Жиль Легардинье - Изгнание ангелов
– Да, сэр. И с ним два военных эксперта.
– Черт возьми, – пробормотал Дженсон. – Он не показывался здесь пятнадцать лет, свалив на меня всю грязную работу. А теперь, когда девчонка у нас, он явился…
– Я попросил его подождать у вас в кабинете.
– Ясно, – бросил Дженсон, нервно стаскивая перчатки. – Я поднимаюсь.
Глава 35
Дебби протянула руку и уверенным жестом приподняла одно веко девушки. В экспериментальной лаборатории они были одни. Ассистентка Дженсона посветила в глаз Валерии специальным фонариком. Размеры зрачка не изменились. Дебби отпустила веко и сунула фонарик в карман халата.
– Сейчас я озвучу некий набор слов, – объявила она. – Просто скажите, какие ассоциации они у вас вызывают.
Валерия находилась в гипнотическом трансе. Она сидела в глубоком кресле с особой подставкой для ног. Голова ее была зафиксирована с помощью пластиковой подушки. Дебби сидела на стуле, очень близко, и перелистывала какие-то документы.
– Итак, начинаем, – сказала она. – Если я скажу «Марк»?
Валерия осталась невозмутимой. Ни единой эмоции не отразилось у нее на лице.
– Близкий человек, – наконец апатично сказала она.
Двигались только губы девушки, тело же оставалось абсолютно инертным. Дебби сравнила ответ с ответом, полученным несколькими днями ранее в тех же экспериментальных условиях. В тот раз Валерия ответила «апостол». Это было до эксперимента по пробуждению памяти о прошлой жизни. Дебби записала новый ответ и продолжила:
– Если я скажу «компаньон»?
Валерия нахмурилась, словно ей пришлось сделать над собой усилие. После недолгого колебания она ответила:
– Диего.
Дебби отметила ее затруднение, но сам ответ был идентичен предыдущему.
– А если я скажу «Шотландия»?
– Часовня, – моментально отреагировала Валерия.
Тот же ответ…
– Если я скажу «пробуждение памяти о прошлой жизни»?
Никакой реакции не последовало. Дебби повторила вопрос, четко выговаривая каждое слово:
– Если я скажу «пробуждение памяти о прошлой жизни»?
– Кати, – ответила девушка после паузы.
Ассистентка Дженсона вздрогнула. Она почувствовала, как ею овладевает волнение. Этот ответ был первым ощутимым признаком того, что процедура стимуляции деятельности коры головного мозга принесла результат. Она записала озвученное Валерией имя на свой лист и трижды его подчеркнула. В это мгновение входная дверь открылась. Она вскочила с намерением выпроводить незваного гостя, однако нос к носу столкнулась с профессором Дженсоном.
– Я провожу эксперимент, – сказала она тихо. – Результат обещает быть отличным, но момент очень деликатный…
– Простите, что мешаю вам, но эти господа не оставили мне выбора. Они хотят видеть пациентку.
Дженсон отошел в сторону, и Дебби увидела троих мужчин в военной форме. Лицо ее помрачнело.
– Терпеть не могу работать в присутствии незнакомых людей, – прошипела она.
Дженсон знаком попросил ее замолчать.
– Это не просто незнакомые люди, – проговорил он сквозь зубы. – Это наше руководство. Поэтому нам нужно принять их вежливо. Они посмотрят, удовлетворятся и быстренько уедут…
Профессор знаком предложил военным войти. Генерал вошел в комнату, Петер и Штефан встали рядом с ним, один слева, другой справа. Оба молодых человека глазами искали Валерию, но заметили ее не сразу. Дженсон указал рукой туда, где у стены стояла пара кресел. Дебби вздохнула, не скрывая своего недовольства происходящим.
Петер проводил генерала к креслу. Обернувшись, он наконец увидел лицо Валерии. Его сердце бешено застучало. Он никак не мог отвести от нее глаза. Оно показалось ему усталым и повзрослевшим.
– Вы что, никогда не видели пациента в гипнотическом трансе? – тихо спросил у него Дженсон.
Но Петер его не слушал. Он направился к девушке. Штефан тоже смотрел на нее. В глазах у него стояли слезы. Дебби обошла вокруг кресла своей пациентки, чтобы помешать Петеру подойти ближе, но юноша, который не отрываясь смотрел на Валерию, отстранил ее жестом одновременно мягким и уверенным.
Мортон сидел не шевелясь и молча наблюдал за происходящим. В какой-то момент с губ его сорвался приглушенный смешок. Петер и Штефан стояли у изножья кресла Валерии. Не обращая внимания на убийственные взгляды и ворчание Дебби, они подошли еще ближе.
– Что здесь происходит? – пробормотал Дженсон.
