Томас Пинчон - Край навылет
– Ты нарываешься на комплименты, Редж, а как же тот незапланированный косметический ремонт твоей квартиры? Кто-то, должно быть, высоко оценил что-то снятое тобой.
– Мроз, – жмет плечами он. – Пытается захавать то, что считает своим.
Нет, думает Максин с внезапной гриппозной болью в пальцах, Мроз – это в лучшем случае. А если кто-то другой, Сиэттл может оказаться недостаточно далеко.
– Послушай, если тебе нужно, чтобы я тебе что-нибудь похранила…
– Не волнуйся, ты у меня в списке.
– И ты дашь мне знать, когда уедешь из города?
– Попробую.
– Пожалуйста. О, и еще, Редж.
– Ну, я знаю, сам когда-то смотрел «Бионическую женщину». Рано или поздно Оскар Голдман говорит: «Джейми – будь осторожней».
– Он был для меня крепким образцом еврейской мамочки. Только не забывай, что даже Джейми Соммерз иногда нужно ступать с опаской.
– Не беспокойся. Раньше я думал, что коль скоро я вижу что-то в видоискатель, оно не сможет мне навредить. Так сколько-то и длилось, но теперь-то я поумнел. Ты довольна? – Разочарованная детка написана у него на лбу.
– Наверное, я бы сочла это хорошей новостью.
14
Среди таинственных поставщиков, обнаруженных находчивым Эриком Дальполем в глубине зашифрованных файлов «хэшеварзов», – оптоволоконный маклер под названием «Темнолинейные решения».
Кто, будучи в своем уме, задаешься вопросом, станет в эти дни заниматься оптоволокном, принимая в расчет гигантский спад в новых мощностях с прошлого года? Ну, еще во времена техно-пузыря, похоже, столько кабеля было уложено, что теперь уже мили существующей оптики просто лежат себе, что называется, «темными», а в результате такие учреждения, как «Темнолинейные», налетают на труп индустрии, вычисляют чрезмерно инсталлированную, неиспользуемую оптику в иначе «освещенных» зданиях, наносят ее на схемы, помогают клиентам собрать кастомизированные частные сети.
Максин недопонимает вот чего: почему платежи «хэшеварзов» «Темнолинейным» держатся в тайне, хотя особой нужды в этом вроде бы нет. Оптоволокно – легитимные расходы компании, потребности «хэшеварзов» в пропускной способности более чем их оправдывают, даже ВНС, похоже, счастлива. Однако ж, как и в случае «эунтуихсг. ком», долларовые суммы слишком уж велики, и кто-то раздувает парольную защиту свыше всяких пропорций.
Иногда – это лучше, чем оставлять все гноиться, – есть некое извращенное удовольствие поддаться раздражению. Максин звонит Талит Мроз, и ей везет. То есть не на машинку нарывается, скажем так.
– Мне звонил ваш чарующий супруг. Он откуда-то прознал о нашем визите на днях.
– Это не я – клянусь, это все здание, они хранят логи, ведется видеонаблюдение, ну, может, я и обмолвилась: о, вы заходили?
– Я уверена, что он замечательный человек вне зависимости, – отвечает Максин. – Пока вы у меня на линии, нельзя ли у вас в мозгах немного поковыряться?
– Конечно? – Типа, сейчас посмотрим, куда я их положила…
– Вы на днях говорили об инфраструктуре. Я тут работаю с одним клиентом из Нью-Джёрзи с проблемой капитализации, и вот им интересно знать про одного оптоволоконного маклера в Манхэттене, называется «Темнолинейные решения». Это все вне моей сферы – вы с ними когда-нибудь дела вели или, может, знаете кого-нибудь, кто с ними работал?
– Нет. – Но вот она, какая-то странная икотная зацепка в непрерывности, которая, как научена Максин, означает Смотри Внимательней. – Простите?
– Просто пытаюсь ума-разума набраться по дешевке, спасибо, Талит.
«Темнолинейные решения» – хиповое на вид хромово-неоновое заведение в районе Утюга. Будь у нас видеоигра 0+, тут бы торговали молочными коктейлями с эхинацеей и панини из водорослей, а не легированным кремнием, подсаживающим на развращенные опийные грезы о жирных каналах, что могли затянуться с недавно завершившейся эпохи.
Максин только собирается выпорхнуть их своего такси, как видит женщину, выходящую из дверей в спортивном костюме леопардовой расцветки в обтяжку и темных очках «Шанель-Гавана» на носу, а не на голове, где они обычно служат лентой для волос, и женщина эта, несмотря на такие попытки, возможно, сознательные, маскировки, – очевидно, так-так, миссис Талит Келлехер Мроз.
