Тиффани де Бартоло - Как убить рок-звезду
Мы уже попрощались с ним раньше, объяснив, что уедем сразу после выступления «Бананафиш». Судя по его лицу, он меньше всего ожидал встречи с нами.
Он замер, увидев меня, наши глаза встретились, и мы молчали, а когда он открыл рот, собираясь что-то сказать, я отрицательно помотала головой и побежала дальше. Меня раздирали очень разные чувства, и я была еще не готова к разговору с ним.
Потом я увидела Майкла.
– Где Пол? – спросила я, впиваясь ногтями в ладони, чтобы как-то уравновесить боль в ноге.
– Он только что вылетел отсюда и рванул к автобусу. Элиза, что случилось?
– Ничего, – ответила я и как можно быстрей захромала к выходу.
Перед автобусом стоял Анджело.
– На твоем месте я бы не стал туда заходить.
– Где ты пропадал? – заорала я на него, решив, что во всем виноват именно Анджело. – Тебя все обыскались! Немедленно найди Майкла и скажи, что ты нашелся. Не заходи никуда! Не говори ни с кем! Просто найди Майкла!
– Господи! Прими успокоительное.
Анджело пошел в сторону зала, а я колотила в дверь автобуса, пока Пол не распахнул ее так стремительно, что едва не угодил мне в лицо.
Я неуверенно поднялась по ступенькам, села, подышала на окно и посмотрела, как от моего дыхания на стекле образуется влажный кружок.
– Я думаю, он не хотел, чтобы мы услышали эту песню.
– Да? Ты так думаешь? – Пол плюхнулся на сиденье рядом со мной. – А знаешь, что я думаю? Я думаю, он не хотел, чтобы я услышал эту песню. А ты, как раз… – Его рука нащупывала поджелудочную. – Ты провела с ним чертову кучу времени, бегая, и прыгая, и кувыркаясь, и хрен его знает, что вы там делали вчера вечером…
– Постой…
– Нет, ты постой. Мне бы очень хотелось узнать, когда это ты носила его одежду. Вы что, играли в переодевание во время своих прогулок?
– О чем ты?
– Его, черт подери, свитер. Только не говори, что ты не расслышала этого, потому что я видел твое лицо, когда он пел. Когда ты надевала его, черт подери, свитер? И еще интересней, что было под ним?
Я наклонила голову.
– В тот день, когда брала интервью. Было холодно, и я попросила у него свитер. Вот и все.
– А вчера?
– Что вчера?
– Чем вы занимались?
– Мы ужинали. Я тебе уже говорила.
– В отеле? А что вы ели?
– Ты ведь шутишь? – Но Пол выглядел очень серьезным. – Я ела омлет с артишоками, вялеными помидорами и моцареллой. А Лоринг – суп и сандвич. У официантки была одежда цвета блевотины, а в меню не было ничего китайского. Позвони прямо сейчас в ресторан, если не веришь мне.
– Какой, черт подери, суп?
– Не будь педиком!
Он сел ближе, почти мне на колени.
– Я задам этот вопрос только один раз, – сказал он, и у него в глазах заплескалась паника. – И жизнью клянусь, поверю любому ответу. Понимаешь? Всем, черт подери, сердцем и душой я тебе поверю, поэтому, пожалуйста, не ври мне, потому что я этого просто не переживу.
– Нет, – ответила я, хотя он еще не успел задать вопроса, – между мной и Лорингом ничего не было. Ни вчера, никогда.
– Посмотри мне в глаза и скажи, что он никогда не приставал к тебе, никогда не пытался поцеловать и не говорил ничего типа: «Я пригласил в этот тур твоего, черт подери, придурка жениха только потому, что я в тебя охрененно влюблен и желаю целовать твои серьги и затрахать тебя до смерти».
Я нежно погладила его по лицу и сказала:
– Правда. Я понятия не имела.
У Пола все еще дрожала челюсть.
– А если бы имела? Если бы он сейчас вошел в этот автобус и стал уговаривать тебя уйти к нему? Что бы ты стала делать?
– Пол, меня не интересует Лоринг.
– Ты думаешь, я поверю, что он тебе не нравится?
Здесь нужно было отвечать тактично. Честно говоря, Лоринг не понравился бы только слепой – слепой, которая к тому же не может подойти к нему достаточно близко, чтобы вдохнуть запах зелено-перечного одеколона, напоминающий о сексе на траве.
А ведь еще была песня. Я была тронута и горда и не могла просто так отмахнуться от этого. Потом, конечно, смогу. Но сначала я должна пережить и прочувствовать ее.
– Элиза, пожалуйста, ответь мне.
– О чем ты спрашиваешь? Считаю ли я его привлекательным? Конечно считаю. И что?
– Ты прекрасно знаешь, что он не просто привлекателен.
Да, но у него нет глаз, похожих на прожекторы, и хамоватой улыбки, которая зажигает все, включая воду, и божественного голоса, и, главное, он говорит вещи типа «это просто рок-н-ролл».
