Диана Чемберлен - Девочка-беда, или Как стать хорошей женщиной
Лейси подумала о том, что проживание в доме смотрителя было Божьим даром, так как не подразумевало никакой ренты – только обязательство помогать с реставрацией. Однако на следующий год ей придется подыскать съемное жилье и вернуться в реальный мир. Ее доход был достаточным, чтобы удовлетворять ее собственные нужды, но не нужды ребенка, вступающего в подростковый возраст. Маккензи унаследовала несколько тысяч долларов, которые были на сберегательном счете Джессики, и унаследует еще примерно тысяч десять, когда будет продано жилье в Финиксе, но эти деньги должны пойти в счет сбережений на колледж.
Большую часть утра они провели в одном из магазинов торговой сети GАР[3], где Маккензи хотелось купить все наряды, обнажающие пупок.
– Мне надо сделать пирсинг в пупке, – сказала она, как будто говорила о том, что ей надо выпить воды или позагорать, и Лейси чуть не проговорилась ей, что у нее самой есть пирсинг на пупке. Ей очень хотелось, чтобы Маккензи увидела, что она вовсе не жалкая старая дева. Однако момент был неподходящий.
После магазина одежды они зашли почти во все магазины на торговой улице, где во всей красе проявились противоречивые потребности и желания Маккензи. Она захотела купить мягкие игрушки, и Лейси разрешила ей выбрать медвежонка и собачку. Она выбрала стеклянную лошадку. Она попросила компьютерные игры. При этом она настояла на лаке для ногтей и ожерелье. Лейси купила ей все, что она просила, как будто материальными благами могла компенсировать потерю матери.
Маккензи открыла дверь музыкального магазина и высунула голову.
– Готово, – позвала она, и Лейси вошла внутрь, чтобы расплатиться.
– Давай что-нибудь перекусим, а потом заедем в продуктовый магазин, – сказала она, когда они направились к машине. Лейси запланировала заранее, что утром повезет Маккензи за покупками, а затем за ланчем расскажет ей о разговоре с Бобби. Лейси не имела представления, как Маккензи отреагирует на новость о том, что она разговаривала с ее отцом.
Им понадобилось некоторое время, чтобы решить, где перекусить. Наконец Маккензи снизошла до закусочной «Тако Белл»[4].
– В Финиксе, однако, я никогда бы не пошла в «Тако Белл», – фыркнула Маккензи, когда они въезжали на парковку ресторана. – Но так как здесь вряд ли найдется какая-нибудь другая мексиканская еда, я полагаю, это единственный выбор.
– Можно попробовать приготовить дома что-нибудь мексиканское… как-нибудь вечерком, – предложила Лейси, но Маккензи уже выбралась из машины и ничего не слышала.
Сделав заказ, они пронесли подносы с едой к столику у окна. Как только они устроились, Маккензи полезла в сумочку за своим сотовым телефоном.
– Нет, – остановила ее Лейси. Отказ. Впервые за день. Она покачала головой, показывая на телефон. – Пожалуйста, убери его. Я хочу поговорить с тобой.
– Но я не хочу говорить, – воспротивилась Маккензи. – В смысле, я хочу говорить по телефону с друзьями, а не…
– Не сейчас, – оборвала ее Лейси. – Мне надо обсудить с тобой кое-что важное.
– Что? – Она опустила телефон на колени.
– Я разговаривала с твоим отцом.
– Что? – Руки Маккензи замерли, глаза стали огромными.
– Я связалась с ним. Он хотел бы встретиться с тобой.
– Никоим образом. – Маккензи яростно затрясла головой.
– Почему нет?
– Потому что он ничтожество.
Хотела бы Лейси знать, что именно Джессика рассказывала дочери о Бобби, если вообще рассказывала.
– Почему ты так говоришь?
Маккензи поднесла свой тако[5] ко рту, но, не откусив, положила обратно.
– Моя мать говорила, что он мной ничуть не интересуется! – сказала она.
– Он о тебе не знал.
– Он знал, и ему было наплевать.
– Нет, Маккензи, он представления не имел. Я сожалею, но если твоя мать не говорила тебе, как обстоят дела, то… – Вряд ли она могла сказать девочке, что Джессика лгала ей. – Она, вероятно, пыталась защитить тебя, потому что опасалась, что ему будет наплевать.
– Она говорила, что он неудачник и что, вероятно, это хорошо, что он не хочет видеть меня.
– Знаешь что? – Лейси кивнула. – Она была права в том, что он был неудачником. И я тоже была неудачницей в те времена. – Это откровение Маккензи не удивило, и Лейси быстро продолжила, чтобы не дать ей сказать неизбежную дерзость в ответ. – Как и твоя мать, – добавила она.
– Не смейте говорить это! – Глаза у девочки сверкали.
