Шэн Кэи - Сестрички с Севера
– Ты смышленая девочка, просто юная совсем, мне кажется, ты многого добьешься.
«Чего я добьюсь?» Сев на мотоцикл, Цянь Сяохун повторяла про себя слова Чжу Дачана. «Стану начальницей? Заработаю кучу денег? Прославлюсь?» Цянь Сяохун не могла понять и словно бы провалилась в туман. Глаза пытались рассмотреть пейзажи вдалеке, но она знала, что реальна лишь красивая униформа, которую выдают в отеле «Цяньшань».
3От отеля до дома Ли Сыцзян Цянь Сяохун шла где-то минут пятнадцать. Совершив неспешную прогулку, она наконец добралась до места и от двери крикнула:
– Ли Сыцзян!
– Ой! Кто там? – раздался ответ Ли Сыцзян, когда дверь открылась. – Ой, Сяохун, ты чего пришла? – Личико-яблочко немного сморщилось, а маленькие глазки потухли.
– А что, нельзя уже и прийти? Ха-ха!
Цянь Сяохун со смехом вошла, увидела, что кругом висят трусы подруги, хотела было ее поддеть, но тут обнаружила, что Кунь прямо в одежде лежит на кровати, стерла с лица улыбку и поздоровалась. Кунь в ответ выдавил из себя улыбку:
– Присаживайся, хочешь арахиса? – Он показал на пластиковый пакет на стуле.
– Хорошо! Сыцзян, ты же сливы сушеные любишь! – подшутила Цянь Сяохун над подругой, но та оцепенела, а лицо Куня тоже приобрело какое-то странное выражение.
Цянь Сяохун заметила, что парень морщит нос, а Ли Сыцзян какая-то бледная – определенно что-то случилось.
– Сыцзян, я вас не потревожила? Просто зашла сказать, что больше не работаю на фабрике.
– Да? А куда устроилась?
– В отель «Цяньшань». Недалеко от вас.
– Отлично… Будет время, зайду тебя проведать, – пролепетала Ли Сыцзян голосом умирающей курицы.
– Ничего не случилось, Сыцзян? Почему ты такая грустная?
Ли Сыцзян скривила рот, она пыталась не заплакать, но слезы сами потекли. Кап-кап-кап!
– Кунь! Что случилось? Что с ней? – Цянь Сяохун повернулась к Куню, поскольку понимала, что состояние подруги наверняка как-то связано с ним.
Кунь долго шевелил губами, словно бы не знал, с чего начать, а потом со вздохом сказал:
– Она в интересном положении!
– Это что значит?
– Ли Сыцзян беременна!
– Сяохун, что мне делать… у-у-у… – наконец-то прорвался плач.
– Что делать? Выходить замуж и рожать! – громко сказала Цянь Сяохун.
– Но… у него… у него… есть уже жена и дети-и-и-и…
– Не плачь, Сыцзян! Кунь, ты правда женат? – усомнилась Цянь Сяохун.
Кунь кивнул.
– Тогда как ты мог ее обрюхатить? Совесть есть вообще?
– Я… не хотел ничего такого, а она сама настояла, чтобы я не надевал презерватив, типа у нее безопасные дни, и вот результат! – Кунь явно был обижен.
Цянь Сяохун остолбенела. Ведь она сама рассказала Ли Сыцзян про безопасные дни, растолковывала столько времени, а подруга насчитала на свою голову.
– Сыцзян, а ты как считала-то? Я же тебя предупреждала, что эти безопасные дни не на сто процентов безопасные!
Ли Сыцзян еще раз без запинки повторила всю теорию: неделя до и неделя после критических дней, а потом, всхлипывая, сказала:
– Не на сто процентов безопасные… Я вон залетела, так что на сто процентов опасные!
Цянь Сяохун в ответ на это философское замечание не знала, то ли смеяться, то ли плакать.
– Сыцзян, так в книжках написано, это наука! А я сама не знаю толком… Раз все так обернулось, Кунь, что делать-то будем?
Кунь наморщил приплюснутый нос и повращал глазами, а потом сказал:
– Ничего не попишешь, придется идти на аборт!
4Три девушки спали каждая на своей кровати, кроме того, у окна стоял общий письменный стол. Кровати расставили так, что получился прямоугольник, внутри которого оставалось свободное место, над кроватями висела москитная сетка, а между ними – непрозрачная занавеска, отгораживавшая спальное место. Хуан Син повесила рядом со своей кроватью фигурку Микки-Мауса, белого плюшевого зайчика и другие мягкие игрушки, ей нравилось коллекционировать эту ерунду. Помогая Цянь Сяохун заправить постель, она посоветовала ей тоже купить занавеску. Хун Син была очень высокой и стройной, когда она жестикулировала, то все ее тело подергивалось, а сосуды, заметные на белом прозрачном личике, создавали ощущение, что нежная кожа порвется от одного прикосновения. Цянь Сяохун смотрела, смотрела, а потом не выдержала:
– А-Син, почему у тебя такая кожа красивая? Ты разве не из Гуандуна?
А-Цин в ответ еле заметно усмехнулась:
– Что же, только вам, хунанькам, позволено быть красивыми?