– Кукурузная похлебка, – сказала я.
– Что?
– Он ее ел.
Пол поцеловал мою ладонь, а потом приложил ее к своему сердцу.
– Пожалуйста, давай поедем на гастроли вместе. Поедем в Сан-Франциско. Ну хотя бы скажи, что постараешься.
– Я постараюсь, – сказала я. И даже чуть-чуть поверила себе. Я всегда хотела верить. Но в глубине души я точно знала, что никогда не сяду в этот самолет.
Мы посидели молча, а потом в автобус пришли Майкл, Бёрк, Анджело и все прочие.
– Ну что? Все на месте? – спросил Джудо.
К нам подошел Майкл и подозрительно взглянул на меня.
– Лоринг спрашивал, не может ли он сказать тебе пару слов до отъезда.
Пол вскочил.
– По-моему, на сегодня она слышала достаточно его, черт подери, слов. – Он почти пробежал по проходу и наклонился к водителю.
– Поехали!
* * *– Встретимся в «Киеве» через час, – сказал голос на другом конце провода.
Я почему-то сразу испугалась.
– Фельдман?
– Жду тебя через час.
– У меня сейчас нет времени.
– Найди.
Эта неделя и без того оказалась нелегкой. Лоринг постоянно оставлял сообщения на автоответчике, умоляя дать ему возможность объясниться. Пол постоянно порывался позвонить ему и все высказать. Я с трудом убеждала его, что самое разумное – это просто не обращать внимания. Я и так чувствовала себя достаточно неловко, и меньше всего мне хотелось сейчас встречаться с Лорингом.
Я, разумеется, рассказала обо всем Вере.
– Я знала, что ты ему нравишься, – сказала она. – Я поняла это еще в Торонто. Я тогда не стала ничего говорить, а сейчас… Послушай, Элиза. А у тебя есть какое-нибудь чувство к нему?
– Это что – сеанс психотерапии?
– Ну, было же ясно, что вы отлично ладите. Я видела.
– Видела – что? Вера, я скажу тебе то же, что сказала Полу: меня не интересует Лоринг Блэкман. Все. Точка.
Кроме всего прочего Пол вел себя как-то странно. Он был непонятно весел, хотя периодически и хотел выяснить отношения с Лорингом. И с того вечера в автобусе он ни слова не сказал о турне с «Дроунс». Я не могла понять, означает ли это, что он смирился с тем, что поедет без меня, или что он уверен, что я поеду. Каждый раз, когда я пыталась заговорить на эту тему, он отвечал, что мы обсудим все это после свадьбы.
Свадьба оказалась еще одной проблемой. Мы хотели пожениться как можно быстрее, но власти города Нью-Йорка и Люси Энфилд были против.
– Ты только что отсутствовала две недели, – сказала Люси. – Больше я не позволю тебе прогуливать.
– Но ведь у меня свадьба.
– Хоть канонизация. Устраивай это в свободное от работы время.
Это означало, что все придется делать после семи, но городские учреждения, в которых надо было получать разрешение на брак, работали до пяти, а присутствие жениха и невесты было обязательным.
Мне ужасно не хотелось действовать через голову Люси. Как будто плакса с детской площадки, которая ничего не может без старшего брата. Кстати, примерно так и обстояли мои дела в «Сонике». Но я все-таки решила, что замужество – достойная причина, и обратилась к Терри. Он поздравил меня и дал выходной в пятницу. Мы с Полом сможем получить разрешение, подождем двадцать четыре часа и в субботу зарегистрируем наш брак в муниципалитете. Вера и Майкл будут нашими свидетелями, а глупая любовная песня Лоринга станет частью истории, о которой мы будем рассказывать Рексу и Спайку.
– Надеюсь, что у тебя действительно серьезное дело, – сказала я Фельдману еще до того, как бросила на стул свою сумочку и приземлилась рядом с ним. – У меня всего полчаса.
«Киев» был невыразительной забегаловкой в восточноевропейском духе, где за двенадцать долларов предлагали обед из трех блюд. Когда я пришла, Фельдман уже держал в руках чашку кофе, а перед ним стояла большая тарелка драников. Я решила, что приглашать кого-нибудь в ресторан и делать заказ, пока гость еще не пришел, – очень невежливо.
Подошла официантка, и я заказала первое, что увидела в меню.
– Кока-колу, пожалуйста, – сказала я. Я не помнила, чтобы когда-нибудь в жизни заказывала кока-колу, но, увидев хмурое лицо Фельдмана и улыбающуюся официантку, ощутила внезапный импульс.
Фельдман дождался, чтобы официантка принесла мой заказ, а потом издал носорожье рычание.
– Он сказал мне, чтобы я отказался.
– Кто?
– Кто? Ты еще не поняла? Мудак, за которого ты собираешься замуж.
Я пожевала соломинку.
– Он сказал тебе отказаться от чего?
