Ники Пеллегрино - До свидания, Рим
Я обошла все бары на Виа Венето, кафе рядом с оперным театром, новые заведения, которые открылись, пока меня не было в Риме. Я вернулась в ресторан около Термини и стала умолять официанта с грязью под ногтями расспросить остальную прислугу.
– Должен же кто-нибудь знать, куда устроился Пепе.
– Вряд ли, – ответил официант. – Он разозлился, начал кричать, а потом взял и ушел. Даже за деньгами не вернулся. Больше мы его не видели.
Увы, я потеряла Пепе так же безвозвратно, как и Марио. У меня даже не осталось его фотографии, которую я могла бы показывать официантам.
Меня тянуло к фонтану Треви, к нашему месту: мне нравилось там бывать. Туристы, счастливые и беззаботные, приходили сюда, потому что смотрели «Сладкую жизнь» Феллини и им нравилось бросать монетки в фонтан и фотографироваться на его фоне. Их жизнь казалась мне проще и надежнее моей собственной. Я завидовала влюбленным и со сжимающимся сердцем смотрела на детей. И я искала Пепе, но не находила. А потом однажды нашла.
Я чуть было не прошла мимо. Похудевший и небритый, Пепе сидел, сутулясь, на каменной скамейке неподалеку от того места, где сделал мне предложение. Я остановилась прямо перед ним. Он не поднял головы.
– Пепе… – нерешительно позвала я, подходя на шаг ближе.
Наши глаза встретились.
– Серафина…
Я часто представляла себе нашу встречу, однако в моих мечтах не было ни первых неловких слов, ни ощущения, будто Пепе – чужой мне человек.
– Как ты поживаешь? Где ты был? Я искала тебя в ресторане у вокзала Термини.
– А, они там все идиоты, – отмахнулся Пепе. – Ни малейших представлений о еде. Еще и неряхи.
– Где ты теперь работаешь? Где живешь?
Вместо ответа Пепе посмотрел на меня и тихо произнес:
– Итак, Бетти Ланца умерла.
– Да.
Я села рядом, и он обнял меня одной рукой.
– Мне очень жаль… После всего, что ты сделала…
– Этого было недостаточно, – с сожалением сказала я. – Я не смогла ее спасти. Никто бы не смог.
– Я прочел о ее смерти в газетах и с тех пор все время приходил сюда, – сказал Пепе. – Я надеялся, что ты вернешься в Рим, и не знал, где еще тебя искать.
– Я тоже сюда приходила, чтобы тебя найти.
– И вот мы нашли друг друга.
Он обнял меня крепче.
Мы просидели у фонтана больше часа, почти не разговаривая. От расспросов Пепе уходил, а моих рассказов об Америке, казалось, не слушал.
Я уже привыкла к резким перепадам его настроения, от солнечного до грозового. Но тут таилось нечто иное. За мое отсутствие что-то у него в душе надломилось. Посторонний человек, возможно, ничего бы и не заметил, но я была его другом и сразу почувствовала, что он изменился.
– Что с тобой, Пепе? – спросила я. – Что случилось?
– Ничего… со мной все в порядке.
– Ты по ним тоскуешь? По Марио, Бетти и детям? В этом дело?
– Они не были моей семьей. Я никогда не любил их так, как ты.
– И все же тебе, наверное, грустно, что все так получилось?
– Марио Ланца – просто неудачник, – сказал Пепе чуть ли не со злостью. – Его голос принадлежал опере. Он мог бы добиться грандиозного успеха, стать легендой. Ведь он хотел этого… и все равно стал голливудским певцом.
– Просто Марио думал, что он еще молод, что у него вся жизнь впереди. Если бы он не погиб…
– Талант в землю закопать нетрудно, – заметил Пепе. – Такое может произойти с каждым. Теперь я понимаю…
Его тон меня напугал.
– Для тебя это не конец, Пепе, – быстро сказала я.
– Я тоже неудачник – потерял работу, любовь к кулинарии, а главное – тебя. Я и сам не добился того, чего мог бы.
И тут мне стало ясно, что надо делать. Я встала и протянула ему руку.
– Пойдем.
– Куда?
– В Трастевере… в одно место, где мы никогда раньше не были. Время пришло.
Мы шли не спеша: завернули в бар выпить чего-нибудь освежающего, потом постояли на мосту, наслаждаясь прохладным ветром с реки. Пепе был не против прогуляться. Он взял меня за руку, и я почувствовала, что настроение у него понемногу улучшается.
– Вот здесь я живу, – сказала я, когда мы углубились в паутину узких улочек Трастевере. – Уже недалеко.
Мама была именно там, где я и ожидала: за уличным столиком вместе с Кармелой и остальными женщинами. Я попыталась посмотреть на них глазами Пепе и осознала, что выглядят они слишком ярко: слишком яркая одежда, слишком яркие украшения, слишком яркий макияж.
Когда мы подошли, mamma подняла на нас взгляд.
