Ники Пеллегрино - До свидания, Рим
Пусть Марио безжалостно травил организм алкоголем, голос свой он берег как зеницу ока. За пару дней до концерта хозяин почти перестал разговаривать, чтобы дать связкам отдохнуть, общался с нами только шепотом или писал в блокноте, полоскал горло аспирином и обертывал шею шарфом. Для самого Марио, для Бетти с Костой, даже для меня не было ничего важнее его голоса, и каждый из нас по-своему заботился о нем.
В концерте принимал участие не только синьор Ланца, но и другие звезды, в том числе американская актриса Джуди Гарленд. Но мне было не до нее: я видела, что волнение Марио стремительно нарастало. Мы считали часы и минуты до его выхода на сцену, молясь, чтобы все прошло хорошо и его приняли так, как он того заслуживает.
Наконец великий день настал. В платье и ожерелье Бетти я сидела рядом с ней в автомобиле, который быстро доставил нас к «Палладиуму». Мы обе молчали, хотя думали наверняка об одном и том же: а вдруг что-нибудь пойдет не так? Что будет тогда с Марио?
В зале театра, на красных бархатных креслах, сидели тысячи людей, и все жаждали увидеть знаменитого Марио Ланца, услышать и придирчиво оценить его. И вот он предстал перед ними – одинокая фигурка в смокинге посреди огромной сцены. Лицо у него немного опухло, круги под глазами стали заметно темнее. Ожидая, когда заиграет музыка, Марио нервно проводил рукой по лбу, словно утирая пот, и смущенно переступал с ноги на ногу.
Коста постучал дирижерской палочкой по пюпитру и оркестр заиграл вступление к Because You’re Mine. Марио кивнул в сторону королевской ложи и послал зрителям воздушный поцелуй. В ответ они захлопали, и аплодисменты не смолкали до тех пор, пока он не поднял обе руки, призывая к тишине.
В темноте зала Бетти стиснула мою руку.
– Боже мой, только бы все прошло хорошо… – прошептала она.
Когда Марио выступил вперед, микрофон тут же убрали: певец не нуждался в нем, чтобы направлять силу своего голоса и заполнить его красотой огромный зал.
Первая песня вызвала шквал аплодисментов. За ней шла ария – из «Тоски», как шепотом сообщила мне Бетти. Она изо всех сил сжимала мою руку, и обе мы молились, чтобы у Марио хватило сил допеть до конца.
И только когда смолкла последняя нота арии, я позволила себе немного расслабиться. Теперь я была уверена, что голос у Марио не сорвется: цельный, словно колонна, он звучал одинаково сильно и наверху, и внизу. Ему оставалось исполнить только простую песню о любви, и, казалось, волноваться нам больше не о чем.
Выступление завершала песня The Loveliest Night Of The Year. Марио слегка смутился, когда объявлял ее, и я вновь схватила Бетти за локоть, боясь, что нервы его подводят. Но он взял себя в руки: ослабил галстук, расстегнул воротничок, провел рукой по мокрому от пота лбу и запел. Его жесты были сдержанны, лицо серьезно и торжественно, однако зрители, все до единого, бесновались от восторга. Еще никогда мне не доводилось слышать такой оглушительный гвалт. С облегчением и гордостью я присоединилась к всеобщим овациям и хлопала, пока не заболели руки.
Марио поклонился, помахал стоящему за дирижерским пультом Косте и ушел со сцены, а аплодисменты еще долго не смолкали. Я взглянула на Бетти: в глазах у нее стояли слезы.
– Он был великолепен, правда? – сказала она. – А зрители… как же они его любят!
После концерта все исполнители выстроились в очередь, чтобы пожать руку королеве, а потом отправились на вечеринку. Бетти устала, но возвращаться в отель отказалась, чувствуя, что Марио в ней нуждается.
– Его дело – петь, а мое – быть с ним рядом, – сказала она. – Я остаюсь. Со мной все будет хорошо.
Когда наконец мы пробрались к Марио, вид у него был счастливый и торжествующий, однако я заметила в его лице неуверенность и напряжение и услышала, как он шепнул Бетти:
– Я весь обливался потом. Бросалось это в глаза? Как звучал голос? Скажи мне правду.
– Зал просто бесновался, – заверила она. – Дорогой, я так счастлива, так тобой горжусь! Я знала, что ты справишься.
Едва у него в руке оказался бокал, Марио сразу расслабился, повеселел и принялся со всеми подробностями описывать, как его представили королеве.
– Она и не думала, что человеческие легкие способны издавать такой звук – так она мне сказала. – Марио озорно улыбнулся. – Наверное, боялась, как бы у театра не сорвало крышу на верхних нотах.
