Жиль Дове - Когда умирают восстания

Жиль Дове

Когда умирают восстания

Брест-Литовск, 1917 и 1939 гг.

Фашизм и крупный капитал

Рим, 1919 — 1922 гг.

Турин, 1943 г.

«Народное сообщество» против общины

Берлин, 1919-1933

Барселона, 1936

Барселона, май 1937 г.

Анархисты в правительстве

Неудача коллективизации

Коллективизация или коммунизация?

Итоги

Брест-Литовск, 1917 и 1939 гг.

“Если русская революция станет сигналом для пролетарской революции на Западе, так что обе они будут дополнять друг друга, то нынешнее общее владение землей в России может послужить отправной точкой для коммунистического развития», — писали К.Маркс и Ф.Энгельс в предисловие к русскому изданию «Манифеста Коммунистической партии» (1882 г.).

Эта перспектива не была реализована. Европейский промышленный пролетариат так и не встретился с возрожденной русской крестьянской общиной.

В декабре 1917 г. в Брест-Литовске (Польша) большевики предложили мир без аннексий. Германии, вознамерившейся завладеть огромной территорией царской империи, которая простиралась от Финляндии до Кавказа. Однако в феврале 1918 г. германские солдаты, бывшие «пролетариями в военной форме», повиновались своим офицерам и возобновили наступление против России, все еще управляемой Советами. Братания не получилось, а революционная война, за которую выступали левые большевики, оказалась невозможной. В марте Троцкий подписал мирный договор, продиктованный кайзеровскими генералами. «Мы меняем пространство на время», — заявил Ленин. Действительно, в ноябре поражение Германии превратило этот договор в клочок бумаги. Тем не менее, идея международной солидарности эксплуатируемых классов так и не смогла воплотиться на практике. Несколько месяцев спустя, по мере возвращения к мирной жизни с окончанием войны, тем же самым пролетариям пришлось столкнуться с альянсом, состоявшим из официального рабочего движения (социал-демократического — прим. перевод.) и «добровольческих корпусов» (военных формирований из представителей офицерского корпуса и буржуазии, созданных в Германии в 1918 г. для подавления революционного движения — прим. перевод.). Поражения следовали за поражениями: в Берлине, в Баварии и в Венгрии в 1919 г., разгром Красной армии Рура в 1920 г., провал «мартовской акции»1921 г.

В сентябре 1939 г. Гитлер и Сталин разделили Польшу. На пограничном мосту в Брест-Литовске нескольо сотен членов КПГ, которые бежали в СССР, а затем были арестованы как «контрреволюционеры» или «фашисты» и посажены в сталинские тюрьмы, были переданы в руки гестапо.

Два десятилетия, прошедшие между 1917 г. и 1939 г., потрясли мир. Ужасы фашизма и Второй мировой войны, равно как и послевоенные перемены стали последствиями гигантского социального кризиса, начавшегося с восстаний 1917 г. и завершившегося гражданской войной в Испании.

Настоящий текст представляет собой сокращенную и полностью переработанную версию предисловия к изданию сборника материалов группы «Bilan» «Контрреволюция в Испании 1936-1939 гг.» (Париж, 1979). Речь далее пойдет о вопросе развития фашизма, а также об антифашизме в нынешнюю эпоху.

Фашизм и крупный капитал

Существует формула, ставшая известной благодаря Даниэлю Герену: фашизм служит интересам крупного капитала. 99% людей, ссылаясь на этот совершенно правильный тезис, сразу же прибавляют, что несмотря ни на что фашизм можно было отразить в 1922 г. или в 1933 г., если бы рабочее движение и / или демократы действовали более решительно, чтобы не допустить его к власти. Если бы только в 1921 г. итальянская Социалистическая партия и новообразованная итальянская Коммунистическая партия объединились с республиканскими силами, чтобы остановить Муссолини, если бы в начале 30-х гг. Коммунистическая партия Германии не затеяла братоубийственную борьбу против Социал-демократической партии, Европа избежала бы одной из самых жестоких диктатур в истории, Второй мировой войны, нацистской империи, охватившей большую часть континента, концлагерей и уничтожения евреев.

