Башир Керруми - Красная пелена
– Садись в метро. На станции «Монпарнас» сделай пересадку на Четвертую линию. Проедешь двенадцать остановок, и ты на Восточном вокзале. Там есть выход прямо из метро.
Я еще никогда не выходил на улицу с палкой в одной руке и чемоданом в другой. Шел я медленно, чтобы ни на что не наткнуться, и часто останавливался, спрашивая у прохожих дорогу. Примерно каждый третий охотно давал мне нужные разъяснения, и вот так, двигаясь с черепашьей скоростью, я в конце концов добрался до нужной платформы.
Шагая по перрону, я вдруг почувствовал справа от себя некое массивное тело, а слева – пустоту.
Следовательно, поезд стоит с правой стороны, рассудил я. Мне надо дойти до края платформы и найти дверь любого вагона. Я пошел вперед, постукивая палкой, но не сделал и шага, как палка провалилась в пустоту. Я замер на месте, окоченев от страха. Еще бы чуть-чуть, и я шагнул бы в пролет между вагоном и платформой. Я стоял и стоял, не в силах шевельнуть ногой. Вспомнилось, как я упал на рельсы метро… Воображение дорисовало эту картину, расцветив ее ужасными деталями. Меня окатило холодным потом.
Я заставил себя собраться с духом и отдал себе мысленный приказ: «Успокойся! Сядь на чемодан. Отдохни». Я так и сделал. Затем сказал себе: «Ты сидишь на платформе, значит, на рельсы точно не упадешь. К тому же поезд стоит. Тебе осталось совсем немного – найти дверь вагона».
Я поднялся и пошел вдоль перрона, обшаривая палкой стены вагонов в поисках отверстия. Через несколько метров палка провалилась в пустое пространство. «Ну вот, – обрадовался я, – это дверь». И я принялся водить вокруг себя палкой в надежде обнаружить ступеньку. Но палка уходила вниз, не встречая препятствия. Никакой ступеньки не было и в помине! Меня снова окатило волной страха, но я сумел взять себя в руки, сообразив, что стою напротив места стыка двух вагонов. И страх мгновенно обернулся злостью на себя и на целый мир.
Я чувствовал себя беспомощным, никчемным существом. Мне вдруг захотелось прямо тут, не сходя с места, умереть. Я стоял и не двигался, поддавшись отчаянию, поднимавшемуся из глубин сознания. Я уже был готов развернуться и вернуться в общежитие, махнув рукой на поездку.
В это время рядом со мной раздался шум раздвигаемой двери и зазвучали детские голоса. Очевидно, дети садились в поезд. Я сосредоточился, стараясь определить направление звуков. Дети перекрикивались достаточно громко, и я, шагая на эти звуки, благополучно добрался до вагонной двери и сел в поезд. Я ощущал себя в полной безопасности, но был совершенно деморализован.
Пять часов спустя поезд прибыл на вокзал Мюлуза. Выйти из поезда оказалось намного легче, чем в него сесть, и вскоре я стоял на платформе, держа в правой руке белую палку, а в левой – чемодан. Какая-то женщина, видимо приехавшая тем же поездом, что и я, неожиданно остановилась напротив меня и с немного смущенным удивлением спросила:
– Откуда вы едете?
– Из Парижа, – ответил я, не понимая, в чем ее интерес.
– Но как же вы?.. – Она не договорила, но я понял вопрос.
«Еще одна дура, – мелькнуло у меня. – Я буду не я, если ее упущу».
– Видите ли, мадам, это очень просто, – любезно ответил я. – Я сел на свой чемодан, и он домчал меня сюда!
До нее дошло, что я над ней потешаюсь, и она отправилась по своим делам.
А я… Я только что совершил свое первое самостоятельное путешествие в темноте. Несмотря на все трудности и страхи, я ликовал. Эта поездка принесла мне чувство освобождения. Значит, я могу передвигаться один! Я одержал еще одну победу в своей ежедневной войне против слепоты. Надежды на будущее счастье вспыхнули во мне с новой силой.
Многих моих знакомых изумляло мое отношение к опасностям. Они не понимали, что я воспринимаю любые препятствия на своем пути как способ расширить границы своих возможностей. Впрочем, разве у меня был выбор? Если я хочу жить полной жизнью, я обязан научиться преодолевать барьеры.
Наш роман с Шарлиной начался на новогодней вечеринке.
