Тиффани де Бартоло - Как убить рок-звезду
Он покрутил головой.
– Господи, где ты находишь всю эту ахинею?! – Он издал что-то похожее на рычание, и я поняла, что его терпение кончается. – Слушай, я помню, что случилось с твоими родителями, и понимаю, что невозможно даже представить себе, что ты тогда пережила, но ведь Майкл-то летает. Почему же ты не можешь?
Дело было не только в родителях. У меня в голове до сих пор прокручивался кошмар, в котором я стою на углу Хьюстон-стрит и Бродвея и смотрю, как самолет, выполняющий рейс номер 11, врезается во Всемирный торговый центр.
И то и другое событие так ясно говорили о страшной непредсказуемости этого мира, где ровно ничего не зависит от нас, что я не понимала, как можно продолжать жить и мириться с этим.
Наверное, Пол увидел, что наш разговор разрушает мое и так очень шаткое равновесие. Он поднял меня с пола и прижал к себе.
– Прости. Прости. Прости, – повторял он и целовал меня в макушку. – Я просто очень хочу, чтобы мы были вместе. Ты ведь понимаешь, да?
Конечно, я понимала. Но Пол не понимал, что такое страх. Он думал, что страх – это короткие моменты испуга на вентиляционной решетке метро или мысли, будто он разменивает свой талант на деньги. А мой страх делал меня безвольной, но при этом давал мне какое-то странное успокоение и осознание того, что рана слишком глубока, чтобы пытаться хотя бы просто рассмотреть ее получше. Я привыкла и чувствовала себя комфортно внутри него, и у меня не было ни сил, ни смелости вырваться на свободу.
– Колеса! – воскликнул Пол. – Только один раз, Элиза. Запиваешь пару таблеток «Кровавой Мэри» и, клянусь, не чувствуешь разницы между полетом и каруселью в Центральном парке.
Мне казалось, что этот автобус – западня, а Пол и мой собственный страх не дают мне выбраться из нее. Я никак не могла вздохнуть по-настоящему и хотела только одного – выбраться наружу и набрать в грудь воздуха.
Я подумала, что именно это и ждет меня внутри «737-го».
Трясущимися руками я торопливо натянула туфли.
– Интересно, куда это ты собралась? – спросил Пол.
Я схватила пальто, и Пол бросился к дверям, как будто стараясь выскочить из автобуса раньше меня. Шагая по проходу, он выкрикивал: черт подери то, и черт подери это, и черт подери что-то про поджелудочную.
– Пошли праздновать! – рявкнул он Майклам, и они вскочили и последовали за ним, как ученики за Христом. Когда я выбралась из автобуса, припадая на больную лодыжку, они прошли уже половину парковки.
На холодном воздухе мне стало легче. Я решила, что не стоит уходить далеко от автобуса, пристроилась на пыльном капоте «форда» и стала наблюдать за мужчиной, стоящим в освещенном окне отеля на другой стороне улицы. Чтобы отвлечься, я придумала ему целую жизнь: он работает в банке, дома у него жена и двое детей, он пьет скотч и, когда ездит в командировки, смотрит порнуху, но жене в этом не признается, и он прочитал все книги Тома Клэнси.
Мужчина снял галстук и продолжал стоять неподвижно, и мне стало скучно думать про него. Я взяла размокшее меню китайского ресторана, которое кто-то засунул под «дворник» «форда», и начала читать его, но сразу же почувствовала голод, поэтому просто закрыла глаза, наклонила голову и стала молиться о том, чтобы стать сильной и мужественной и еще чтобы уметь передвигаться во времени и пространстве каким-нибудь удивительным способом, как в фантастических романах, не вверяя свою жизнь пятисоттонному куску металла.
Лоринг не решался подойти к ней. Она сидела, закрыв глаза и опустив голову, и, совершенно очевидно, не хотела никакой компании. Но чтобы попасть в автобус, он должен был пройти мимо нее. И не поздороваться было бы невежливо. И он не был уверен, что сидеть ночью на пустынной парковке вполне безопасно.
Он сделал к ней шаг, и она подняла голову. Взгляд темных глаз был усталым и влажным, а улыбка – невеселой.
– Все в порядке? – спросил Лоринг.
Она кивнула и рукавом вытерла щеки.
– Я слышал новость насчет «Дроунс». Пол, наверное, счастлив?
– Вполне, – ответила она со смесью язвительности и душевной муки.
– Послушай, здесь, по-моему, не совсем безопасно. – Лоринг посмотрел на часы и кивнул в сторону отеля. – Мы встречаемся с братом в ресторане…
– Я с ним познакомилась.
– Я знаю. Он говорил. – Лоринг почесал висок. – Может, пойдем вместе?
Она сначала отрицательно покачала головой, но потом опустила ее на грудь и мрачно, как показалось Лорингу, закусила губу.
– Вообще-то я голодная.