Несмотря на совершенно правильное замечание относительно классов, государства и связи между фашизмом и крупными предпринимателями, такой взгляд упускает из виду, что фашизм вырос из двойного поражения. Сначала это было поражение революционеров после Первой мировой войны, разгромленных социал-демократией и парламентской демократией, а затем, в течение 20-х гг., провал демократов и социал-демократов в роли управляющих капитала. Приход к власти и, тем более, природу фашизма совершенно невозможно понять, не поняв всего предшествующего периода равно как и более ранней фазы классовой борьбы и ее ограниченности. Вот почему нельзя считать случайным, что Герен неверно оценивает как Народный фронт, в котором он усматривает «неудавшуюся революцию», так и действительное значение фашизма.

Реальная основа фашизма состояла в экономической и политической унификации капитала — тенденции, которая после 1914 г. стала всеобщей. Фашизм был особым путем осуществления такой унификации в Германии и Италии — странах, где, несмотря на то, что революция выдохлась, государство было не в состоянии водворить порядок, включая и порядок в рядах самой буржуазии. Муссолини не был Тьером, чья власть покоилась на солидной основе, могущим бросить регулярные армейские части на истребление коммунаров. Важнейшим аспектом фашизма было то, что он родился на улице, использовал беспорядок, чтобы установить порядок, мобилизовал старые средние классы, полуобезумевшие от своего заката, и возродил извне государство, неспособное справиться с кризисом капитализма. Фашизм был попыткой буржуазии насильственно усмирить свои собственные противоречия, повернуть рабочие методы мобилизации масс к своей собственной выгоде и развернуть все ресурсы современного государства вначале против внутреннего врага, а затем и против внешнего.

В процессе перехода к тотальному господства капитала над обществом государство оказалось а кризисе. Вначале для того, чтобы справиться с пролетарскими волнениями, потребовались рабочие организации, затем, чтобы покончить с последующим беспорядком, понадобился фашизм. Этот беспорядок, конечно же, не был революционным, но он играл парализующую роль и подталкивал к решению, которое могло быть, таким образом, только насильственным. Кризис удалось преодолеть только на время, фашистское государство было лишь внешне эффективным, поскольку интегрировало наемную рабочую силу насильственно и искусственно скрывало конфликты, переводя их в русло военной авантюры. Кризис удалось относительно преодолеть только обладающему множеством щупальцев демократическому государству, созданному в 1945 г., которое потенциально прибегая к фашистским методам и прибавив к ним свои собственные, нейтрализовало рабочие организации, не разрушая их. Парламенты утратили контроль над исполнительной властью. С помощью политики благосостояния или принуждения к труду, современных технологий надзора или государственной поддержки, распространенной на миллионы людей, короче говоря, с помощью системы, делающей каждого человека все более и более зависимым, социальная унификация осуществлялась, не прибегая к фашистскому террору, а фашизм как особое движение исчез. Он соответствовал форсированному насаждению буржуазной дисциплины, под давлением государства, в особых обстоятельствах новосозданных государств, настоятельно принужденных конституироваться как нации. Даже само слово «фашизм» буржуазия заимствовала у рабочих организаций Италии, которые часто назывались «фаши» (союзами, — прим. перевод.). Характерно, что вначале фашизм определял себя как форму организации, а не программу. Его единственная программа состояла в насильственной организации всех, в принудительном превращении всех компонентов в части общественного целого. Диктатура — это не оружие буржуазии (как только может, она заменяет ее другим, менее брутальным оружием); диктатура — это одна из ее тенденций, которая осуществляется тогда, когда в ней есть необходимость. «Возвращение» к парламентской демократии, как это произошло (к примеру) в Германии после 1945 г., означало, что диктатура бесполезна для интеграции масс в государство (по крайней мере, до следующего раза).

Вот почему проблема состоит не в том, что демократия обеспечивает более гибкое господство, чем диктатура. Любой человек предпочел бы, чтобы его эксплуатировали по-шведски, нежели быть похищенным пиночетовцами. Но есть ли у него ВЫБОР? Даже благородная скандинавская демократия может быть превращена в диктатуру, если этого потребуют обстоятельства. У государства есть лишь одна функция, и оно осуществляет ее по-демократически или по-диктаторски. Первый вариант менее жесток, но это не означает, что можно заставить государство не прибегать ко второму. Формы капитализма зависят не от предпочтений наемных работников, а от намерений буржуазии. Веймарская республика с готовностью капитулировала перед Гитлером. Народный фронт Леона Блюма не «предотвратил фашизм»: во Франции в 1936 г. не было нужды ни в авторитарной унификации капитала, ни в сжимании средних классов.