Розали Хэм - Месть от кутюр
– Мне не хватает прогулок к воротам, – призналась она, положив ломтик кекса в рот, – а уж как со мной обращается Лоис…
Она ела медленно и сосредоточенно. Тилли заваривала чай, когда на кухню ворвалась Лоис.
– Бьюла сказала, ты здесь, – обратилась она к Тилли, потом скинула халат и встала перед ней в своем новом платье за десять шиллингов. – Завтра мы репетируем пьесу, и я хочу, чтобы ты немного переделала это платье. Оно что-то не очень сидит.
Тилли молча разглядывала изделие Уны.
– Обещаю не говорить мистеру Олменаку, что ты приходила сюда, если успеешь с переделкой до завтра.
Тилли вздернула бровь.
– Повернитесь, – сказала она.
Лоис послушно повернулась.
– Пожалуй, тут можно кое-что сделать.
Лоис захлопала в ладоши и принялась стаскивать платье.
– Заберу его завтра, да? – уточнила она.
– Это не бесплатно, – предупредила Тилли.
Ирма перестала жевать и перевела взгляд на Лоис, застывшую с поднятыми над головой руками. Ее неопрятные панталоны собрались на бедрах, бордовые и коричневые синяки на голенях еще сильнее выделялись на фоне светлого линолеума.
– Сколько? – задушенно спросила она из-под платья.
– Смотря как много времени займет работа, – ответила Тилли.
Лоис наконец сняла свой наряд.
– Мне нужно, чтобы было готово к четырем часам.
– Заходите без десяти четыре. – Тилли потянулась к бесформенной груде складок.
Вечером, сидя у огня, она заложила вытачки вокруг выреза, немного выпустила лиф, потом отпорола юбку и пришила ее заново – переднее полотнище на зад, заднее – на перед.
Уна, Мюриэль, Труди и Элсбет разглядывали гостей из-за кулисы. Представительницы объединенного драматического кружка Уинерпа и Итеки вышли из автомобиля и остановились полюбоваться усадьбой и окрестностями. Они держались, будто жены европейских аристократов, по какой-то нелепой случайности сбившиеся с пути. Статная женщина с прической а-ля Вероника Лейк[36] была одета в топ из джерси без бретелей и парео из шелковой органзы с цветочным принтом. Шею закрывал шарф, плотно повязанный на манер колье. На другой даме была надета облегающая юбка с асимметричной баской и джемпер с высоким завернутым воротником-поло. Третья посреди бела дня надела юбку-годе – вечерний наряд! – из черного фая. На пышногрудой девице были широкие свободные брюки с подворотами и блузка с глубоким вырезом «капля» и косыми срезами рукавов. Пятая гостья была одета в полукомбинезон.
Дамы из Дангатарского общественного клуба разгладили клешеные подолы летних сарафанов из хлопчатобумажного сирсакера, специально пошитых Уной для этого события, и нахмурились. Набрав в грудь побольше воздуха, Элсбет распахнула парадную дверь. Последовало шумное знакомство – охи-ахи, милое воркование, тоненькие вскрики, – в общем, члены комитета встретили гостей чрезвычайно приветливо. Уильям слышал все это из детской, где Фелисити-Джой в своей колыбельке счастливо агукала, пускала пузыри и хваталась за пальчики пухлых ножек. Уильям еще глубже засунул руки в карманы шортов, пнул плинтус, а потом принялся несильно биться головой о стену.
Приехали Лесли и Мона. Мона, в лимонно-желтом нанковом сарафане на перекрещенных бретельках и с зауженным книзу подолом (сарафан сшила Тилли), выглядела загорелой и посвежевшей.
Светские дамы расселись на кожаном диване и в креслах из новенького гарнитура и завели беседу. В гостиную протиснулась Лоис, которая толкала перед собой сервировочный столик на колесиках. Чашки и ложки на подносе немилосердно дребезжали.
– Благодарю, – самым снисходительным тоном произнесла Элсбет.
Лоис, однако, и не подумала уходить.
– Доброго денечка, – с улыбкой кивнула она гостям. – Ой, ну и красавицы же вы!
– Спасибо, – хором ответили дамы.
– У меня тоже новое платьишко, – похвасталась Лоис Уне, – наша местная портниха смастерила.
Лоис расставила руки в стороны и медленно повернулась вокруг своей оси, приговаривая:
– Сейчас принесу сэнввичи с огурцом, уж такие вкусные, за уши не оттянешь.
Она направилась на кухню, гофрированные складки на крутых боках заколыхались. Неровный подол, перешитый Тилли с переда на зад, подтянулся наверх, и всем присутствующим в гостиной открылась рыхлая, подрагивающая плоть под коленками, в том месте, где заканчивались панталоны Лоис.
Уна побледнела. Элсбет извинилась и вслед за Лоис вышла на кухню. Некоторое время спустя хлопнула задняя дверь. Элсбет с невозмутимым лицом вернулась в гостиную обсудить программу предстоящего концерта.
– У нас есть идея, – сообщила миссис Флинт.
