Питер Дарман - Парфянин. Испытание смертью
А в небо уже взлетали зажигательные стрелы, они неслись в стоящие на якорях корабли, чьи команды уже проснулись от грохота боя на берегу. Капитаны выкрикивали команды, приказывали рубить якорные канаты и браться за весла. Но для того, чтобы сдвинуть корабль, требуется время, а за эти драгоценные несколько минут на ближайшие к берегу суда успел обрушиться настоящий поток горящих стрел. Мы вовсе не ставили себе целью сжечь все их суда, но вскоре десяток или даже больше кораблей горели ярким пламенем, прежде чем остальные сумели выйти на веслах за пределы действия наших стрел.
Галлия со своими амазонками, который тесной группой держались вокруг нее, сорвала с себя шлем, остановившись перед сомкнутой стеной щитов, выставленных доброй сотней легионеров. Она распустила свои светлые волосы и взмахнула ими, явно насмехаясь над римлянами.
– Воины Рима! Неужели вы испугались женщины? Где же ваша храбрость?
А ее амазонки с застегнутыми под подбородком нащечниками, скрывающими их пол, сомкнули строй и бросились на римлян. Первый ряд легионеров, разозлившихся при виде гарцующей перед ними женщины на коне, заорал и рванулся вперед, занося дротики для броска. Галлия не тронулась с места, а мимо нее со свистом пронесся рой стрел и поразил атакующих. Потом последовал еще один залп, и еще больше римлян упало на землю, и тогда Галлия всадила пятки в бока Эпоны и издала крик, от которого кровь могла застыть в жилах. Амазонки бросились в атаку на дезорганизованных и деморализованных римлян, вклинились в их ряды и вконец расстроили остатки боевого порядка. Я видел, как Праксима рубит мечом направо и налево, как Галлия пускает стрелу в спину несчастному легионеру всего с десяти футов, а остальные превращают одетых в кольчуги вражеских воинов в кучи падали. Зрелище было одновременно ужасное, возбуждающее и славное. Я дал приказ трубить отход, и рога издали режущий уши рев. Я подъехал к Галлии. Ее сотня снова собиралась вокруг нее.
– Надень шлем, мы уходим.
В ее глазах пылал боевой огонь, а кровь явно бурлила от возбуждения.
– Почему? Надо продолжать бить римлян!
Вокруг нас всадники уже разворачивали своих коней и уходили с берега. Рога продолжали трубить отход.
– Нет, – ответил ей я. – Уводи своих женщин с пляжа. Римляне скоро придут в себя, так что оставаться здесь дольше значит играть со смертью.
Так бы оно и случилось, поскольку в дальнем конце берега, ближе к Брундизию, уже выстроилась и двинулась на нас стена римских щитов. Их правый фланг упирался в воду, а левый фланг прикрывали пращники. Последние уже вышли на дальность броска и начали поражать коней и всадников своими смертельно опасными свинцовыми снарядами. А если кто-то из конников пытался их атаковать, они тут же прятались за стену щитов, а затем выскакивали снова, чтобы выпустить очередной град снарядов.
Ко мне подскакал Нергал, за ним следовали две сотни, которые оставались на самом краю, прикрывая нас с фланга. Я проследил, как Галлия и ее женщины рысью прошли мимо в мрачном молчании, без сомнения недовольные тем, что я прервал их славную рубку. Окинув взглядом пляж, я увидел свежую когорту римлян, идущую вперед твердым шагом. А песок перед ними во множестве устилали убитые и раненые их товарищи; по большей части они лежали группами, как их застало наше неожиданное нападение. Несколько поредевших и разрозненных групп еще живых легионеров стояли там и тут, многие без шлемов и раненные стрелами, мечами или ударами копий. Я также насчитал пятнадцать горящих кораблей, многие яростно и сильно горели, когда пламя начинало пожирать сухое дерево и паруса. Вдоль всего берега, как плавучий мусор, болтались на волнах мертвые римляне, те, кто пытался убежать, спастись, вброд добраться до стоящих у берега кораблей, но лишь подставили спины под наши стрелы. Мы не разгромили римское войско, но хорошенько его потрепали, что наверняка осложнит им приготовления к маршу на юг, на соединение с Крассом, и отсрочит его. Нергал сообщил, что по предварительным прикидкам, мы потеряли всего полторы сотни человек вместе с их лошадьми. Прежде чем уехать оттуда, я в последний раз оглядел берег. На песке лежало по меньшей мере в десять раз больше мертвых римлян. Утро закончилось нашей триумфальной победой, но на юге армию рабов ожидала катастрофа.
Глава 6
Выступление в поход на воссоединение с основным нашим войском прошло без особых событий, и после короткого смотра, переклички и отдыха мы двинулись на юго-запад от Каэлии, обходя Тарент, а затем на юг, к опустевшим развалинам Метапонта. Боевой дух был высок, все пересказывали друг другу события недавней битвы, пока из них не испарились последние остатки правдоподобия.
