Виктор Мельников - Ёдок. Рассказы

– Сирота ты, а Лютер тебя усыновил.

Джек развернулся спиной к стене. Сырость и пот пропитали рубаху. Он оставался в отчаянии. Нужно было идти, двигаться, а не стоять на месте, но он не мог сдвинуться – воспоминания одно за другим обрушивались на него. Неожиданно слова Александра, сказанные ещё в детстве, разрезали воспалённое сознание. Он сказал тогда:

– Ты особенный. Когда войдёшь в лабиринт, тебе придётся выбирать: остаться там, с крысами, или выйти наружу, к людям. Спасёшь себя, спасёшь других.

Александр знал про крыс в лабиринте, потому что он сам, Джек, рассказывал ему про них. А он, разумеется, слышал о крысах со слов своего отца. И Джек нашёл силы оторвать себя от стены, двинуться вперёд – и тут же остановиться… Движение вперёд не определяло ничего. Он мог кружить по одному месту, тыкаться лбом о сырые стены – терять драгоценное время, что определяло бы одно, смерть! Джек призвал человеческий разум, он взывал к нему, но не слышал ответа. Разум молчал. Загробные звуки тишины и шуршание крыс под ногами делали своё дело – придавали больше растерянности. Джек оставался в неподвижном состоянии, наверное, целую вечность. И от этого, сам того не подозревая, он отходил от своей сущности, перетекая из одного тела в другое. Внешне, он оставался при этом человеком, приобретая другую форму сознания. Когда трансформация завершилась, Джек опустился на корточки и крысы перегрызли прочную верёвку, и тогда Джек сорвал повязку с глаз, но, как и ожидал, ничего не увидел, и поднял руки, нащупал слева от себя влажную стену, сделал шаг и пошёл вперёд, не отпуская рук от стены. Крысиный инстинкт подсказывал ему выход из лабиринта: держись только левой стороны стены, и ты когда-нибудь выйдешь из катакомб этого лабиринта, каким бы длинным и запутанным он не был. И крысы бежали вместе с ним, путаясь под ногами. Одну из них он даже раздавил ботинком (неприятный скрежет костей и плоти), но ни одна крысиная тварь не тронула его, ибо был раздавлен вожак стаи. По законам крысиного племени убивший вожака сам становился главным в стае.

Джек ускорил шаг, он почти бежал, постоянно спотыкаясь о невидимые предметы. В одном месте ему пришлось плыть, он грёб правой рукой, а левой держался за стену. Крысы не отставали от него. Эти маленькие зверьки, писклявые, сейчас были друзьями, и он приходился им членом стаи. Он не одинок и это внушало уверенность, которая могла принадлежать только человеческой сущности…

4

Как ни странно, его ждали на выходе. Это был оператор. Он спал. Раннее утро, рассвет только начинался. И это помогло Джеку спасти глаза от яркого света. Он подошёл к спящему человеку, тронул его за плечо. От неожиданности оператор подпрыгнул, увидел перед собой Джека и не поверил глазам. Камера работала, поэтому оператор мог не переживать, что спал на рабочем месте.

– Привет! – сказал Джек.

Оператор снял камеру с треноги и пошёл следом за Джеком, оббегая его, снимая спереди и со спины. Картинка в прямом эфире шла в интернет. Начал собираться народ. Кто-то кричал:

– Вот это да!

– Он смог! – провозглашал другой.

Джек шёл, не замечая никого, он шёл к жене и к своему ребёнку.

Мэр города говорил на следующий день в прямом эфире, обращаясь к горожанам через интернет (рядом с ним присутствовал Джек):

– Прежде всего, я хотел бы поблагодарить этого человека, который сумел сделать то, чего не делал до него никто. От своего имени и от имени своих коллег хочу выразить признательность ему, но хочу добавить, что этим самым мы не искоренили преступность…

Джек не слышал речи, он отстранился от действительности. Он видел перед собой жену и своего ребёнка, они присутствовали на церемонии награждения. Он понимал, что спас себя, но так и не сумел спасти других. Теперь он часть этого лабиринта, окружённого живой стеной. Мэр повернулся к Джеку и повесил ему на грудь золотой крест. В этот момент, направив взгляд в сторону, мимо плеча мэра, Джек увидел крысу, спрятавшуюся в углу зала, за большой цветочной вазой. Она наблюдала за церемонией. Когда все присутствующие стали аплодировать, крыса исчезла. Она понесла в лабиринт весть: их новый вожак ещё не раз вернётся в лабиринт, поэтому не стоит разбойничать в городе.