– Хочу тебя кое-кому представить, – обратилась я к Пепе. – Пора тебе познакомиться с моей семьей.
Мама тут же заказала шампанского. Она усадила Пепе рядом с собой и, отвернувшись от подруг, говорила только с ним. Сначала я прислушивалась с опаской, но мама знала, как общаться с мужчиной, как сделать так, чтобы он почувствовал себя интересным и привлекательным. Она прекрасно вела беседу, с отточенной непринужденностью заполняя паузы. Кармела тоже присоединилась к разговору и была оживленна и весела. Они остались с нами гораздо дольше, чем я ожидала. Солнце начало садиться, а mamma продолжала болтать и заказала еще шампанского. Наконец она встала, объяснила, что ей пора идти, и положила руку на плечо Пепе.
– Еще увидимся.
– Не уверен. – Он посмотрел на меня. – Мне нечего предложить вашей дочери, синьора. Совершенно нечего.
– Это вам так кажется. Может быть, стоит спросить у нее самой? – ответила mamma.
Мы остались допивать шампанское. Постепенно Пепе рассказал, что случилось за тот год, что мы не виделись. После ресторана у вокзала Термини он со скандалом ушел еще из двух мест. Причины всегда были одни и те же: плохие продукты, глупое начальство, никакого порядка на кухне. Пошла дурная слава, его перестали брать на работу. Деньги скоро закончились; ему приходилось жить на квартире у друга и спать на полу. Вскоре Пепе не осталось бы ничего другого, как вернуться к семье.
– Видишь? Мне правда нечего тебе предложить, – закончил он свой рассказ.
– Кольцо, которое ты мне подарил, еще у меня, – напомнила я. – Можешь его продать.
– Нет, – поспешно ответил он.
– Я равнодушна к драгоценностям – не это мне нужно.
– Все женщины любят драгоценности.
– Только не я.
– Что же тогда тебе нужно? Чего ты хочешь?
Я медленно пила шампанское, наблюдая за прохожими и обдумывая свой ответ.
– Я дочь проститутки, – сказала я, внимательно глядя на Пепе. Выражение его лица почти не изменилось, и я продолжила: – У меня нет ни отца, ни родственников – только мать и сестры. До того как я встретила семью Ланца, моя жизнь была ничем. Теперь их больше нет, и она снова превратилась в ничто. Вот что мне нужно, Пепе, – жизнь… жизнь с тобой.
– Ты уверена? – спросил он дрогнувшим голосом.
Я кивнула.
– Да, уверена. Все говорят, будто я любила Марио Ланца. Может, в каком-то смысле это и правда. Я влюблялась в него каждый раз, когда слышала его голос, и так будет всегда. Но ты настоящий, Пепе, и ты мой. А он никогда мне не принадлежал.
Deep In My Heart, Dear[56]
Пепе продал кольцо и пока жил на вырученные деньги, а я, не теряя времени, написала Марии Кокоцца с просьбой снабдить нас обоих рекомендательными письмами: они подтвердят, что мы верой и правдой служили ее знаменитому сыну, и помогут нам найти хорошее место.
Благодаря маминым и Кармелиным связям, я вскоре устроилась няней к женщине из Париоли. Ее дом находился всего в нескольких кварталах от виллы Бадольо, однако сильно уступал ей в роскоши. Хозяйка заставляла меня носить форму и хвасталась подругам, что у нее работает доверенная служанка Марио Ланца. Зато платила она хорошо, а деньги мне были нужны. Пусть мама и предложила оплатить большую часть связанных со свадьбой расходов, нам еще предстояло снять и обставить себе жилье.
– Твой Пепе – хороший человек, но временами тебе будет с ним тяжело, – предупредила меня mamma.
– Возможно, – согласилась я.
– Ты веришь, что он того стоит, что ты будешь с ним счастлива… А вдруг все окажется не так просто, как видится сейчас?
– Мы справимся, – ответила я, вспоминая, как Бетти любила Марио, несмотря ни на что. – Я уверена.
Нам с Пепе нечего было предложить друг другу, кроме любви. Значит, мы будем довольствоваться ею и радоваться мелочам: вместе готовить, слушать оперу, гулять по Риму. Я уже повидала достаточно и знала: такие моменты и есть самое ценное в жизни.
Я надеялась любить так же страстно, как Марио и Бетти, но жить более спокойно и провести вместе многие дни и годы. Одни из них, быть может, будут тяжелыми, зато другие счастливыми.
День нашей свадьбы стал одним из счастливых. Мы поженились в церкви Санта-Мария солнечным летом 1962 года. Mamma сшила мне платье из кружев шантильи с коротким узким рукавом, пышной юбкой и вырезом сердечком. В волосах у меня сверкала брошка с искусственными бриллиантами, на ногах были туфли из самого шикарного магазина на Виа Кондотти. Все говорили, что я прекрасно выгляжу, да я и сама это чувствовала.
