яичницы, не разбив яиц, миссис Ронфельдт. Судьба обошлась с этой девочкой очень сурово, и тут уж ничего не поделать. Рано или поздно, но воспоминания о Шербурнах сотрутся из ее памяти, если исключить с ними любые контакты. А пока, если видите, что девочка слишком возбуждена и неспокойна, давайте ей на ночь немного снотворного. Вреда от этого точно не будет.

Глава 28

– Держись от него подальше! Ты меня понял?

– Я должен его навестить, мам. Он в тюрьме уже бог знает сколько! И все по моей вине! – причитал Блюи.

– Не болтай ерунды! Ты вернул матери ее законное дитя и получишь три тысячи гиней награды! – Миссис Смарт сняла разогретый утюг с печи и раздраженно водила им по скатерти, которую пыталась погладить. – Подумай сам! Ты сделал все, что нужно, и теперь не вмешивайся!

– Да ему сейчас труднее, чем первым поселенцам, мам. Боюсь, что для него все это плохо кончится.

– Это не твоя забота, сынок! А теперь ступай на задний двор и займись-ка прополкой клумбы.

Блюи машинально сделал шаг к задней двери, а мать пробормотала:

– Наградил же Господь недоумком!

Блюи замер на месте и, к ее изумлению, расправил плечи и выпрямился в полный рост.

– Да, может, я и недоумок, но уж точно не предатель! И не из тех, кто бросает товарищей в беде! – Он развернулся и направился к входной двери.

– Куда это ты собрался, Джеремайя Смарт?!

– На улицу!

– Только через мой труп! – закричала она и встала в проходе, загораживая путь.

Она была не выше пяти футов ростом, в то время как Блюи – больше шести.

– Извини, – сказал он и легко, будто деревянную жердь, приподнял мать за талию и отставил в сторону. Она молча смотрела ему вслед с раскрытым от изумления ртом и полным ярости взглядом.

Блюи окинул взглядом крошечное помещение: в углу помойное ведро, на столе, привинченном к полу, оловянная кружка. За все годы знакомства он никогда не видел Тома небритым, непричесанным и в грязной одежде. Теперь у смотрителя под глазами были темные круги, а скулы, подобно скалам, выступали над квадратной челюстью.

– Том! Рад тебя видеть, дружище! – произнес посетитель, разом напомнив обоим те славные времена, когда после долгого плавания и трудной швартовки они действительно искренне радовались встрече.

Разглядеть лицо Тома получше мешали толстые прутья решетки. Наконец Блюи удалось произнести:

– Ну как ты?

– Бывало и лучше.

Блюи, помяв в руках шляпу, набрался храбрости.

– Я не стану брать награды, приятель. – Было видно, что слова давались ему с трудом. – Это было бы нечестно.

Том отвел взгляд.

– Я так и подумал, что должна быть причина, почему ты не приехал с полицейскими. – В его словах звучала не злость, а какое-то безразличие.

– Я виноват! Меня заставила мать. Я не должен был ее слушать. И я не притронусь к этим деньгам.

– Уж лучше эти деньги достанутся тебе, а не кому-то другому. Мне теперь все равно.

Блюи ждал от Тома чего угодно, но только не равнодушия.

– И что будет дальше?

– Понятия не имею, Блюи.

– Тебе что-нибудь нужно? Я могу чем-то помочь?

– Немного неба и моря точно не повредит.

– Я серьезно.

– Я тоже. – Том глубоко вздохнул и задумался.

– Вообще-то у меня есть одна просьба. Зайди к Иззи. Она наверняка у родителей… Просто… убедись, что с ней все в порядке. Ей сейчас очень трудно. Люси для нее была всем. – Его голос дрогнул. – Передай ей, что я понимаю. И больше ничего. Скажи, что я понимаю, Блюи.

Не зная, что и думать, молодой человек отнесся к поручению как к святому долгу. Он передаст сообщение в точности, как если бы от этого зависела его собственная жизнь.

