Янн Мартел - Высокие Горы Португалии
Их встречают оглушительные вопли и пронзительные визги. Питера пронзает безудержный страх. У него перехватывает дыхание – он замирает как вкопанный.
– Не слабо, а? – выкрикивает Боб. – Это потому, что вы новичок и «вторглись» на их территорию.
Слово «вторглись» Боб, усмехаясь, берет пальцами в кавычки.
Питер глядит в изумлении. Некоторые шимпанзе начинают скакать и яростно сотрясают клетки. Удерживаясь на горизонтальных цепях-растяжках, клетки только сильнее раскачиваются. Его приводит в ужас то, что подобные человеку обезьяны подвешены в воздухе, что они оторваны не только друг от друга, но и от земли. Им не за что спрятаться, не за что держаться, им не с чем играть… у них нет ни единой игрушки, ни одного одеяла, нет даже захудалой соломенной подстилки. Они просто висят там, в своих пустых клетках, подобно узникам в заточении. Разве он не видел нечто подобное в кино – когда новичка приводят в тюремную камеру и все ее обитатели начинают глумиться над ним и его освистывать? Питер тяжело сглатывает и делает глубокий вдох, силясь совладать со страхом.
Боб продвигается вперед, изредка что-то выкрикивая и не обращая внимания на умопомрачительный гвалт. Питер, не отставая от него ни на шаг, движется точно посередине коридора – на почтительном расстоянии от клеток. Хотя он видит, что животные надежно заперты – за крепкими прутьями, – ему все еще страшно.
Каждые три-четыре клетки обнесены крепкой оградой из проволочной сетки, натянутой между коридорными балками, стенами и потолком сооружения и разделяющей таким образом часть клеток от других. Еще один уровень ограничения. В каждой такой ограде, сзади, со стороны стены, имеется дверца.
Питер указывает на ограду.
– Разве одних клеток не достаточно? – выкрикивает он.
Боб кричит в ответ:
– Так мы выпускаем некоторых шимпанзе, чтобы они могли побыть вместе на более просторной, хоть и огороженной территории.
И то верно, в полумраке сооружения Питер замечает с одной стороны коридора четырех шимпанзе, валяющихся на полу возле задней стены. При виде его они вскакивают и начинают метаться. Один даже бросается на прутья сетки. Но здесь, на земле, они держатся кучкой и ведут себя более естественно – оживленно и активно. Боб знаком просит Питера присесть на корточки.
– Им нравится, когда мы с ними одного роста, – шепчет он Питеру на ухо.
Они оба наклоняются пониже. Боб просовывает руку сквозь прутья и машет ею, обращая жест к самому злобному с виду шимпанзе – тому, что пытался на них напасть. После недолгих раздумий животное подбегает к прутьям, дотрагивается до руки Боба – и резво убегает назад к своим сородичам, кучкующимся у задней стены. Боб улыбается.
Питер мало-помалу успокаивается. Они всего лишь делают свое дело, уверяет он себя. Они с Бобом встают и направляются дальше по коридору. Питер присматривается к шимпанзе уже внимательнее. Животные ведут себя в разной степени агрессивно, выказывая явные признаки тревожного возбуждения: они раскачиваются, рычат, визжат, гримасничают, делают яростные телодвижения. Все они сильно взволнованы.
За исключением одного. Узник в самом конце коридора сидит в клетке совершенно невозмутимо, будто глубоко уйдя в себя и проявляя полное равнодушие к тому, что происходит вокруг. Обезьяна сидит спиной к своим сородичам-приматам, вкушающим ограниченную свободу по соседству, и боком к Питеру. Прямая рука как бы случайно опущена на изогнутое колено. Питер обращает внимание, что тело животного покрыто густой и гладкой черной шерстью. Настолько густой, что кажется, будто это маскарадный костюм. Из-под него выглядывают руки и ноги, безволосые и с виду довольно гибкие. Что до головы, перед ним – покатый лоб, впрочем, едва различимый, большие, похожие на блюдца уши, нос пуговкой и ровный, пухлый привлекательно округлый рот с безволосой верхней губой и слегка опушенной шерстью нижней. Губы довольно большие и потому очень выразительные. Питер приглядывается к ним. И тут губы у этой необыкновенной особи начинают слегка шевелиться – подрагивают, сжимаются, разжимаются и морщатся, словно обезьяна пытается с ним заговорить.
Существо поворачивает голову и заглядывает ему прямо в глаза.
– Он смотрит на меня, – говорит Питер.
– Ну да, такое бывает, – отвечает Боб.
– Я имею в виду – прямо мне в глаза.
– Да-да. Обычный знак доминирования, хотя этот малый у нас спокойный как удав.
