Нэнси Холдер - Элементарно, Холмс! (сборник)
Позже он сообразил, что Бинни не мог следить за его деятельностью со времен продажи Верне. Ведь тогда ему было тринадцать лет, и он жил в Бронксе в жалкой квартирке в доме без лифта, с матерью и выводком грязнуль-сестер, и продажа Верне вряд ли относилась к категории новостей, которые туда доходили.
Но в первый момент он об этом не подумал. Декальб был ослеплен лестью Бинни, его знанием искусства, его яркой, привлекательной внешностью и тем, что мальчишка не вращался в кругах, в которых бывал Декальб в прошлом и настоящем. Все это объединилось, точно выстроившиеся в ряд планеты, и Декальб взял Бинни на работу. И, если уж быть честным до конца, возможно, все это и заставило Декальба увлечься мальчишкой, из-за чего он не заметил исполненную зла силу Бинни. Потому что, как и профессор Мориарти в рассказах о Холмсе, Бинни обладал наследственными склонностями самого дьявольского характера.
– Декальб, как я рада! – вскричала Би-Би, обнимая его с фальшивой сердечностью.
Декальба окутало облако ее духов – какой-то пряный азиатский аромат – такие делали в Таиланде только для нее. Он ненавидел женские духи, особенно духи Би-Би, но считал, что дышать ими – одно из требований, налагаемых на него профессией.
– Спасибо, что согласились меня принять, Би-Би.
Декальб шагнул в холл с отделанным золотом и мрамором полом и потолком, украшенным по периметру изысканными лепными херувимами.
– Давно пора, – сказала она так, будто много лет без всякого результата приглашала его к себе, хотя он буквально умолял ее встретиться за ланчем.
Декальб попытался незаметно стряхнуть влагу с правого ботинка. Перед тем как приехать сюда, он зашел во вьетнамскую лавку, жутко грязное место, где пахло тухлой рыбой, и потратил целую вечность на то, чтобы объяснить, как ему показалось, немому и неграмотному продавцу, что ему нужны французские сигареты. На полке осталась одна пачка, и Декальб боялся, что ее перехватит кто-то другой. А когда она оказалась у него в руках, был так счастлив, что решил закурить сразу на выходе из лавки. Продавец выдал ему спички. Декальб редко ими пользовался и не сразу сумел прикурить, почему-то забыв, что в кармане у него лежит зажигалка. Потом он сошел с тротуара, собираясь остановить такси, и тут его правая нога погрузилась в ямку, заполненную густой жижей. Он до сих пор чувствовал, как мокрая штанина прилипает к икре, и молил всех богов, чтобы Би-Би ничего не заметила.
К счастью, она подняла руку, одновременно худую и на удивление сильную, и обняла его за плечи. Именно такая внешность сейчас считалась идеальной – худоба на грани анорексии с легким намеком на мышцы. Би-Би было по меньшей мере шестьдесят, иными словами, на восемь лет больше, чем Декальбу, но благодаря стройному мускулистому телу, дорогой одежде и симбиозу с пластическим хирургом выглядела она лет на сорок.
Как это ни удивительно, Би-Би напоминала ему мать. Частично из-за светлых волос и глаз с припухшими веками. Конечно, у его матери глаза постоянно были заплывшими благодаря ее дружку, в то время как у Би-Би являлись произведением искусства хирурга, сделавшего ее взгляд невероятно сексуальным. Как у Вероники Лейк. А еще Би-Би, как и его мать, могла быть с ним веселой и игривой, а в следующее мгновение вдруг стать холодной, точно лед.
Она провела его по холлу, увешенному картинами общей стоимостью в несколько миллионов долларов, которые висели так плотно друг к другу, что напоминали дешевые постеры, а не редкие оригиналы. Декальб внимательно смотрел по сторонам в поисках Гарго – ведь из-за него он вынужден был просить Би-Би о встрече за ланчем. Он хотел сам проверить, правду ли сказали Бинни и репортерша из «Пост»: картину стоимостью в два миллиона долларов заменили подделкой.
Декальб время от времени использовал фальшивки для демонстрации, но фальшивого Гарго у него не было… Все его коллеги так поступали, если требовалось показать картину, а риски были слишком высоки. Художники, создававшие подделки, – настоящие мастера своего дела – выдавали безупречные копии, и отличить их от оригинала удавалось только при специальном поиске личного знака фальсификатора: например, крошечной белой точки или едва заметного черного квадратика. Однако, невзирая на высокое качество такой картины, после использования ее сразу уничтожали, чтобы не путать с оригиналом. В мире Декальба продажа подобной копии клиенту считалась абсолютно неприемлемой – и никаких случайностей. Иначе сразу получишь клеймо любителя, а в этом городе любителям места нет.
