Лиана Мориарти - Последний шанс
Вот перед ней Грейс, которая по меньшей мере на пять лет моложе ее, уже жена и мать. А Софи по-прежнему ходит на первые свидания.
– Извини, – говорит Грейс. – Тогда я лучше приду в другой раз. Просто я хотела обсудить с тобой кое-что.
– Ну так заходи. Успеем по-быстрому выпить чая. У меня еще куча времени, да к тому же по правилам хорошего тона дама должна немного опоздать. – Почему в присутствии Грейс она всегда болтает? – Вчера голова у тебя быстро прошла?
Грейс вынимает Джейка из кенгурушки:
– Хочешь подержать его? Я могу приготовить чай.
– О-о, конечно.
Софи пытается рассмешить ребенка, дуя ему в животик. Она замечает, что ее тщательно уложенные волосы растрепались, и тут Грейс объявляет:
– Я собираюсь уйти от Кэллума.
– Что? О господи!
Софи чувствует укол страха и вины, а где-то в глубине – крошечный, поспешно сдерживаемый всплеск радости.
– Только, пожалуйста, ничего ему не говори. Обещаешь пока молчать?
– Конечно. – Замечательно, она связала себя новым обещанием: хранить секрет, который, вероятно, хранить не надо. – Но мне кажется, тебе надо поговорить об этом с Кэллумом. Он обожает тебя, Грейс.
– Нет, это не так. Вернее, не совсем так.
– Думаю, у вас просто сейчас очень трудный период. Грудной ребенок – к этому надо приспособиться.
– У нас уже давно проблемы.
– О-о…
Софи не знает, что сказать. С Грейс у нее не такие отношения, как с другими подругами. Тех она принялась бы подробно обо всем выспрашивать. Но Грейс такая неприступная.
– А как же ребенок? – произносит она наконец, думая о том, как Кэллум обожает сына. Если Грейс заберет Джейка, он этого не переживет.
– Я пока не знаю.
– Гы-гы-гы! – жизнерадостно комментирует Джейк, пытаясь засунуть в рот большой палец ноги.
Софи живо представляет себе его будущее: разрываться между двумя домами, слышать, как мама и папа ругаются из-за алиментов, ненавидеть нового друга мамы (хотя, наверное, испытывать симпатию к очаровательной новой папиной подружке?). «Ах, перестань, – одергивает она себя, – это не игра, когда брак рушится, это очень серьезно!»
– А может быть, вам обратиться к семейному психологу? – спрашивает она Грейс. – Две мои знакомые пары сейчас ходят к одному и тому же консультанту. Говорят, он хороший специалист и берет вроде как недорого. Хочешь, узнаю для тебя его координаты? Могу позвонить прямо сейчас.
Но Грейс в ужасе от ее предложения:
– Нет-нет, я не хочу ни с кем это обсуждать! Просто подумала, что скажу тебе, поскольку… Пожалуй, я пойду. Хорошо тебе провести вечер.
Она забирает ребенка у Софи и уходит, не дожидаясь, пока закипит чайник.
* * *Грейс поднимается на холм с сильно бьющимся сердцем, чувствуя у груди теплое тельце Джейка.
Что ж, ей наверняка нравится твой папа, Джейк. Теперь, узнав о том, что я собираюсь уйти, Софи будет обращаться с ним по-другому. Я разрешила ей дотрагиваться до его руки, смотреть ему в глаза. Я немного приоткрыла дверь, чтобы дать им шанс. Вы трое будете очень счастливы вместе. У тебя будут чудесные мама и папа. Я дам им еще две недели. До празднования Годовщины. Заранее заполню налоговую декларацию, и Кэллуму не придется об этом беспокоиться. А то бумажная волокита вечно выводит его из себя. Надеюсь, этим впредь будет заниматься Софи. Я также все постираю. Оставлю в холодильнике кучу еды. Похоже, Софи умеет только печь пироги, причем, боюсь, не слишком хорошо. Ничего, Марджи поможет им на первых порах. Они получат выплату по страхованию жизни, и это тоже очень удобно. Все ведь будет выглядеть как несчастный случай.
Грейс глубоко вдыхает холодный воздух. Решение принято. Она чувствует себя лучше, чем за все последние недели.
* * *Очаровательный Поверенный Иен не оплошал на первом свидании. Он приятен и интеллигентен, но не вкрадчиво вежлив, а действительно внимателен и мил. Когда их сажают за столик рядом с постоянно хлопающей кухонной дверью, он откашливается и вежливо, но твердо просит, чтобы их пересадили. Софи нравятся как его деликатное покашливание, так и твердость.
Она спрашивает, что за шрам у него под глазом.
– Было бы неплохо, если бы я получил этот шрам, сражаясь на дуэли, – смеется Иен. – Или на войне, или, по крайней мере, занимаясь каким-нибудь экстремальным видом спорта. Но на самом деле это отметина от ветрянки, которой я переболел в одиннадцать лет.
– Ветрянка! – восклицает Софи. – Вы меня разочаровали!