– Мы, кажется, вырезали все их войско! – провозгласил Буребиста. Его левая рука висела на перевязи – он получил в предплечье рану дротиком. – Я убил столько, что у меня правая рука онемела и повисла мертвым грузом, я ее даже поднять не мог!
– Мы выпустили столько стрел, – добавил Нергал, – что они затмили собой солнце!
– Годарз будет весьма недоволен нашей расточительностью, – напомнил я ему.
Но ничто не могло омрачить радость от того, что мы снова разбили римлян, а еще больше радовало то, что наше нападение явилось для них полной неожиданностью. Через пару дней мы догнали наш обоз, что позволило пополнить запасы стрел. А еще через три дня похода мы встали лагерем в тридцати милях к югу от Сириса, на длинной изогнутой галечной косе, выступающей в Тарентский залив. Там мы занялись лечением лошадей, которые получили в бою увечья, и латанием ран наших воинов. Наши хирурги, тоже бывшие рабы, хорошо подготовленные у своих хозяев, неплохо умели залечивать раны; вот они и занялись привычным делом, накладывая турникеты, шины и повязки. К сожалению, тем, кто получил ранения в живот с повреждением внутренностей, оказать помощь было невозможно, они умирали, несмотря на лечение. Обходя раненых, я наткнулся на одного врача, жилистого мужчину с темной кожей и гривой густых черных волос – он обрабатывал глубокую рану на ноге одного из моих конников. Он прочистил рану и намеревался наложить на нее повязку.
– А что там такое, в этом тампоне? – спросил я из чистого любопытства.
– Паутина, мой господин.
Я пришел в ужас.
– Ты намерен закрыть рану паутиной?!
Врач весело посмотрел на меня:
– Конечно. Паутина останавливает кровотечение и помогает краям раны срастись быстрее.
Он наложил повязку, завязал концы бинта и улыбнулся своему пациенту, который, хромая, направился к своей сотне.
– Этот метод лечения был известен грекам уже много сотен лет назад, прежде чем римляне его у нас украли, как они обычно поступают со всем, что им нужно.
– Ты хочешь вернуться в Грецию?
Он махнул рукой еще одному воину, стоявшему в очереди, приглашая его сесть на стоящий перед ним табурет. Воин поддерживал свою левую руку, которая, кажется, была выбита из сустава. Он сообщил хирургу, что это случилось в результате падения с коня. Хирург обследовал его плечевой сустав. Потом согнул локоть пациента под прямым углом и повернул руку внутрь, чтоб она приняла форму буквы «г». Затем медленно и равномерно повернул всю руку вместе с плечевым суставом наружу, удерживая верхнюю часть руки как можно более неподвижно. Потом прижал руку пациента к своему запястью и начал медленно на нее давить. Когда вывихнутая рука, описывая круг, оказалась под прямым углом к груди пациента, головка плечевой кости вошла обратно в сустав. Лицо раненого исказилось от боли, пока врач производил эти манипуляции с его рукой, но через несколько секунд на нем появилось выражение облегчения и благодарности. Воин долго и многословно благодарил хирурга, прежде чем уйти.
Врач повернулся ко мне:
– Я родом из Коринфа, этот город теперь под властью римлян. Так что у меня не возникает желания туда возвращаться.
– Как тебя зовут?
– Алкей.
– В Парфии всегда найдется работа для опытного хирурга.
– Спасибо, господин. Если буду жив, то подумаю над твоим приглашением, хотя должен признаться, что шансов остаться в живых у нас становятся все меньше, чем дольше мы продолжаем торчать в Италии.
– Ты считаешь, что мы обречены?
Он сделал знак следующему воину садиться на его табурет. У этого на ноге была пропитавшаяся кровью повязка, несомненно, результат ранения дротиком.
– Думаю, что если мы уберемся из Италии, у нас будет шанс уцелеть. В противном случае – нет.
Он начал осторожно разматывать повязку.
– Тогда почему ты все еще в нашем войске?
– Ну, это просто, господин. Воздух слаще на вкус, когда ты свободен. Лучше хотя бы недолго побыть свободным человеком, чем всю жизнь оставаться рабом. А теперь, господин, если не возражаешь, я займусь своими обязанностями.
Мы оставались в лагере три дня, прежде чем продолжить свой поход. На второй день пути к нам вернулся Бирд, сопровождаемый колонной всадников во главе с Годарзом и Гафарном. Сказать, что я был удивлен, – ничего не сказать. Желудок тут же сжался в комок, я понял, что что-то пошло не так. Мои страхи тут же подтвердились, когда мне рассказали, что случилось. Хотя Галлия была рада снова увидеться с Дианой и безумной Руби, равно как и остальные ее амазонки, выражение лиц Гафарна и Годарза говорило совсем о другом. Немного задержавшись, колонна снова тронулась в путь на юг, хотя и медленным шагом, и я наконец услышал все, что они хотели мне сообщить.