Чувствовать Джек уже не мог, да и мыслить тоже – в этом, видимо, заключалась трагедия. И с этого началась возня с самим собою в шикарных апартаментах лабиринта…

Нервный кашель

– Кхе-кхе!

Когда боги принимали земной образ – они первым делом припадали к женской груди, брали сосок в рот, облизывали языком, сжимали зубами, чтобы удовлетворить свои желания, в один миг превратившиеся из небесных влечений в земные сладострастия. Насытившись таким образом, боги восходили по невидимой вертикали, укрепляли своё земное присутствие пирамидальной системой, точь-в-точь внешне похожей на возбуждённый сосок, который совсем недавно облизывали и с которым теперь надолго разлучаться не желали – он, как пуповина, связывал их «божественное нечто» с людьми, кормил, давал силы властвовать, разлука с ним привела бы к бессилию новоявленного божества. Вершина пирамиды устремлялась в небо, откуда якобы происходили они, как и сама власть, которую, скрестив руки, богодьяволы присваивали себе путём обмана и войн, произнося слова заклинания над «книгой бытия» ничего не значащей для них самих, когда восходили на престол правления. Так как богов, спустившихся с небес (именно оттуда, как они уверяли) было великое множество, – появились страны. Границы стран разделились невидимой плацентой не рождённых младенцев и океаном меж плодных вод.

– Кхе-кхе!

И вот появилось государство, которое укрепилось вертикалью власти – сверху вниз – обычным назначением: старший в должности назначал младшего, младший, в свой черёд, избирал ещё кого-то рангом ниже. В целях обеспечения единства государственной власти и народа всё больше и больше прикреплялось пуповины к соскам населения государства, женскому и мужскому. Навязывание этой идеи объяснялось простым желанием руководителей быть неотъемлемой частью большинства. Несогласные, или отбросы в просторечии, с таким произволом объявлялись преступниками, или более того – террористами. С ними резко, одним движением лезвия бритвы, разрывались межсосковые отношения через пуповину, и спецслужбы, отобранные из прикормленных масс, уничтожали в рамках закона ненужные, паразитирующие элементы, как утверждалось в документах.

– Кхе-кхе!

И в нынешней ситуации нет ничего необычного, говорится из уст правящих, мол, огромная территория и многообразие этносов и их культур предполагает такую взаимосвязанную систему. Те, кто плохо во всём этом разбирается, принимают сказанное за должную истину, верят всему. А кто сомневается – задаётся вопросом (только не во всеуслышание): почему кровь сходит с некоторых сосущих, как с гуся вода, ведь они, как заявляют, те же? Об этом информации нет – показательно выборочно истребляемое зло, которое, в свою очередь, равноценно незамеченному добру. Личная преданность высшему руководству избранных и генетическая неспособность их к ответственности перед нижестоящими массами – обыкновенность такая обыкновенная. Она приводит к унынию, неизбежной обречённости и покорности. И становится совершенно ясно узкому кругу «ясновидящих», что идёт речь о режиме, обеспечивающем свою безопасность, прежде всего. И только после – тех, кого пасут, чтобы сосать.

– Кхе-кхе!

Как избавиться от пуповины? Больше не можете терпеть? Чувствуете себя оплёванными, разбитыми, высосанными (я задаю вопрос тем, кто пока умеет слушать, а не слышать, и я вижу в настоящий момент одного человека), ощущаете себя униженными и оскорблёнными, потерянными, жалкими, раздавленными, распятыми и разорванными на части? Нет сил – это болезненно, можно не сомневаться, – оторвать пуповину небесного богодьявола от сосков своих и сосков своих детей? Властвующий богодьявол наполняет собой всё пространство вокруг? Нет выхода из безвыходного положения? Созданный им мир жесток, глуп и труслив?

– Кхе-кхе!

Существует один способ! Прошло столько веков – и никто не смог догадаться, что такой способ имеет силу? Порой надо знать край, но не упасть раньше времени.

– Кхе-кхе!

Во всей этой мировой системе изначально заложен конфликт, посеянный небесными пришельцами далёкого прошлого. И не надо кричать – «ура»! Рано пока. Надо работать над собой, чтобы не свалиться в пропасть, и помогать другим, чтобы нитевидные пуповины, переплетённые между собой, отсоединить безболезненно от себя, – падая вниз, можно не надеяться на прочность органики. Они изучили нас – мы изучим их. Всё войдёт в историю, вся правда. И кто решил, что убить себя это способ покончить с системой, не прав (я не даю таких советов), ибо тогда придётся всем сразу в одно мгновение совершить суицид, что маловероятно – и зачем, спрашивается? Нет.