Когда Блюи ушел, Том лег на койку и снова подумал, как все переносят Люси и Изабель. Он вновь и вновь спрашивал себя, мог ли поступить иначе, начиная с того самого первого дня. И ему вспомнились слова Ральфа: «Есть ли смысл ворошить прошлое? Время нельзя повернуть вспять».

Он постарался переключить внимание на что-то другое и мысленно представил, как выглядит звездное небо сегодня ночью. Сириус, как обычно, сияет ярче других звезд, затем Южный Крест, потом планеты – Венера и Уран, – которые так хорошо видны в небе над островом. Он мысленно прошелся по всем созвездиям, скользившим по небосводу от заката до рассвета. Их невозмутимость, постоянство и вечность вселили в Тома чувство свободы. Все, что с ним происходило, звезды когда-то уже обязательно видели, и со временем их память поглотит его жизнь и исцелит рану. Все забудется, и все страдания исчезнут. А потом ему вспомнился атлас звездного неба и надпись Люси: «…всегда-всегда-всегда…» – и боль от настоящего вновь вернулась.

Он помолился за Люси: «Пусть с ней все будет хорошо. Пусть она проживет счастливую жизнь. И пусть простит меня». А потом помолился за Изабель: «Господи, дай ей силы все пережить и вернуться к жизни, пока не стало слишком поздно!»

Блюи переминался с ноги на ногу на пороге дома Грейсмарков и мысленно повторял заготовленную речь. Дверь открылась, и в ее проеме показалась Виолетта, настороженно его разглядывая.

– Я могу вам чем-то помочь? – спросила она, но за ее учтивостью скрывалась боязнь новых неприятностей.

– Здравствуйте, миссис Грейсмарк. – Видя, что она никак не реагирует, Блюи добавил: – Я Блю… Джеремайя Смарт.

– Я знаю, кто вы такой.

– Я могу… мне можно поговорить с миссис Шербурн?

– Она никого не принимает.

– Я… – Он уже собирался повернуться и уйти, но тут ему вспомнилось лицо Тома, и он передумал. – Я не задержу ее. Я просто должен…

Из темной гостиной донесся голос Изабель:

– Пропусти его, мама.

Мать недовольно поджала губы:

– Проходите. И не забудьте вытереть ноги. – Она смотрела, как он долго и тщательно вытирал подошвы о половик перед тем, как войти.

– Все в порядке, мама. Оставь нас, – попросила Изабель, продолжая сидеть в кресле.

Увидев ее, Блюи невольно подумал, что выглядит она не лучше Тома – такая же потухшая и осунувшаяся.

– Спасибо… что согласились увидеть меня… – произнес он и смешался, нервно теребя шляпу мокрыми от пота руками. – Я видел Тома.

Ее лицо потемнело, и она отвернулась.

– Ему плохо, миссис Шербурн. Очень плохо.

– И он прислал вас об этом сообщить?

Блюи продолжал мять шляпу.

– Нет. Он попросил передать сообщение.

– Вот как?

– Он просил передать, что понимает.

Изабель не могла сдержать удивления.

– Что понимает?

– Он не сказал. Просто просил передать эти слова.

Ее глаза были по-прежнему устремлены на Блюи, но видели совсем не его. После затянувшейся паузы, когда Блюи уже не знал, куда деваться от ее немигающего взгляда, она наконец медленно поднялась и сказала:

– Вы передали. Я провожу вас.

– Но… как же?

– «Как же» что?

– Что мне ему сказать? Что передать? – Она не ответила. – Он всегда хорошо ко мне относился, миссис Шербурн. И вы тоже.

– Сюда, пожалуйста, – продолжила она, будто не слыша, и показала на входную дверь.

Едва он ушел, Изабель оперлась о стену, не в силах унять дрожь.

– Изабель, милая! – воскликнула мать. – Пойдем, тебе надо прилечь, вот так, моя девочка. – И она проводила дочь в ее комнату.