– Мы все были молоды и глупы и только-только пытались понять, как приноровиться к жизни, – гнула свое Лейси. – Вот как и ты пытаешься делать это сейчас. Потом мы повзрослели, и все стало на свои места.
– Лично я знаю, как жить, – сказала Маккензи. – И моя мать никогда не была неудачницей.
– Ну, тогда объясни, как ты понимаешь это слово.
– Это человек, у которого ничего нет.
– И что это значит, поточнее? – не отставала Лейси.
– Ну, у них ничего нет в жизни. Они употребляют наркотики, пьют или делают глупости.
Может, Лейси и преступала какую-то черту этим разговором, но тем не менее она и не подумала остановиться.
– Это относится и ко мне, и к твоей матери, и к Бобби. Но это был всего лишь этап нашей жизни, через который мы, слава богу, прошли.
Маккензи нахмурилась:
– Моя мать никогда не употребляла наркотики.
– Думаю, нет, – солгала Лейси, – но она делала глупости. Так же, как и я. Как все наши друзья.
– Его зовут Бобби?
Лейси кивнула.
– Ну и имя.
– Ты знаешь, – Лейси взглянула на свой нетронутый буррито[6], – в конечном счете не имеет значения, что ты думаешь. Ты не можешь сменить отца, так что, может быть, стоит попытаться с благодарностью отнестись к тому, что ему захотелось познакомиться с тобой.
– Где он живет?
– В Ричмонде, штат Вирджиния. Около четырех часов езды отсюда. Он мог бы приехать сюда, чтобы познакомиться с тобой. Тебе не придется никуда ехать.
Маккензи возилась со своей лепешкой, подбирая кусочки сыра и засовывая их обратно, не нарушая установившегося молчания.
– Я не хочу, чтобы он приезжал, – наконец ответила она.
– Твой выбор, – сказала Лейси. – Тебе не придется встречаться с ним, если ты этого не хочешь.
– Хорошо. – Маккензи завернула свою лепешку в бумагу и оставила на подносе. – Можно я теперь поговорю по телефону?
Лейси кивнула, обессилев от одного разговора с ней. Она догадывалась, что Бобби с облегчением услышит о том, что Маккензи не собирается встречаться с ним. Может быть, когда-нибудь они с дочерью встретятся, но не сейчас. Маккензи настроили против него, и, может, это было справедливо. Но Лейси испытывала болезненное разочарование. Однако не от потери шанса на возможную материальную и моральную поддержку, а от потери шанса увидеться с ним снова.
Они заехали в Кеймаркет, где Маккензи выбрала себе магнитофон. Лейси покупала кое-какие бытовые товары, а Маккензи тем временем исчезла в каком-то отделе. С тележкой, наполненной товарами – магнитофоном, бумажными полотенцами, туалетной бумагой, – Лейси шла по магазину в поисках девочки. Она повернула в проход отдела косметики как раз в тот момент, когда Маккензи сунула что-то в карман шортов. Черт! Она толкнула тележку по проходу навстречу ей, и Маккензи, взглянув на нее, попыталась побыстрее спрятать удивление за искусственной улыбкой.
– Я готова идти, – невозмутимо сказала она, отворачиваясь от косметики и направляясь прочь от Лейси.
Лейси остановилась как раз на том месте, где до этого стояла Маккензи.
– Положи назад, Маккензи, – приказала она.
Маккензи обернулась и посмотрела на нее:
– Что? О чем вы?
Сама невинность. Джессика научилась этому невинному взгляду даже в более раннем возрасте.
– То, что ты только что засунула в карман, – сказала Лейси. – Положи это назад.
– Вы за мной шпионили? – с негодованием сказала Маккензи.
– Тебя было хорошо видно. Ты – поганая воришка.
Недовольно фыркнув, Маккензи вытащила маленькую пластиковую коробочку из кармана и повесила на стойку. Лейси взглянула на похищенный товар и рассмеялась:
– Искусственные ресницы?
– Отстаньте от меня, – Маккензи повернулась к ней спиной и пошла прочь. – Может, пойдем теперь? Уже скоро по телевизору начнется сериал «Молодые и неугомонные».
По дороге домой Лейси молчала, сидя за рулем, а Маккензи тихо говорила по телефону на заднем сиденье. До Лейси доносились обрывки беседы. Хихиканье. Звук, который Маккензи издавала, только когда разговаривала по телефону.
Лейси страшно раздражало то, что, возможно, девчонка подсмеивалась над ней. Как-то очень уж быстро Лейси превратилась в объект насмешек для детей.
Заехав на парковку, Лейси увидела, что Клей стоит у собачьего загона и что-то объясняет женщине, по обе стороны от которой стояли две собаки.
Маккензи отключила телефон и села выпрямившись.
