Мил Миллингтон - Бытовая химия
Он был совершенно пуст и топтался на месте, словно утомительный незваный гость, оттягивая вторник и мою встречу с Джорджи. Я попытался немного поработать и занялся сортировкой файлов, но не мог сосредоточиться. Сара была на работе, и я, по крайней мере, мог покурить в саду, но только предельно аккуратно, в волнении, что кто-нибудь из соседей может меня заметить и выдать. Еще одной проблемой стало рытье маленьких дырочек для окурков, потом мне приходилось чистить зубы, принимать душ и переодеваться. Все было бы терпимо, если бы я просто сказал себе, что буду курить весь день, но каждую сигарету я считал последней, так что мне приходилось все время переодеваться в специальную одежду, чтобы выкурить очередную сигарету, и потом еще раз принимать душ. К пяти часам я был готов ассистировать на операции.
Вечер был не так ужасен. Не потому, что я был ближе ко вторнику (мучительное осознание этого могло только отнять все удовольствие), но потому, что Сара была дома. Мне было на чем сконцентрировать внимание: я старался быть донельзя предупредительным. Не исключено, что я снова буду изменять ей на следующий день (по крайней мере, я на это надеялся), поэтому я хотел, чтобы она не знала забот в этот вечер. Телевизор? Что бы она хотела посмотреть? Чашку чая? Я сейчас же принесу. Я делал это не для себя. У меня не было цели сделать кармические накопления, которые бы искупили мою завтрашнюю измену. Я делал это, как уже говорил, исключительно из чувства долга. Если вы любите свою девушку, но собираетесь завтра заняться сексом с другой девушкой, вы чувствуете себя обязанным массировать ей ступни ровно столько, сколько она пожелает. Это вопрос уважения.
Наконец-то наступил вторник, я размялся беготней по гостиной, а потом умудрился убедить себя в том, что пора отправиться в «Макаллистер amp; Кэмпбел».
Никто не сидел рядом со мной в автобусе. Не стоящая внимания деталь, но у меня постоянно было ощущение, что сегодня люди не садились рядом со мной, потому что они читали мои мысли. А мысли мои были довольно мутными. И беспорядочными. Есть огромная разница между внезапной изменой, когда вы теряете ориентацию в пространстве из-за головокружительности момента, и запланированной, когда вы едете на автобусе через весь город, зная, что вам предстоит измена. Все было просчитано. Сложно считать аффектом измену, о которой вы договорились заранее.
Писатель во мне снова готов солгать. Он хочет всунуть вам типичную историю, тот момент во втором акте, в котором протагонист – после изнурительной внутренней борьбы – наконец решается действовать. Он хочет, чтобы я описал, как я едва не повернул обратно: я даже нажал на звонок в автобусе и отправился к выходу, чтобы сойти на следующей остановке, но желание пересилило, и я вернулся на свое место под удивленными взорами других пассажиров. Но этого не произошло. Я чувствовал себя виноватым, да, и меня ужасало осознание того, что я действовал так хладнокровно и сознательно. Но я ни разу не предпринял ни малейшей попытки сойти с выбранного пути или отступиться от желаемого. Что, конечно, ужасно. Мне явно не помешало бы поработать над собой.
Кроме моей измены, меня занимали мысли о том, как все сложится с Джордж. В прошлый раз мне не приходилось об этом думать: все произошло до того, как я догадался, что что-то вообще происходит. Но на этот раз я волновался. О чем я буду говорить? Должен лия сделать первый шаг или подождать ее предложений? Будет ли она чувствовать то же самое, когда вновь меня увидит… в дневном свете? Первое, что я сделал, сойдя с автобуса, – выкурил сигарету и еще чуть потоптался.
Я решил для себя заранее, что появлюсь в офисе «Макаллистер amp; Кэмпбел», когда все соберутся и встреча будет в полном разгаре: «О! Ты пришел! Какой сюрприз!», но ожидание оказалось невыносимым, поэтому я явился раньше. Хью сидел один в своем офисе, уставившись в окно.
– Привет, Хью.
– А, Том, привет. Как твои дела?
– Неплохо, неплохо. Как твои?
– О… – он посмотрел на свои колени и медленно потряс головой, – ну… сам знаешь.
– Понятно.
– Я вчера еще чуть-чуть поработал над книгой.
– И как она продви… – он перебил меня, состроив такую гримасу, от которой сердце готово было разорваться. – Ну, ладно… – Я не имел ни малейшего представления, что за слова утешения я должен был произнести, но от болезненных поисков меня спасли Эми, Джорджи и некий мужчина, который, как я мог догадываться, был ее агентом, они радостно вошли в офис.