Не сводя с Питера глаз, обезьяна сжимает губы в трубочку. И в следующее мгновение из этой трубочки, сквозь разносящиеся кругом сипы и хрипы, до слуха Питера доносится свистяще-гукающий звук.
– Что это значит? – удивляется он.
– Приветствие. Он говорит вам «здрасьте».
Обезьяна проделывает все сызнова, только на сей раз почти беззвучно – рассчитывая скорее на взгляд Питера, чем на его напряженный слух.
Питер не в силах оторвать глаз от обезьяны. Симпатичная мордаха, очень живая и выразительная, взгляд очень проницательный. Крупная голова так же густо покрыта черной шерстью, как и тело, хотя большая часть морды в форме треугольника, с глазами в основании и носом на вершине, включая внешневписанную окружность рта – это лишенная растительности гладкая темная кожа. Помимо чуть заметных вертикальных складок на верхней губе, другие морщины на обезьяньей морде видны только вокруг глаз: концентрические – под каждой глазницей и волнообразные – над уплощенной переносицей и выпирающими надбровными дугами. Эти двойные окружности расположены таким образом, что все внимание наблюдателя невольно сосредоточивается на их сдвоенных центрах. Какого же цвета глаза? В искусственном свете помещения Питеру трудно определить это точно, хотя кажутся они блестяще-желтовато-карими, даже землисто-красноватыми. Глаза близко посажены, взгляд пристальный – сверлящий, приковывающий к месту.
Обезьяна поворачивается к Питеру всем телом. Взгляд тяжелый, хотя поза расслабленная. Похоже, обезьяне нравится пожирать его глазами.
– Я хочу подойти ближе, – говорит Питер.
И удивляется своим словам. Куда подевался его страх? Ведь еще минуту назад у него поджилки тряслись от ужаса.
– О, это запрещено, сэр, – с явной тревогой отвечает Боб.
В конце коридора – тяжелая сетчатая дверь. Точно такие же двери были и в середине коридора – с обеих сторон. Питер оглядывается: на полу за дверью не видно ни одного шимпанзе. Он идет вперед, берется за ручку. И легко поворачивает ее.
У Боба глаза вылезают из орбит.
– Фу ты, черт, забыли запереть, что ли? Вам туда нельзя, правда! – с мольбой произносит он. – Вы… вы должны поговорить с доктором Лемноном, сэр.
– Так позови его, – бросает Питер, открывая дверь и проходя в нее.
Боб следует за ним.
– Только не трогайте его. Они бывают очень агрессивны. Он может укусить вас за руку.
Питер останавливается перед клеткой. И снова встречается взглядом с шимпанзе. И снова чувствует его магнетическое притяжение. Чего тебе?
Обезьяна просовывает сжатую руку сквозь перекрещенные прутья решетки и вытягивает ее наружу. Рука разжимается прямо перед Питером – узкой ладонью вверх. Питер глядит на нее – на жесткую кожу и длинные пальцы. Никаких вопросов, никаких сомнений. Он поднимает свою руку.
– Фу ты, черт, фу ты, черт! – ропщет Боб.
Обе руки схватываются. Короткий, но крепкий противостоящий большой палец обезьяны вытягивается и придавливает его руку. Жест не цепкий, не натужный – в нем нет ни малейшей угрозы. Обезьяна просто пожимает ему руку. И рука у нее на удивление теплая. Питер удерживает ее обеими своими руками, прижимая одну к внутренней ладони обезьяны и положив другую на тыльную мохнатую сторону. Это походит на политическое рукопожатие – твердое и настойчивое. Обезьяна усиливает хватку. Так и руку недолго сломать, понимает он, но рука и не думает ломаться, и он не ощущает никакого страха. Обезьяна по-прежнему глядит ему прямо в глаза. Питер не знает почему, но у него перехватывает горло – он чувствует, что вот-вот расплачется. Кто еще, кроме Клары, смотрел на него вот так – прямо, открыто, во все глаза, распахнутые настежь, словно двери?
– Откуда этот? – спрашивает он, не отводя глаз от обезьяны. – Как его зовут?
Питер ловит себя на мысли, что вкладывает в местоимения «этот» и «его» нечто особенное. И мысль эта кажется ему естественной. Ведь перед ним живое существо, а не предмет.
– Его зовут Одо, – отвечает Боб, раскачиваясь из стороны в сторону. – Он у нас перекати-поле. Его привез из Африки какой-то доброволец, работавший на Корпус мира[41]. Потом он попал в НАСА – участвовал в каких-то опытах по космической программе. Затем оказался в Йерксе[42], а после в ЛЭМХП[43], пока…
В это мгновение из дальнего конца коридора слышится гневный окрик. Шимпанзе, уже успевшие большей частью угомониться, снова разошлись. И подняли гвалт куда более громкий, чем некоторое время назад, когда к ним вошли Питер с Бобом. Вернулся доктор Лемнон.