– Между прочим, я тогда чуть не умер. Это меня не оправдывает?
– Нет. От ветрянки сильно чешутся, и это совсем не романтично.
Софи без труда выбирает вино. Иен задает вопросы о ее жизни, но не допытывается, за кого Софи голосует, почему она до сих пор не замужем и любит ли оральный секс. Он интересуется ее работой, но при этом не держится снисходительно. Он не рисуется. Он приветлив с официанткой. У него красивые руки. Он правильно держит нож и вилку и не ставит локти на стол.
Он водит дорогую машину, но не кажется фанатом автомобилей.
Он в разводе, но в нем не чувствуется желчи или цинизма.
Иен целует Софи на прощание, и это чудесно. От него дивно пахнет. Он не шарит у нее во рту языком, как шустрая ящерица. И не стукается зубами о ее зубы.
– Я позвоню, – говорит он, и Софи знает, что так и будет.
Поверенный Иен – настоящая ловушка.
Засыпая, она думает о Кэллуме и Грейс. Их отношения, вероятно, начались с такого же идеального первого свидания. А теперь, пожалуйста, вон до чего докатились.
Той ночью ей снится, что она в постели с Иеном. Опершись на локоть, он с улыбкой смотрит на нее, но Софи пытается скрыть отвращение, потому что Иен покрыт ужасными болячками от ветрянки. «Зачем тебе сдался этот шелудивый адвокатишка?» – говорит Кэллум, присаживаясь на краешек ее кровати. На руках он держит маленького Джейка. Софи в ответ радостно смеется.
Глава 40
Роза невозмутимо заправляет длинные седые волосы под ярко-розовую купальную шапочку, а Софи в это время скачет по твердому, холодному песку, потирая покрытые гусиной кожей руки, и спрашивает:
– А не кажется ли вам, Роза, что сегодня утром слишком холодно для купания?
– Обещаю: будет здорово, и мы очень взбодримся, дорогая.
Роза медленно подходит к воде. У нее молочно-белая спина с багровыми старческими пятнами и выпирающий позвоночник. Глядя на длинные ноги Розы, Софи представляет себе красивое спортивное тело молодой девушки. Роза поднимается на покрытую зеленым мхом скалу и ныряет почти без брызг, а потом плывет вольным стилем.
Этой женщине без малого девяносто.
Софи со вздохом следует за ней. Ныряет и испытывает настоящий шок: кажется, что сердце сейчас остановится. «НИКОГДА! – мысленно кричит она себе. – НИКОГДА НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО БОЛЬШЕ!»
Софи выныривает, хватая воздух открытым ртом, стуча зубами и по-щенячьи подняв нос высоко над водой. Через несколько минут, успокоившись, она окончательно приходит в себя. Шелковистое прикосновение воды к коже, залив, краски которого становятся ярче и отчетливей, по мере того как солнце поднимается выше, – и вся она будет гореть еще час после купания, и аппетит наверняка разыграется, поэтому горячий шоколад, яйцо с беконом и булочки будут моментально съедены за завтраком.
Эти булочки словно бы привет от тети Конни. Морозильник Розы все еще набит едой, приготовленной Конни. Роза каждый вечер что-нибудь размораживает, а потом разогревает перед купанием. Софи постоянно предлагает принести что-нибудь на завтрак, но Роза в ответ лишь смеется, словно это шутка. После купания они закутываются в теплые джемперы, надевают вязаные шапочки и усаживаются на песок поесть.
– Как прошла встреча с поверенным Иеном? – спрашивает Роза.
– Вообще-то, неплохо.
– Думаешь, он может стать мистером Что Надо?
– Может быть.
Софи пытается прогнать воспоминания о том дурацком сне. Стоит ей подумать о Иене, и она представляет себе его, покрытого болячками от ветрянки. Это несправедливо.
– Ну, не спеши. Тебе надо выбрать подходящего человека.
– Слишком привередничать тоже нельзя. Возраст у меня не юный. Так недолго и…
О господи! Она чуть не сказала «остаться старой девой». А она ведь разговаривает со старой девой. При мысли о том, что она могла обидеть милую хрупкую Розу, Софи делается нехорошо. Ее шея начинает стремительно краснеть. На холодной, влажной коже краска проступает горячей и ярче.
К счастью, Роза не отрывает глаз от реки, неторопливо прихлебывая горячий шоколад. И говорит:
– Конни считала, что я слишком привередничала. Она постоянно пыталась свести меня с кем-нибудь.
– А вам никто не нравился?
– Не то чтобы не нравился. Мне казалось, я была влюблена в одного довольно симпатичного парня, где-то в шестидесятые. Какой это был год? Помню, что Конни участвовала в марше протеста против войны во Вьетнаме. Шестьдесят шестой? Нет, вроде бы шестьдесят седьмой. Но вскоре я забыла его. И, честно говоря, почувствовала облегчение. К тому времени я уже определилась в жизни. Я не хотела готовить и стирать для какого-то мужчины. Несколько лет спустя он утонул. Так что все вышло удачно, а?