Я сидел за шахматной доской; напротив меня сидела та, о ком я мечтал. Все мои чувства были напряжены – я ловил каждую исходящую от нее волну. Реальную или воображаемую? Не знаю… Я представлял себе, что в один прекрасный день наши волны встретятся в пространстве, чтобы уже не разлучаться никогда. Нас разделял стол, но я не ощущал этой преграды. Мы сидели друг напротив друга в столовой общежития, где кроме нас было множество народу, но нам казалось, что мы одни. В зале было шумно, но я не слышал ничего, кроме звуков ее голоса. Он был окрашен в ярко-желтые тона, похожие на распустившиеся ветки мимозы, освещенные солнцем, но иногда вдруг менял цвет на густо-розовый с красными прожилками. Я до сих пор не знаю, почему в моем восприятии голоса одних и тех же людей порой меняли краски, – это до сих пор остается для меня тайной.
В те минуты окутывающая меня тьма казалась мне благословенной. Мы с ней были наедине посреди исполненной неги ночи. Я не задумывался над тем, соответствует ли мое видение действительности, – это меня не интересовало. Я грезил наяву, и этого мне хватало.
Образ Шарлины рисовался мне в виде весеннего солнечного лучика, согревающего вас после долгой зимы. Как она выглядит на самом деле, например брюнетка она или блондинка, мне было все равно.
Хотя мысли о будущем продолжали тревожить меня, я чувствовал в душе новую силу, позволявшую иначе смотреть на окружающий мир. Мой внутренний взор проникал за пределы так называемого реального мира. Если раньше я надеялся, что зрение когда-нибудь вернется ко мне, то теперь открыл для себя новое измерение мировосприятия: энергия чувства одарила меня проницательностью, о которой я прежде и не подозревал. По сравнению с этой способностью обычное зрение стало казаться мне убожеством.
Начиная с этого дня я перестал считать себя слепым. Мой дух прозрел. Слепота – это качество, присущее слабым духом.
Я освободился. Прекратил стыдиться своей белой палки. У меня даже мелькнула идея, что надо бы покрасить ее в какой-нибудь яркий цвет – красный, голубой, зеленый, розовый… Кое-кто смотрел на меня как на чудака, что только больше меня веселило.
Я охотно признавал свои слабости, что удивляло многих моих собеседников. На самом деле обретенная мною внутренняя свобода означала, что я могу с равной непредвзятостью рассуждать как о своих достоинствах, так и о своих недостатках.
Встречаясь с людьми, которых я полагал умными, я охотно делился с ними своим открытием – мне хотелось узнать, как они относятся к моим новым способностям. И напротив, общаясь с откровенными дураками, я напускал туману и намекал на загадочное «шестое чувство».
В ходе этих разговоров выяснилось, что на самом деле никто понятия не имеет о том, что это такое – шестое чувство. Хотя в древности, например во времена Гомера, никто не сомневался в его существовании. Сверхчувственное восприятие считалось формой мудрости, наполняющей смыслом философию жизни. Возможно, погрязший в материализме мир просто уничтожил в людях эту выдающуюся способность…
В тот день, когда Шарлина согласилась показаться со мной на людях, нимало не стесняясь моей белой палки, я почувствовал себя сильным и гордым. По мнению многих, молодая красивая девушка, появляющаяся в обществе слепого, – либо дурочка, либо сердобольная курица. Мало кто способен смотреть в суть вещей…
Не успел я появиться на пороге кафе, где мы обычно встречались с Шибани, как он окликнул меня из глубины зала:
– Эй, парень! Куда ты пропал? Я тебя уже несколько недель не видел! Ты мне нужен. Надо сходить на пару-тройку распродаж.
Он говорил не переставая, и мне не составило труда, шагая на голос, добраться до его стола. Здороваясь с ним, я поймал себя на том, что широко улыбаюсь – приподнятое настроение не покидало меня все последние дни.
– Хорошо выглядишь, – одобрительно произнес он. – Только не говори мне, что дедушка из Саудовской Аравии, владевший нефтяными скважинами, оставил тебе наследство!
– Нет, Шибани, у меня новости получше. Я совершил открытие. Мне удалось обнаружить в человеке неиссякаемый источник энергии.
– Да что ты! – изумился он. – Ну, рассказывай скорее про свое чудо! Я прямо сгораю от нетерпения. Во всяком случае, – добавил он, – вид у тебя сияющий. Должно быть, твой волшебный источник уже принес тебе кое-что ощутимое.
Старый хитрец Шибани, похоже, догадался о причинах моей веселости. Алжирские старики вообще невероятно склонны к образному языку и даже в повседневной жизни обожают уснащать свою речь пословицами и поговорками.
– Дело в том, Шибани, что я познакомился с одной девушкой. Эта девушка пробудила в моей душе самые высокие чувства. Находясь рядом с ней, я сумел по-новому взглянуть на человеческие способности. Благодаря ей я открыл в себе источник внутренней силы, который позволяет мне видеть то, что недоступно простому глазу.