Цянь Сяохун поняла, что А-Син легкий в общении человек, и непринужденно сказала:
– Я не в том смысле. Но красивые девушки из Гуандуна вообще не похожи на жителей Гуандуна!
Может, А-Син просто привыкла, что все вокруг нахваливают ее внешний вид, так что особо не отреагировала.
– А-Син, а сколько тебе лет?
– Девятнадцать.
– Ясно. А мне восемнадцать. А У Ин столько лет? Она здесь не живет?
– У Ин двадцать пять, у нее уже ребенку три года. Ее муж работает начальником цеха на заводе, и они всей семьей снимают квартиру в другом месте. А соседку, – А-Син ткнула пальцем в третью кровать, – зовут Чжан Вэймэй, она из Чаочжоу62, завтра ты с ней вместе работаешь в утреннюю смену.
Цянь Сяохун увидела, что на москитной сетке висит плакат с изображением Лесли Чуна63, который занимает буквально треть пространства.
– А во сколько начало работы?
– В восемь. Столовая на первом этаже. Вставать в десять минут восьмого, пока позавтракаешь, уже и на работу пора. Кстати, примерь-ка форму, я думаю, тебе нужен маленький размер.
Цянь Сяохун надела униформу: темно-синяя юбка, жилетка в тон, белоснежная рубашка, на шее шарфик завязан бабочкой, а ко всему этому еще и туфли на высоком каблуке.
– Очень красиво! Сама глянь!
Цянь Сяохун встала перед зеркалом:
– Ой, туфли не подошли, придется купить другую пару!
– Цянь Сяохун, я тебе расскажу историю про пижаму. Один человек как-то раз купил красивую пижаму, вернулся домой, примерил, и ему показалось, что домашние тапочки не сочетаются с пижамой. Тогда он купил новые тапочки, через два дня он заметил, что ковер в комнате слишком старый, поменял и ковер. На фоне нового ковра квартира выглядела ветхой, поэтому он принял решение приобрести новую квартиру. Видишь, сколько хлопот из-за пижамы?
Цянь Сяохун рассмеялась:
– А жену он тоже поменял? Я лично только туфли поменяю, слишком старые, не соответствуют остальной одежде.
Она крутилась перед зеркалом так и сяк, впервые видя такое отражение.
– А-Син, я красивая?
А-Син весело глянула на нее:
– Сяохун, ты хочешь от меня услышать, какая ты красивая? Но ты же сама отлично знаешь, красивая ты или нет.
– Я ростом не вышла, хорошо быть высокой, как ты?
– Наполеон тоже был маленького роста, а как он красиво сражался!
– На поле? Кто? – не поняла Цянь Сяохун.
– Наполеон. Это имя такое. Потом тебе про него расскажу. Хочу передачу послушать. – А-Син включила радиоприемник.
Женский голос таким тоном, будто вещание происходило из кровати во время занятий любовью, заказал поставить для бывшего парня песню «Время, проведенное вместе». Ведущий ответил, мол, простите, под рукой нет песен Энди Лау, есть только песня Джеки Чун Хок-Яу «Расставание под дождем». А-Син рассмеялась:
– Этой тетке еще повезло, смысл у песен почти один и тот же, а то поставили бы ей «Я люблю Тяньаньмэнь»64, вот повезло бы!
– Это какое-то новое развлечение? А как песни заказывать? – поинтересовалась Цянь Сяохун, снимая форму.
– Надо позвонить на радиостанцию. У них есть телефон горячей линии. Мы месяц дозванивались, и только разок получилось. Очень забавно!
Цянь Сяохун показалось, что А-Син говорит как образованная.
5Несмотря на имя65, внешность Чжан Вэймэй наводила тоску. Скулы ее слегка выдавались, а когда девушка смеялась, то они торчали еще сильнее, глаза были небольшими и бегающими, как две крысы. Следы от ныне покойных прыщей так и засохли на лице, при взгляде на них появлялся порыв отковырять все эти корочки, однако новые и новые прыщи появлялись безостановочно, из-за чего окружающие испытывали замешательство. Роста Чжан Вэймэй была немаленького, фигура отчасти компенсировала остальные несовершенства, однако тазовая кость слишком широкая, мяса наросло много, и во время движения ягодицы подпрыгивали, отчего со спины возникало ощущение, что идет пожилая женщина. Однако Чжан Вэймэй носила простую девичью прическу – длинные волосы на прямой пробор, и весь ее облик отражал жестокий конфликт «внутренних противоречий», что не мешало девушке иметь высокое самомнение. Цянь Сяохун утром поздоровалась с Чжан Вэймэй, та в ответ натянуто улыбнулась и особо не вступала в разговоры, она поставила за стойкой маленькой зеркальце, прислонив его к стенке, и в свободное время посматривала в него, то подкрашивала губы, то терла глаза, и все это с серьезным видом. С левой стороны от холла располагался ресторан европейской кухни, на втором этаже – китайский ресторан, с третьего по девятый этаж – номера. Чжан Вэймэй, похоже, проработала здесь уже достаточно долгое время и хорошо знала всех посетителей, а Цянь Сяохун оставалось лишь улыбаться, и к концу дня лицо аж одеревенело.