– Том, – сказала Эми, несказанно удивившись, – а ты что тут делаешь?
– О, я просто зашел. А почему ты спрашиваешь?
– Просто так. У нас тут встреча, и я не ожидала тебя встретить.
– Может, мне…? – Я сделал едва заметный шажок в направлении двери.
– Нет, – Эми замахала руками, останавливая меня. – Все в порядке. Я не сообщила тебе о встрече, потому что это всего лишь общее обсуждение после запуска книги. Я не думала, что тебе будет интересно. Но все-таки останься: мы можем вместе сидеть сзади и издавать пердящие звуки с помощью подмышек.
– Привет, Эми, – сказала Фиона, входя в комнату.
– Фио! – Эми уставилась на нее. – У тебя новая прическа?
– Нет, просто…
– Я так и подумала, что нет, но ты же говорила, что собираешься сменить имидж?
– Нет, не говорила.
– Не говорила? – Эми прикусила губу и задумчиво спросила сама себя: – Господи… тогда кто же мне говорил о твоих волосах?
Фиона промаршировала к своему месту.
– Так что, начнем?
– Мне нравится твоя прическа, девочка, – прочирикал Пол с лондонской усмешкой, – очень мило, стрижка настоящей светской птички.
По лицу Эми пробежала тень раздражения, Фиона поблагодарила его без особого энтузиазма, и все мы сели за стол Хью, Я устроился между Эми и Джордж. Пока я садился, Фиона сказала:
– Том? Опять появился негаданно-нежданно, да?
Я нe думаю, что она ожидала моего ответа, но чтобы показать, что могу за себя постоять, если нам и дальше предстоит обмениваться лживыми любезностями, ответил:
– Да.
Почти с самого начала встреча стала вялотекущей. Замечательные новости о книге, все идет, как и запланировано, открываются новые перспективы, так что люди вроде Фионы, получающие кайф от того, что все идет тютелька в тютельку по бизнес-плану, возможно, вовсе не плохо провели бы здесь время. Чтобы поддерживать успех, решили устроить нечто вроде вечеринки, посвященной выходу книги, спустя две недели, как раз под занавес Эдинбургского фестиваля. Формальным поводом будет празднование успеха книги и благодарности Джорджи от «Макаллистер amp; Кэмпбел», но на самом деле – способ привлечения журналистов и создание очередного повода для упоминания книги. Довольно мрачный план для вечера, если хотите знать мое мнение. Я сказал, что идея великолепна и я буду с нетерпением ждать этого события. На самом деле мой ум был занят более человеческими вопросами. Господи прости, но меня не завораживали ни цифры продаж, ни проценты от прибыли, ни промоушен-вечеринки. В конце концов, речь шла всего лишь о продажах и деньгах, и какое они могли иметь значение, если рядом со мной сидела Джорджи в короткой джинсовой юбке?
Хью сказал, как он всеми гордится. Причем повторил это много-много раз. Я впервые встретился взглядом с Полом, агентом Джордж, и он оказался не только пронырой, как описывала его Эми, но и довольно опасным типом. Он был коренастым, с бычьей шеей и имел обыкновение крутить головой, когда говорил, словно в прошлом был боксером, а теперь занимался разборками, параллельно работая на фирму по доставке мяса и вымогательству денег у тотализаторов. Предполагаю, что он обладал такой комбинацией физической мощи и раздражительности, которую женщины среднего класса считали жутко привлекательной. Я вполне мог представить его агентом братьев Крэй.[4] Еще он был готов пререкаться по любому поводу: вообще-то повода не было, но мне кажется, ему доставлял удовольствие сам процесс. Эми все время бросала на него быстрые взгляды, но ни разу не высказала едких комментариев в его адрес (я был очень горд ее профессиональным самообладанием). Фиона постоянно напоминала о том, что нужно обязательно запомнить. Как и на любой издательской встрече, пятнадцать минут обсуждаются дела, а через полтора часа приносят печенье для кофе-брейка. Когда прошло минут семьдесят, мне уже не было дела, на каком языке неведомого мне маркетингового экстаза шла беседа, потому что Джорджи начала щупать мою промежность.
В этом было нечто невыразимо волнующее. Джордж, щупающая мою промежность под столом… Частично, конечно, дело было в секретности: никто из присутствующих не имел представления о том, чем мы занимаемся. Но меня вдохновлял и сам факт, что Джорджи щупает мою промежность. Думаю, это сработало бы при любых обстоятельствах. В этом была пикантная дерзость. Никто за столом не мог видеть того, что происходит, хотя они могли заподозрить меня в том, что я сожрал пару таблеток экстази. Ситуация была действительно дерзкой.