– Идея? – заморгала Элсбет.
– Устроим айстедвод. И не простой, а театральный, – продолжила миссис Флинт. – Тут вам и декламация, и драматическое искусство – все, что угодно.
Элсбет заметно напряглась. Труди испуганно посмотрела на свекровь.
– Что такое айстедвод? – спросила Мона.
– Сейчас объясню, – любезно произнесла миссис Флинт.
– Будьте так добры, – сдвинула брови Мюриэль.
Самой удобной театральной площадкой сочли зал городского Совета в Уинерпе и решили, что будут вручены призы лучшему актеру, лучшей актрисе, а также награды за лучший сценарий и костюмы. Пальцы Элсбет нервно нащупали марказитовую брошь, Труди закашлялась.
– Полагаю, нашими костюмами займется Уна… – промямлила Мюриэль.
Миссис Флинт из Итеки радостно хлопнула себя по коленке:
– Отлично, потому что нам нужна ваша Тилли.
– Нет! – вырвалось у Труди. Она вскочила с места, но подол ее сарафана зацепился за каблук, и длинная юбка с треском оторвалась от пояса, словно вощеная бумага от свежеиспеченного кекса, обнажив сероватую нейлоновую комбинацию. – Мы ее не отдадим. Как раз сегодня утром я разговаривала с Миртл Даннедж, – соврала она.
– Тогда попросите ее привести в порядок ваш сарафан, – парировала миссис Флинт. – Теперь так не носят.
25
Хэмиш протянул через гладкий прилавок билет для мисс Плесень, как прозвала ее Фейт. Мисс Плесень взяла его одними ногтями, не промолвив ни слова, отправилась на дальний конец платформы и, поставив чемоданы у ног, устремила взгляд на убегающие рельсы и закатное солнце.
Начальник станции подошел к Бомонтам. Посмотрел на часы, покрутил кончики усов и сказал:
– Сегодня ждем «Хадсон» 4-6-4», класс Р. Приходит минута в минуту. Прокатиться на таком – одно удовольствие.
– Угу, – кивнул Уильям и покачался на носках.
Хэмиш неторопливо зашагал вдоль рельсов к сигнальным рычагам, а Уильям подошел к Уне.
– Паровоз типа «Хадсон», класс Р, прибывает вовремя. Вас ждет приятная поездка, – сообщил он и, пыхтя трубкой, поплелся к семье.
Хэмиш, зажав свисток в зубах, встал у края платформы и развернул флажок. Слеза, пробежавшая по щеке Уны, капнула на шарфик из искусственного шелка в крупный горох, повязанный вокруг шеи.
Эван Петтимен стоял у постели жены и аккуратно наливал в чайную ложку густой сироп.
– Эван, сегодня мне нужно две ложки, – сказала Мэриголд.
– Уверена, что этого хватит, дорогая? Мистер Олменак говорил, для лучшего эффекта можно употреблять и больше.
– Да, Эван, уверена.
Он дал Мэриголд еще одну ложку сиропа, взбил подушки, поправил фотографию Стюарта на тумбочке, подоткнул одеяло. Мэриголд сложила руки на груди и закрыла глаза.
– Мэриголд, на днях мне придется съездить в Мельбурн, – сказал Эван. – Ненадолго, всего на несколько дней. Дела Совета графства, очень важные.
– Значит, по вечерам я буду совсем одна…
– Я попрошу Нэнси навещать тебя.
– Она мне не нравится.
– Тогда попрошу сержанта Фаррата или еще кого-нибудь.
– Эван, ты такой авторитетный человек… – сонно пробормотала Мэриголд.
Скоро ее рот открылся, дыхание стало ровным, и Эван вышел из спальни. Заперевшись у себя в кабинете, он отпер сейф, достал фото Уны, поставил на стол перед собой, затем откинулся в кожаном кресле, распустил завязки на пижамных штанах и запустил туда руку.
26
Тилли снился сон. Пабло пришел и сел в изголовье ее кровати. Он был в подгузнике, пушистые волосики на идеально-круглой головке в свете лампы казались ореолом. Малыш посмотрел на мать и засмеялся во весь рот, показывая два коротких белых зубика, потом захлопал в ладошки. Тилли потянулась к нему, но мальчуган обхватил ручонками свой пухлый белый животик, озадаченно нахмурился и серьезно посмотрел на мать. То же самое выражение появилось на его лице в тот день, когда он впервые услышал новый звук – теплые шоколадные переливы гобоя, на котором играл уличный музыкант. Пабло, сидевший у нее на руках, изумленно вытаращил ясные голубые глазенки и дотронулся до ушка, через которое к нему попал звук. Тилли показала на музыканта, малыш все понял и радостно захлопал в ладоши.
Она вновь с надеждой протянула к нему руки, однако Пабло отрицательно покачал головой, и у нее упало сердце. «Я должен сказать тебе что-то важное», – произнес ребенок старческим голосом. «Что?» Образ Пабло начал меркнуть. Тилли закричала, но он таял слишком быстро. Маленький Пабло посмотрел на нее и промолвил: «Мать».
