Нэнси Холдер - Элементарно, Холмс! (сборник)
Покончив с делами, он вышел из ванной комнаты, оставив свет включенным, но закрыв за собой дверь, чтобы сложилось впечатление, будто он внутри, затем на цыпочках прошел по коридору, стараясь минимизировать хлюпающие звуки, которые издавал его мокрый носок, соприкасаясь с ботинком. Декальб повернул направо, в сторону от гостиной, где Би-Би и ее подруги продолжали хихикать, засунул голову в дверь большой желтой комнаты, заставленной комодами, инкрустированными янтарем, увидел французский гарнитур с часами и решил, что Гарго наверняка висит здесь на одной из стен, но обнаружил очередные городские пейзажи. Двигаясь дальше, он заглянул в две спальни, обе гостевые, с кроватями под балдахинами и произведениями искусства, которые Би-Би посчитала второстепенными. Гарго он пока не нашел.
В конце коридора было две двери, одна – открытая. Декальб заглянул внутрь и обнаружил, что это кабинет, отделанный в густых темно-серых тонах и обставленный красной кожаной мебелью. Он решил, что это комната мужа Би-Би. Наверное, единственное место в доме-мавзолее, где бедняга мог расслабиться. Декальб быстро осмотрел стены, потом вышел в коридор и остановился перед последней дверью, которая была закрыта.
Он знал, что не должен этого делать, он и без того перешел все границы. Путешествовать по таким квартирам разрешается, только если тебя пригласят на экскурсию сами хозяева. Пространство и частная жизнь на Манхэттене ценились высоко, и болтаться без разрешения по дому считалось таким же нарушением приличий, как если бы ты стал рыться в ящике с нижним бельем хозяйки.
Декальб на мгновение замер и прислушался, пытаясь понять, продолжают ли женщины веселиться, накачиваясь вином и обещая друг другу провести в два раза больше времени в тренажерном зале, чтобы избавиться от лишних калорий. Он ничего не слышал, но сказал себе, что отошел довольно далеко, и сюда просто не долетают их голоса. Ему же требовалось всего лишь быстро заглянуть за дверь, чтобы проверить, настоящий ли Гарго висит в доме Би-Би.
Когда Декальб повернул золотую ручку, дверь в большую спальню открылась без малейшего звука. Внутри стояла огромная кровать со скамеечками для ног по обеим сторонам. А над ней висела «Удача вора».
Картина изображала пару мужских ботинок у кровати, один лежал на боку, другой под углом, а между ними – блестящая голубая дамская сумочка и белый кружевной лифчик.
Очень сексуальная картина, несмотря на то, что на ней были лишь пара вещей на полу. Глядя на нее, хотелось понять, что же это за мужчина, вор, который сумел уговорить женщину бросить усыпанную драгоценностями сумочку и белье на пол. А еще невольно представлялось, чем же они занимаются на кровати.
Декальб вошел в комнату и остановился у изножья кровати, но она была такой огромной, что со своего места ему не удавалось как следует рассмотреть картину. Он наклонился вперед и навис над мягким желтым покрывалом из похожего на шифон материала лимонного цвета, но все равно находился достаточно далеко, чтобы отыскать интересовавшие его значки. Он обошел кровать сбоку и вытянул вперед шею. Отсюда все выглядело просто замечательно, однако сомнения его не оставляли. А ему требовалась абсолютная уверенность – иначе он не сможет спокойно спать.
Декальб оглянулся через плечо, ничего не услышал, сделал быстрый вдох, забрался на одну из скамеечек и оказался прямо перед картиной. Не теряя времени, он принялся внимательно изучать полотно. Верхний левый квадрат, порядок. Верхний правый, все отлично. Центральная часть, хорошо. Нижний левый квадрат, ничего. Нижний правый…
Вот! Прямо под углом золотисто-коричневой кровати блестела золотистая черточка. Не больше доли дюйма и совсем рядом с нижней частью кровати – никто и не заметит. Но она там была.
Проклятье, проклятье, проклятье. Декальб еще больше наклонился над кроватью, чтобы получше рассмотреть находку. Одной рукой он уперся в лимонно-желтую подушку, оставив глубокие вмятины на покрывале, задрав высоко в воздух задницу и буквально уткнувшись носом в картину.
Он почти задыхался, и грудь его вздымалась под кашемировым свитером.
Пальцы свободной руки сжимались и разжимались, и снова сжимались. В следующее мгновение он почувствовал уже знакомый укол в груди и замер, а его рука, как камень, утонула в мягких покрывалах. Он не выполнил своего обещания докторам правильно питаться, не бросил курить, но считал, что контролирует свои проблемы с сердцем.
