Софи Оксанен - Когда исчезли голуби
— Взаимно, герр гауптштурмфюрер!
— Унтерштурмфюрер Менцель очень рекомендовал вас. Ему, к сожалению, пришлось срочно уехать из Ревеля, но он передавал вам привет. Если я правильно понял, вы учились в Дерпте?
Эдгар кивнул. Он почувствовал, как краснеет до кончиков пальцев.
— Многие хвалят тамошний театр. А что вы скажете?
— Всячески рекомендую, герр гауптштурмфюрер, а также оперу! В “Ванемуйне” ставят Пуччини так, что вам наверняка понравится. Я слышал, что туда собираются с концертами музыканты из Штутгарта.
Голос Эдгара был спокойным и уверенным, в уме он поблагодарил себя за интерес к культуре, хотя и считал начало разговора несколько странным. Доносившийся из кухни равномерный стук мясницкого топора мешал сосредоточиться. Еще один официант проплыл мимо него, держа в руках поднос, закрытый серебряным колпаком, губы немца, сидящего за соседним столиком, были кроваво-красными от вина, Эдгару захотелось пить. Язык набух так, как будто он ничего не пил несколько дней, живот урчал, а в горле появилось жжение, которого он давно уже не ощущал.
— Спасибо, герр Фюрст, я еще не успел ознакомиться с культурной программой Дерпта, постараюсь наверстать упущенное, как только появится возможность. Но теперь к делу. Как вы относитесь к тому, что названия улиц будут на немецком языке? Внутренний директорат категорически против, считают, что эстонцам не понравится “Адольф-Гитлерштрассе”. А как народ отреагировал на речь рейхсмаршала Геринга?
Гауптштурмфюрер беззаботно менял темы, его фразы всякий раз заканчивались легкой улыбкой, от которой вокруг глаз появлялись мелкие морщинки. Он напоминал легендарного пилота Эрнста Удета, аса из асов: форма носа и линии губ были очень похожи. На открытке, которую хранил Эдгар, Эрнст был еще очень молодым, человек же, сидящий за столом напротив него, уже повидал жизнь. Эдгар повернулся к гауптштурмфюреру правой щекой, так он выглядел более привлекательно.
— Речь рейхсмаршала Геринга, произнесенная шестого августа, прозвучала несколько проблематично. Особенно в связи с тем, что дефицит продуктов все время растет. Если вы помните, рейхсмаршал Геринг сказал…
Гауптштурмфюрер наморщил лоб:
— Да, да. Что прежде всего надо кормить немцев, а потом уже всех остальных.
— Можно выдвинуть осторожное предположение, что после этой речи наблюдается небольшой спад популярности Германии. К тому же определенные подозрения вызывает деятельность доктора Вески.
— Кто такой доктор Вески? — спросил гауптштурмфюрер.
И снова мимо проплыл поднос с крокетами. Урчание в животе прекратилось, жжение стихло. Эдгар слегка приподнял брови, чтобы глаза выглядели ярче. В отражении ножа было видно, как горит его кожа, ее словно покрыли румянами, и каждая новая стопка добавляла еще один слой.
— Доктор Вески — филолог Дерптского университета. Говорят, он составляет новую карту восточных территорий в связи с тем, что эстонцев планируют переселить в Россию. Говорят, на его карте все русские деревни уже имеют эстонские названия.
Эдгар вслушивался в свой голос и понимал, что говорит словами из диалогов, которые он заранее проговаривал в голове, и не был уверен, сможет ли он ответить на вопросы, которые будут выбиваться из подготовленного им сценария. Глаза то и дело цеплялись за Рыцарский крест, и Эдгару приходилось усилием воли отводить от него взгляд.
— Надо же?! Это неожиданно и даже невероятно. Откуда взялись эти слухи и кто их распространяет? Могу заверить вас, что данные планы противоречат интересам рейха.
— Конечно, герр гауптштурмфюрер.
— Вы гораздо лучше многих владеете ситуацией, герр Фюрст. Гораздо лучше. У вас есть общая картина всего происходящего.
На лице гауптштурмфюрера вновь появилась улыбка. Эдгар растерялся, поднял руку к щеке.
— А что насчет антигерманской деятельности?
— Ее практически нет.
— Я читал написанные вами отчеты. Прекрасный слог, благодарности приходят из самого Берлина. Я уверен, что вы самый подходящий человек для нашего задания. Надеюсь, вы сможете продолжить работу в Группе Б, в отделе Б-IV, но в несколько ином статусе. Полагаю, вы еще не знакомы с группенлейтером Айном-Эрвином Мере? Вы с ним еще обязательно встретитесь, он подчиняется лично мне. Ваша задача — следить за настроениями в отделе и мне докладывать. Мы получили сведения, что подпольным организациям удалось внедрить шпионов даже в самые элитные подразделения, и хотим знать, как обстоит дело в Группе Б.Когда Эдгар вышел на улицу, опрокинутые в пустой желудок стопки запросились наружу. Он поспешил отойти за угол, отыскал там подворотню и стал ждать, пока его нутро немного успокоится. На сей раз проблем с одеколоном не было — Эдгар держал бутылку на достаточном расстоянии от одежды, — но он должен был догадаться поесть перед встречей. Он понял, что слишком старается, при каждой встрече случалась какая-нибудь оплошность, рвущаяся наружу стопка или одеколон. Теперь же все дело было в сидящем напротив мужчине. В тот момент, когда их ноги случайно соприкоснулись под столом, Эдгар решил, что станет для гауптштурмфюрера Герца незаменимым помощником. Герц доверял ему, и совсем скоро у него будет возможность увидеть его вновь.