Максин было думает помахать и заорать «здрасьте», но Талит ведет себя как-то слишком уж нервно, рядом с ней обычный городской параноик будет вылитый Джеймс Бонд у стола баккара. Что это? Оптоволокно вдруг стало секретным? Нет, вообще-то дело в прикиде, который во весь голос кричит о соответствии чьим-то представлениям о провокационности, и Максин, само собой, задается вопросом – чьим.
– Дама, выходить будете?
– Может, стоит еще раз счетчик включить, я тут у вас минутку посижу.
Талит преодолевает квартал, тревожно озираясь. На углу делает вид, будто остановилась посмотреть в витрину туалетного салона, ноги в третьей балетной позиции, тут у нас прям какая-то девушка из Барнарда в художественной галерее. Минуту спустя дверь «Темнолинейных решений» опять распахивается, и наружу вываливается компактная особа в блейзере из торгового зала и слаксах, несет атташе на ремне через плечо и так же встревоженно озирает улицу. Поворачивает в другую от Талит сторону, однако доходит лишь до «линкольна навигатора», запаркованного в нескольких стояночных местах поодаль, садится в него, разворачивается обратно к Талит на прогулочной скорости. Доезжает до угла, пассажирская дверца у него распахивается, и Талит проскальзывает внутрь.
– Быстро, – грит Максин, – пока светофор не сменился.
– Ваш муж?
– Чей-то, может. Давайте поглядим, куда они едут.
– Вы, что ли, коп?
– Я Ленни из «Закона и порядка», вы меня разве не узнали? – Они следуют за громоздким пожирателем топлива всю дорогу до ФДР, после чего едут прочь от центра, съезжают на 96-й, дальше на север по Первой авеню в маргинальный район, который уже не Верхний Ист-Сайд, но еще не вполне Восточный Харлем, куда вы могли однажды заезжать в гости к своему сбытчику или устраивать проплаченное вечернее рандеву, но теперь тут появляются симптомы облагораживания.
Переконфигурированный тяжелый пикап притормаживает у здания, недавно преобразованного, согласно транспаранту, изящно драпирующему верхние этажи, в кондоминиум, где спальни по миллиону или около того, а затем чуть ли не целый час паркуется.
– Было время, – бормочет таксер, – когда такое вот оставлять тут, на улице? Для этого совсем без мозга надо быть, чувак, теперь все боятся на него даж дыхнуть, вдруг он какого-нибудь засранца, который думает своим «глоком».
– Вот они. Вы не могли бы меня тут подождать, я хочу просто кое-что попробовать.
Она дает Талит и Человеку-Кроку пару минут зайти в лифт, затем с топотом подбегает к швейцару.
– Люди, что сюда только что зашли? те идиоты на огромном внедорожнике, который они даже парковать не умеют? Они, блядь, у меня только что бампер сбили.
Он довольно милый парнишка, не совсем перед ней приседает, но как бы извиняется.
– Я вообще-то не могу вас внутрь впустить.
– Это ладно, да и их вызывать вниз не нужно, только орать у вас в лобби будем, а у меня сейчас настроение, может, и для кровавой бани, кому это надо, правда? Вот, – протягивая ему карточку налоговой адвокатессы и олицетворения излишеств девяностых, которая, насколько ей известно, по-прежнему парится на киче, в Дэнбёри, – это мой адвокат, может, передадите мистеру и мисс Бездорожье, как в следующий раз увидите, и о, еще лучше, дайте мне их номер телефона заодно, мейл, что угодно, чтоб юристы связались.
На этой стадии какой-нибудь швейцар станет дотошным буквоедом, но здешний, как и само здание, на районе новенький и будет только счастлив избавиться от какой-то чокнутой стервы с ее парковочными разборками. Максин удается быстро просканировать книгу жильцов на стойке привратника, и она возвращается в такси со всей информацией на мол-чела, кроме, разве что, номеров его кредиток.
– Весело, – грит таксер. – Дальше куда?
Она смотрит на часы. Похоже – обратно в контору.
– Верхний Бродуэй, где-нибудь возле «Забара» годится?
– «Забар», а? – В голос его, судя по звуку, вкрадываются нотки какого-то младшего подпевалы.
– Ну, есть кое-какие странные данные про локс, надо проверить. – Она делает вид, будто проверяет предохранитель своей «беретты».
– Может, с вас взять по особому тарифу для ЧС[61].
– Но я же просто… ладно, согласна.
– Максин, вы чё сёдни делайте.
Дрочу на фильм по каналу «Времяжизни», полагаю, называется «Ее жених-психопат», а что, вам-то какое дело? На самом деле она грит вот что:
– Вы меня на свидание зовете, Роки?
– Эге. Она меня назвала Роки. Слушайте, все респектабельно. Будет Корнелия, мой партнер Клубень Околачман, может, еще пара человек.
– Да вы шутите. Суарэ. Куда идем?