Видимо, письмо Бинни снова их вызвало. Да и вообще Бинни виноват во всем. В первый раз болезненный укол в груди и ощущение, будто его рука охвачена пламенем, он почувствовал год назад, когда положил конец их отношениям. Тогда Бинни сказал, что хочет стать его партнером.
– Не только так, – сказал Бинни и погладил Декальба по плечу, – но и в бизнесе.
К этому моменту они уже много лет работали вместе. Бинни больше не покупал дизайнерских подделок, но экономил каждый пенни или дожидался, когда Декальб расщедрится и принесет домой настоящие вещи – ботинки от «Прада» из тонкой, как шелк, кожи, спортивную куртку от «Гуччи». С дорогой одеждой и работой, открывшей ему доступ в мир искусства, он обрел новую уверенность в себе. Впрочем, Бинни всегда был самоуверенным типом. Как, наверное, и во времена прыщавой юности в трущобах, но, проведя несколько лет с Декальбом, он будто осознал свою значимость и теперь не прятался по углам на вечеринках, а наоборот, врывался в разговоры и с помощью новых знаний и дорогой одежды, которые служили обрамлением его привлекательной внешности, притягивал к себе людей. Вокруг него тут же собирались мужчины и женщины, они улыбались ему, женщины шепотом восхищались тем, как черные локоны падают ему на глаза, а мужчины пытались понять, удастся ли им заманить его к себе хотя бы на одну ночь.
Когда в тот день Бинни заговорил о том, что он многому научился у Декальба, как сильно он его любит и что они могут стать партнерами во всем, включая бизнес, на Декальба впервые снизошло озарение, и он наконец увидел зло, живущее в душе Бинни Мориарти. И, как Холмс в истории с профессором Мориарти, поразился, а затем пришел в ужас. Но на переднем плане было чувство предательства. Поэтому он сидел и смотрел ничего не выражающими глазами на единственного человека в целом мире, который, как ему казалось, любил его во всех проявлениях. Теперь он понял, что ошибся. Бинни его не любил, он играл с ним, пробрался в его жизнь и дом в надежде заполучить бизнес и чековую книжку.
И тогда Декальб впервые почувствовал боль в сердце.
А сейчас она вернулась. Вспыхнуло обжигающее пламя, которое наполнило его грудь и все существо.
Проклятый Бинни… Как он мог?!
Неожиданно он услышал у себя за спиной сухой кашель и испытал такое потрясение, что боль отступила.
– Декальб, – сказала Би-Би, – что ты тут делаешь, черт тебя подери?
Бинни попал в его квартиру с помощью оставшихся у него ключей, ключей, позволивших ему украсть Гарго и превратить бизнес Декальба в хромую лошадь, которую скоро придется пристрелить.
Он позвонил час назад и просто сказал, что хотел бы зайти в гости. Декальб произнес одно слово: «Хорошо».
Би-Би застала его в своей спальне два дня назад. Тогда он пустился в пространные объяснения о том, что хотел еще раз взглянуть на свою любимую картину, однако слухи все равно поползли. Покупатели, которым он звонил, разговаривали странно и неуверенно, оценщик «Кристис» пошутил насчет того, что в доме Баден-Шор он явно перепил, а Шарлотта Рэфорд-Дженнингс призналась: Би-Би не могла держать язык за зубами и шепотом высказывала опасения, что, очень может быть, эмоциональное напряжение полотна привело его к нервному расстройству, и он стоит на грани черной бездонной пропасти.
После телефонного звонка Декальб сидел на балконе, спиной к двери, не обращая внимания на солнце, которое обогнуло угол дома и теперь светило ему прямо в лицо, выдавая его усталость и возраст.
Он снова обдумал все варианты и снова решил, что сделать ничего нельзя. Даже если ему удастся забрать у Бинни оригинал, он не сможет пробраться в дом Би-Би и поменять картины. Только не после того, как его застали в спальне, где он, задрав зад, пялился на картину. Сказать Би-Би, что произошло на самом деле, он тоже не мог – это было равносильно профессиональному самоубийству. Больше никто и никогда ничего у него не купит, боясь получить подделку.
Декальб обдумывал вариант: вернуть полотно назад и спрятать его где-нибудь, чтобы Би-Би ничего не узнала. Но она узнает. Когда она будет разводиться со своим очередным мужем или когда картина ей надоест, она отправится к экспертам, и правда выплывет. Декальб больше не мог жить под дамокловым мечом, поэтому он просто сидел, безвольно сложив руки на коленях.
В замке повернулся ключ, и Декальб услышал тихий шорох мокасин Бинни по деревянному полу.