1943 Вайвара Генеральный округ Эстланд Рейхскомиссариат Остланд
Как только “опель” покинул Таллин, Юдит стала напевать Das macht die Berliner Luft [13] , но Гельмут смотрел в окно. Одной рукой он машинально обхватил Юдит за плечи, другая застыла над пепельницей, держа сигарету. Голос Юдит ослабел. Значит, и в этот раз они не будут петь задорных маршей, насвистывать веселых песен, как раньше. Гельмут не вытащит из кармана свой крошечный немецко-эстонский разговорник, на обложке которого Юдит написала на двух языках строчки из стихотворения Марии Ундер, и не будет по дороге учить под руководством Юдит обиходные фразы, не прошепчет ей на ухо по-эстонски “твои уста в моих устах”. Протянувшиеся от столба к столбу провода сменились колючей проволокой. Гельмут открыл окно, выбросил окурок и подставил лицо ветру, как будто в машине ему не хватало кислорода. Юдит чувствовала напряжение сидящего рядом Гельмута, время от времени он поворачивался и смотрел ей в глаза, с излишне точной периодичностью, словно делал это намеренно, чтобы она не заметила морщин на его лбу.
Люди из “Балтише Эль” уже давно тайно приезжали в квартиру на Роозикрантси, их сдержанные разговоры время от времени просачивались под дверью спальни и достигали ушей Юдит: одна из самых важных военно-экономических задач Германии на территории бывших балтийских государств заключается в переработке и использовании горючих сланцев, и в этом вопросе высшее руководство рейха не собиралось уступать. Именно поэтому “опель-олимпия”, в котором сидела встревоженная Юдит, спешил в сторону Вайвары и новых возможностей нефтеперерабатывающей промышленности. Возможно, все это началось со Сталинграда, с продолжающегося отступления на Восточном фронте. Обеспокоенность и нервозность стали потихоньку прокрадываться в ряды друзей Гельмута, а Юдит не решалась даже помыслить, к чему все это может привести. Она отказывалась думать об этом и старалась взбодрить Гельмута, когда тот вздыхал, что офицерский состав стал похож на резервистов.
Поначалу Юдит считала хорошим знаком, что для рабочих стали строить квартиры и восстанавливать разрушенные большевиками заводы. Немцы не стали бы так вкладываться в местную промышленность, если бы не были уверены, что большевики сюда больше не вернутся, ведь так? Но тогда почему Гельмут столь озабочен? Новости тонули в пропаганде. Герда сказала бы, что политика не красит женщин, в нее не надо влезать. Герда была права. От запаха выхлопных газов сдавило виски, все было слишком запутанно, она не понимала, что происходит, и страдала от того, что страсть отступает под натиском военных забот, проникающих даже в спальню.Когда прибыли на место, Гельмут тут же отправился встречаться с важными людьми, застучали каблуки, зазвучали приветствия, а Юдит пошла искать подходящий камень для возможно последней в этом году солнечной ванны. Она надела солнечные очки, сняла туфли, закатала чулки и немного, в рамках дозволенного, приподняла подол. В прохладном ветре уже чувствовалась осень, она дрожала и без того, но не настолько сильно, чтобы достать из сумки первитин. Она стала носить его с собой после февральских бомбардировок. Говорили, что армия разгружает склады, и у Гельмута были теперь целые коробки первитина. Гельмут был прав, первитин помогал. Под его воздействием подавленное состояние исчезало, как снег под бомбами; Юдит помнила, какой неестественно черной была земля после бомбежек, помнила очереди вдоль проселочных дорог, нагруженные сани, покидающие город, и то, как в ночь перед обстрелом она первый раз увидела на улице пьяного немецкого солдата. Юдит открыла сумочку. Больше она не замечала развалин, ее глаза привыкли к ним, как к пыли в комнате. Ее не волновало ничего, кроме мужа. Ярко-красные, сверкающие на солнце ногти на ногах напомнили ей вновь его упреки: свекровь, видите ли, не одобрила бы выбор цвета. Теперь же ее ногти могли жадно впитывать свет, такие же свободные и такие же красные, как и у Лени Рифеншталь, чей загар был знаменит на весь мир и которая всегда брала с собой в дорогу двух фотографов, чтобы они снимали ее и ее наряды.