– Они ее знают, – полным ненависти голосом сказала Дебби. – Это совершенно точно. Они пришли, чтобы забрать ее у нас…
Проигнорировав ее слова, Петер протянул руку и просунул свою ладонь под ладонь Валерии.
– Не прикасайтесь к ней, капитан, – вмешался Дженсон. – Это очень опасно. Она под гипнозом.
Валерия открыла глаза. Она пришла в себя, хотя и не получила соответствующей команды. Дебби испуганно прикрыла рот рукой.
– Это невозможно! – воскликнула она.
Теперь пришло время действовать Штефану. Он встал на колени перед креслом девушки и взял ее на руки. Он дрожал.
– Но что, черт побери, на вас нашло? – нервно спросил Дженсон. – Дебби, позовите охрану.
Петер вынул пистолет и взял его на мушку.
– Не делайте опрометчивых поступков, профессор. Иначе вы точно узнаете, существует ли жизнь после смерти.
Глава 36
Угрожая пистолетом, Петер заставил Дженсона провести их в свою бронированную берлогу. Следом за Штефаном, который нес на руках Валерию, мелкими шажками послушно семенил Мортон. Очутившись в самом сердце центра, он не испытал никаких эмоций. Казалось, ему нет никакого дела до всего, что его окружает. Штефан ввел ему порядочную дозу транквилизаторов, плюс генерал все еще пребывал в состоянии шока, в который его поверг неоспоримый факт: человек, умерший на его глазах, по прошествии двадцати лет обрел новую жизнь…
Штефан посадил ослабевшую Валерию на стул.
– Посиди пока тут, – сказал он ласково. – Я должен помочь Петеру. Теперь ничего не бойся.
Штефан внимательно осмотрел комнату и застекленные шкафы. Петер тоже пожирал их глазами. Он заприметил несколько наполовину сгоревших страниц. На них были какие-то записи от руки, сделанные тонким почерком, однако и они сильно пострадали от огня. Вид этих документов разбудил в нем мучительные воспоминания. Фрагмент за фрагментом ему вспомнилась последняя ночь Гасснера. Прошлое и настоящее смешались. Он испытывал и пьянящую радость от встречи с Валерией, и восторг от повторного обретения научного наследия Дестрелей, и жажду мести, и грусть… Петер ощущал себя корабликом, качающимся на бурных волнах эмоций.
– Откройте этот шкаф, – приказал он профессору.
– Что вы намереваетесь делать?
Петер схватил профессора за воротник и прижал к металлической поверхности шкафа.
– A вы? Что вы намеревались сделать? – проговорил он сквозь зубы. – Эти документы вам не принадлежат.
Штефан положил ему руку на плечо.
– Спокойнее, Петер. А вы, пожалуйста, дайте ему ключи, если не хотите проблем.
Дженсон указал на свой стол.
– В левом ящике.
Штефан нашел связку ключей и открыл первое застекленное отделение шкафа. Потом протянул ключи своему другу.
– Думаю, тебе это понравится, – сказал он Петеру. – Действуй потихоньку…
Штефан вернулся к Валерии. Петер погладил стопки документов. Прошло много лет, но слабый запах гари никуда не делся. Подстегиваемые запахом огня и старой бумаги, воспоминания нахлынули на него с новой силой. Его сознание наполнилось картинками, которые накладывались одна на другую: взлом входной двери дома Дестрелей с помощью взрывчатки, огонь в камине, ритмичный стук дождя по крыше ангара, а вот он сам среди ночи в исступлении копается в грудах частично обгоревших документов…
Сидя в своем углу, Мортон слабо улыбался. Это выглядело так, будто даже пребывая в глубинах своей летаргии, он смог понять и оценить всю ироничность ситуации.
В соседнем отделении шкафа Петер увидел несколько страниц меньшего формата, сложенных в несколько раз и испещренных пометками. Этих страниц огонь не коснулся, они просто пожелтели от времени. Испробовав несколько ключей, Петер отыскал подходящий. Он дрожал от нетерпения. Заметив его состояние, Валерия встала и подошла к нему.
Петер схватил документы и осторожно их развернул. Записи, сделанные черными чернилами, прекрасно сохранились. Почерк был не таким ровным, как у Дестрелей. Фразы были короткими. Иногда это были просто вопросы, наброски гипотез, отдельные слова, которые могли навести на верный след. Руки Петера дрожали. Увидев заметки Дестрелей, он ощутил волнение, однако когда он взял в руки эти записи, в душе его все перевернулось. Наверное, потому, что они имели непосредственное отношение к нему, его истории, его жизням.
– Эти документы очень легко повредить, – вмешался Дженсон. Профессора охватила паника, когда он увидел свои сокровища в чужих руках.