Это была долгая и счастливая ночь, и я вместе с остальными с удовольствием праздновала успех. Бетти вся сияла, несмотря на страшную худобу, Коста много смеялся, а мистер Причард все время рассказывал, как специально встал прямо за спиной у Марио на случай, если тот разойдется и попытается чмокнуть ее величество в щечку. Всем нам было так весело, что и на десятый раз эта шутка казалась смешной.
После вечеринки мы устроили себе поздний ужин, хотя спокойно поесть нам так и не удалось: синьора Ланца осаждали поклонники, и ему постоянно приходилось отрываться от еды и раздавать автографы. Впрочем, это его нисколько не раздражало, и для каждого у него находилось доброе слово. Думаю, в ту ночь Марио покорил в Англии немало сердец.
Весь вечер мои мысли то и дело возвращались к Пепе. Теперь-то он перестанет обвинять синьора Ланца в том, что он бросает талант на ветер! Когда я расскажу Пепе о выступлении Марио, объясню, как это было прекрасно, ему волей-неволей придется согласиться, что такой триумф не в силах затмить ничто – даже опера.
А впереди ждало столько всего увлекательного! Возвращение в Лондон и еще один концерт в «Палладиуме», большое турне по Европе, новые залы, новые песни… Я представляла себе Марио на всех этих сценах: ничего лишнего – только певец и его голос. Но голос настолько ошеломляющий, что зрители аплодируют, пока не заболят руки.
* * *В семье Ланца за радостью почти всегда следовала беда. На этот раз занемогла Бетти. После возвращения в Рим она начала жаловаться на боли в животе. Однажды утром, войдя к ней в комнату, я увидела, что она сидит, согнувшись пополам, и судорожно глотает воздух. Больше всего Бетти боялась, как бы дети не увидели ее в таком состоянии, и просила меня не впускать их.
– А вдруг со мной что-то серьезное? – со страхом сказала она. – Я постоянно испытываю слабость и утомление, а боль просто раздирает мне внутренности.
Врач не знал, что и думать. Никакие таблетки не помогали.
Потом Бетти ни с того ни с сего упала в прихожей и сильно ударилась головой о мраморный пол. Ослабевшая и больная, она легко могла покалечиться. Марио видел это и страшно переживал. Казалось бы, для всех будет лучше, если Бетти ляжет в больницу на обследование, но сердце все равно обливалось кровью, когда ее увозили на каталке – бледную как полотно и до подбородка закрытую одеялом.
Когда выяснилось, что Бетти страдает от недоедания, мы были совершенно обескуражены.
– Я же готовлю для нее такие прекрасные блюда! – негодовал Пепе. – Как можно недоедать в доме, где столько еды? Не понимаю!
– Бетти не может глотать, когда у нее расстроены нервы, какие бы деликатесы ты ни готовил, – ответила я. – А как раз сейчас у нее на душе не спокойно. Она еще от поездки в Лондон оправиться не успела, а Коста с синьором Ланца уже затевают большое турне по Европе. Значит, придется много путешествовать и посещать разные страны. Поэтому Бетти и не ест: она боится, что такие гастроли Марио не по силам.
– Когда она вернется из больницы, я стану варить для нее бульон из говяжьих костей и корнеплодов, – решил Пепе. – Это легкая и питательная пища, и глотать ее нетрудно. Уж супы-то она сможет есть?
Заботы о Бетти стали для нас с Пепе общим делом. Мы сидели за кухонным столом и составляли список блюд, которые возбудят ее аппетит: лимонный ризотто с нежными кусочками белой рыбы, мягкие равиоли с начинкой из сливочного масла и тертой свеклы, густой овощной суп риболлита… Питательная пища должна была снова вернуть хозяйку к жизни.
Я предлагала блюда с мягким и спокойным вкусом. Пепе, напротив, хотел удивить Бетти ярким и экзотическим меню, чтобы она ела даже тогда, когда не испытывает голода.
– Я сварю ей бульон из омаров по-сицилийски – с корицей, фенхелем и перцем чили, – строил планы Пепе. – Или суп из соленой трески с чесноком. А как насчет жирных анчоусов в хрустящей панировке из поленты? А телячья печень с шалфеем и сладкими красными луковицами? Сможешь ты уговорить ее попробовать такое?
– Попытаюсь, – с сомнением ответила я.
Казалось, мы с Пепе давным-давно не беседовали вот так, по-дружески, хотя на самом деле прошло всего несколько месяцев. Нас постоянно что-то разделяло: пьянство Марио, вечеринки и путешествия, непредсказуемые перемены настроения. И вот теперь болезнь Бетти помогала нам снова сблизиться.
* * *Несмотря на мой тщательный уход, ослабевшая Бетти еще плохо держалась на ногах и снова упала всего через несколько дней после возвращения из больницы. Боясь, как бы она не расшиблась, Марио всерьез задумался о том, чтобы застелить мраморные полы виллы коврами. Шел декабрь, оба они уже давно предвкушали свое первое Рождество в Италии, и теперь ничто не должно было испортить им праздник.