По дороге в отель Элиза взяла его за руку. Он почувствовал растущее напряжение в трусах и срочно начал вспоминать столицы штатов, причем в алфавитном порядке самих штатов, надеясь, что таким образом заставит кровь вернуться обратно к мозгам.
Алабама, Монтгомери, Аризона, Феникс, Арканзас, Литл-Рок.
Они прошли через холл отеля в почти пустой ресторан, в котором все было выдержано в разных оттенках депрессивно-оранжевого цвета: морковные сиденья стульев, тыквенные стены, абрикосово-желчное меню.
Лейт сидел за столиком в дальнем углу. Когда он увидел Элизу, то встал и надел пальто.
– Я что-то не то сказала? – пошутила она.
– Я уже ел. Помнишь пиццу? Я пришел только для того, чтобы ему, – Лейт кивнул на Лоринга, – не пришлось ужинать в одиночестве. Увидимся позже.
Молоденькая официантка, с волосами в цвет стен, принесла им меню.
– У вас, случайно, нет ничего китайского? Кисло-сладкой курицы? Жареного риса?
Официантка, кажется, обиделась.
– У нас есть нормальный рис, белый. Могу принести соевый соус. – Тут она узнала Лоринга, и отношение резко изменилось. – Вообще-то я могу спросить у повара и…
– Не стоит, – сказала Элиза. – Какой у вас суп дня?
– Кукурузная похлебка.
Она заказала романский омлет и ржаные тосты без масла, а Лоринг – тарелку супа и клубный сандвич. Не успела официантка принести похлебку, как к ним подошла хорошенькая девица со страшненькой подругой. Они сообщили Лорингу, что приехали из Ричмонда на его концерт, и попросили расписаться на их футболках.
– Вот здесь! – Хорошенькая девица указала место точно напротив соска.
Элиза громко и с отвращением выдохнула, а Лоринг неохотно и стараясь не рассмеяться подчинился, но, правда, расписался на рукаве. Он надеялся, что после этого они уйдут. На следующий день турне заканчивалось, и он не был уверен, увидит ли Элизу еще когда-нибудь. Сегодня он хотел быть с ней и не хотел, чтобы его отвлекали.
Но девушки замешкались у их столика, а хорошенькая непрерывно болтала. Она рассказала, что парень ее сестры поступил в Йель в тот год, когда Лоринг был на старшем курсе, и явно думала, что это делает их почти друзьями.
– Брейди Мелтцер. Он говорит, что вы были знакомы.
Лоринг пожал плечами. Имя ему ничего не говорило.
Девушка засунула под солонку маленький кусочек бумаги, и Элиза резко выпрямилась на стуле, протянула руку и схватила его.
– Кристи и Джанис, – прочитала она вслух, – комната номер двести семьдесят один. Это как понимать: приходи и выбирай или специальное предложение – две по цене одной?
Лоринг закрыл рот рукой, а Кристи побледнела, выхватила у Элизы записку и вылетела из ресторана. Подруга бежала за ней как собачка.
– Извини, – сказала Элиза. – Надеюсь, ты не собирался воспользоваться предложением. У меня сегодня агрессивное настроение.
Лоринг только покачал головой, жалея в душе, что вспышка Элизы вызвана не тайной ревностью, а явным презрением к чужой невоспитанности.
– Такое ведь часто случается? Когда девушки сами предлагают себя тебе? – Она дождалась его кивка и продолжила: – Просто непостижимо. Ты сидишь со своей девушкой и тихо-смирно пытаешься поесть, а у них хватает наглости так навязываться. Они просто глупые или абсолютно испорченные?
Лоринг решил, что весь остаток ужина он будет считать Элизу своей девушкой.
– Дувр, – нечаянно произнес он вслух.
– Ты о чем?
– Ни о чем. Делавер.
Она поставила локти на стол, оперлась подбородком на кулачки и, пока он ел, не отрываясь смотрела в его тарелку с супом. И по ее взгляду было ясно, что, если он сейчас уберет тарелку, она ни за что не сможет вспомнить, что в ней было. Он знал, что она думает о Поле, и впервые в жизни испытал черную зависть, которая оказалась похожей на клыки саблезубого тигра, рвущие грудь.
Если бы сейчас был каменный век, дело решилось бы простым дарвиновским способом. Он был старше, выше и сильнее, и закон о победе сильнейшего, вероятно, сработал бы в его пользу. Но сейчас, в центре Вашингтона, он был бессилен против своего соперника. А оттого, что Пол ему нравился, становилось еще хуже.
Лорингу было необходимо изгнать Элизу Силум из себя. Выбросить полотенце, уйти с ринга и признать свое поражение. Это будет прощальный ужин, сказал он себе. Радуйся сейчас, потому что завтра все будет кончено. Ты больше не будешь с ней встречаться.
– Лоринг, – сказала она тихо, прервав его суровый монолог. – А ты когда-нибудь говорил им «да»?