Декальб ни секунды не сомневался, что сможет определить, подделка ли Гарго. Ему требовалось лишь снова включить свои способности Шерлока Холмса. Однако он понимал, что если Гарго, висящий у Би-Би, – копия, для него это будет означать полнейший крах.
Впрочем, в передней он так и не увидел «Удачи вора», там висели только европейские пейзажи, которые Би-Би обожала, – Эдуард Кортес, парижская улица, залитая дождем, мириады расплывчатых коричневых и голубых мазков, изображавших Лондон начала века, картина, написанная Джеймсом Кеем, и даже сельские пейзажи Сезанна. И хотя Би-Би считала себя стоящей выше всех в городе, если не во всей стране, Декальб уже давно понял, что люди ее типа просто преклоняются перед Европой. Би-Би компенсировала это чувство тем, что скупала картины и буквально забила ими свой дом. При обычных обстоятельствах Декальб испытал бы восторг, глядя на великолепные произведения искусства, – ему всегда хотелось подойти к ним как можно ближе, вдохнуть едва различимый маслянистый, немного пыльный запах старых полотен, – но сегодня он заметил лишь отсутствие Гарго.
– Ты же знаком с Шар и Томми, – сказала Би-Би, когда они вошли в гостиную с обитыми розовым дамасским шелком стенами и другими картинами.
Би-Би махнула рукой в сторону Шарлотты Рэфорд-Дженнингс и Томазины Уинтерз, которые одновременно вскочили с кресел, обтянутых золотой тканью, и по очереди бросились обнимать его в районе живота своими крошечными и крепкими, точно каменными, руками.
– Привет, дамы. Выглядите просто сказочно, – сказал он приторным голоском.
Женщины вроде Би-Би, Шар и Томми обожали иметь друзей геев, которые в отличие от их мужей могли поговорить про тряпки, спа-салоны и прически.
Они болтали об этом во время чаепития (европейская традиция; Би-Би твердила, что это она ее придумала, и ошибочно устраивала перед едой вместо пяти часов дня), а потом весь ланч, состоявший из сибаса и какой-то экзотической зелени. Женщины ничего не ели, но у Би-Би имелся винный погреб, по размерам превышавший квартиру-студию, так что они без конца подливали в бокалы «Совиньон блан» и вскоре прилично захмелели. Обычное дело для подобных ланчей – и как раз то, на что рассчитывал Декальб, поскольку ему требовалось выбрать подходящий момент и поискать в квартире Би-Би Гарго. Он хотел посмотреть на него в одиночестве – и как можно внимательнее.
Ожидание его убивало, и он тоже перебрал с вином. Сказать, сколько он выпил, было невозможно, потому что слуги Би-Би постоянно подливали вино в бокал, стоило ему сделать хотя бы глоток.
Наконец, когда Декальб больше не мог выносить напряжения, он отодвинул стул, встал и слегка поклонился, зная, что Би-Би это понравится.
– Дамы, – сказал он. – Мне нужно прогуляться в комнату для мальчиков.
Би-Би помахала в воздухе рукой, унизанной кольцами.
– Ты знаешь, куда идти, Декальб, чувствуй себя как дома.
Он с трудом заставил себя не бежать по коридору, когда у него за спиной раздался женский смех. Искать картину здесь не имело смысла, потому что Би-Би никогда не повесила бы Гарго в маленьком коридорчике, ведущем в гостевую ванную комнату. Нет, «Удача вора» должна висеть в каком-нибудь более презентабельном месте. Возможно, в большой столовой для приемов или в гостиной над камином. Он не мог спросить у Би-Би, это было совершенно исключено, потому что она не любила говорить о приобретениях, делая вид, будто произведения искусства всегда находились в ее доме.
Декальб заскочил в ванную комнату, собираясь проделать все как можно быстрее, а затем осмотреть дом, пока Би-Би не заметит, что его слишком долго нет, и не пошлет кого-нибудь из слуг на поиски.
Декальб включил свет, увидел в углу какую-то фигуру и почувствовал, как сердце у него в груди на мгновение сжалось – и тут же отчаянно застучало.
– Боже праведный! – вскричал он, прижав к груди руку.
Но уже в следующее мгновение понял, что смотрит на белую мраморную статую ангела высотой шесть футов, и фыркнул. Закрывая дверь, он отчитывал себя за чрезмерную пугливость. Справляя нужду, Декальб разглядывал ангела. Если он не ошибается, работа Бенцони, вероятно, 1852 год или около того. Следовало отдать Би-Би должное, вкус у нее имелся – достать Бенцони такого размера было совсем не просто, – но зато у нее полностью отсутствовало чувство места, и от этого Декальб занервничал еще больше – Гарго мог находиться где угодно.
