Мариан Фредрикссон - Книга Евы
Между ними царил покой. Как-то ранним утром неожиданно начались боли. Сатана, она же забыла, что будет так трудно. Хотя все готово: вода на очаге, в доме прибрано, наготове чистые куски материи для приема ребенка.
Она выгнала мужа, хотела остаться одна, от боли и восторга громко кричала. Когда начались последние схватки и ребенок выскочил из нее, она кликнула мужа, тот перерезал пуповину, принял ребенка и пошел обмывать его.
Вернувшись с младенцем, уже запеленатым в чистую ткань, он сиял.
Ребенок смотрел светло-карими глазами отца прямо в черные очи матери.
«Он слепок своего отца, – подумала она. – Не будет никаких сомнений в его происхождении, уж его-то эта доля минует».
Она взяла ребенка и приложила к груди; Появился Белый Свет, захватил ее куда сильнее, чем в минуты любви, и даже куда больше, чем там, в лиственных лесах.
Свет такой же ясный, как при встрече с Гавриилом, успела она подумать еще до того, как перестала различать что-либо вокруг.
Свет так и остался при ней; он возникал всякий раз, когда она встречалась с глазами ребенка, казалось, он жил в них. Это было настолько необычно для нее, что она так и не смогла подобрать соответствующих слов, хотя и старалась. Ева даже попыталась сочинить песню, как ее учила Аня: «Милое дитя, откуда ты появился, откуда принес Свет сюда, в этот мир?…»
Потом она смеялась над собой. Дитя не нуждалось в словах. И не могло ответить.
«Он их учит, но тут же забывает», – подумала она.
Песни остались без слов. Плавные звуки обнимали ее и ребенка, укрепляли связь между ними.
Сытый и довольный, мальчик засыпал, а она продолжала размышлять об этом чуде. Глаза ребенка казались полными мудрости, некоего природного знания. Таким же взглядом обладали и люди стаи и ее мать. Он знает то же, что и они. Поэтому и принес сюда Свет.
А как он знает? Какими знаниями он обладает?
Свет проникал и в мужчину, вселял в него радость. Утром он нес мальчика в яблоневую долину и торжественно передавал его своему Богу.
Это было как раз в то время, когда цвели яблони, вились пчелы и чувствовался запах цветов; все это придавало сердечность словам мужчины: «Я даю его Тебе и обещаю служить Тебе, защищая его. Имя ему будет Сиф».
Потом мужчина добавил:
– Бог вновь слушает меня.
А женщина, приложив ребенка к груди и позволив Белизне окутать себя, думала: «Возможно, у нас лишь разные слова для одной и той же внутренней силы Света».
На мужчину хорошо подействовала сила исходящая от ребенка. Теперь он сам обрабатывал поля, хотя сорняки они выпалывали вместе.
Но самое трудное: обработку огорода, стрижку овец, промывку шерсти – все это делал он один. «Нам надо было бы, чтобы Каин вернулся домой», – думал он при этом.
Наконец и она, с Сифом в котомке за спиной, начала собирать лекарственные травы потом пришел черед сбору семян ранних цветов. Маковые коробочки собирать было легко: опиум рос прямо вокруг жилья по дорожкам. Сложнее было с беленой: чтобы обеспечить ее запас, ей пришлось бродить по тайным местам высоко в горах, именно там росли эти редкие капсулы. Семена касторы она собирала на своих полях, заполняя кожаные мешочки этими жирными жемчужинами, помогающими от головной боли, нарывов и болей в желудке.
Потом резала кору смоковницы, акации, сушила кориандр, чабрец, укроп, анис и тоже укладывала в мешочки.
Хотя на все это и не хватало дня, она с удовлетворением разглядывала богатство цветов, обещавших еще и богатый осенний урожай. Тогда она сможет обеспечить себя новым запасом.
Так бродила Ева по полям с лепетавшим младенцем за спиной, собирала, сортировала, с радостью ощущая свою силу: она вновь в союзе с природой, со всеми семенами и травами, кустами и деревьями.
В это лето Еве хотелось запасти побольше лекарственных трав, потому что она помнила о своем обещании Ане и другим женщинам из стойбища Эмера помочь им травами и научить пользоваться ими.
Молока у нее было предостаточно, и мальчик рос хорошо. Однажды он улыбнулся, сначала ей, а потом и мужчине. Женщина поблагодарила свое сердце за силу этой улыбки. Мужчина благодарил своего Бога. «Он должен был поблагодарить Бога и найти для этого слова», – подумала она.
Отношения между ними были спокойными и даже слегка торжественными. Исчезло былое доверие, но и угроза большой ссоры тоже осталась позади. Теперь они шагали по земле, ставшей для них своей, без злобы и без близости.
Однако Ева печалилась об утраченных чувствах. Уж лучше бы ссоры, казалось ей иногда.
И все же, встретив взгляд малыша, она обретала надежду: достаточно и простого СЕЙЧАС. «И в этом СЕЙЧАС я и буду».
Глава двадцать первая
Однажды, когда Адам рано ушел в поле, она заметила, что со стороны северного леса, росшего позади их пещеры, тайком пробирается какой-то человек. По всему было заметно, что он боится, и его страх передался ей. Сатана, помоги мне, здесь же ребенок, как же мне быть, мелькнуло в ее голове.
Но тут, вглядевшись, она узнала его, положила ребенка прямо на землю перед пещерой и стремглав бросилась навстречу шедшему, задыхаясь от радости.
Через мгновение она уже была в его объятиях, плача и смеясь одновременно.
– Ты вернулся! Все-таки вернулся! Добро пожаловать домой.
Каин стоял, застыв и онемев, не в состоянии откликнуться на радость матери. Его собственное чувство пряталось глубоко внутри и было настолько трудноуловимо, что казалось, вот-вот исчезнет. И все же она добралась до него, медленно проникая в душу сына.
Она смеялась, она узнавала его. Именно таким он был всегда – осторожным, немного медлительным.
И именно поэтому казалось непостижимым, как он мог так разгневаться в то утро, успела подумать она. И в следующее мгновение: как долго гнев каплями просачивался в него, чтобы толкнуть на братоубийство, как ДОЛГО?…
Она слегка отстранилась от сына, положила руки ему на плечи и, заглянув в самую глубину его темных глаз, – и как только она могла считать их злыми? – сказала:
– Я должна попросить у тебя прощения, сын.
Он не понял, о чем она. Не важно, у них еще будет время поговорить и все выяснить. Он должен понять, а не ложно воспринять. Ева знала его, чувствовала его. Она была уверена в нем больше, чем когда-то в Адаме.
«Кровь от моей крови, – думала она, – кровь дикого народа».
Его страх прошел, по напряженным чертам лица заскользила чудесная улыбка.
Две вещи заметила она одновременно: у него царский нос, ее нос. А на лбу шрам от ожога, огненно-красный знак.
Она осторожно провела по шраму.
– Однажды ночью я обжегся, – пояснил он.
– Ты останешься? Ты пришел, чтобы остаться?
– Да, мама, если можно.
Она обняла его, из глаз хлынули слезы.
– Если можно, если можно…
Тут с площадки у пещеры донесся детский крик.
– У тебя появился брат, – сказала она, и они, держась за руки, помчались к пещере. Прижимая и утешая ребенка, она положила его на руки Каину.
– У тебя есть брат, новый брат.
И тут Каин расплакался.
Ева так и не смогла вспомнить, как накрывала на стол, как кормила грудью малыша. Остались лишь какие-то разрозненные обрывки; ярче прочего виделся образ мужа, возвратившегося домой, радость на его лице, когда он увидел своего взрослого сына, удивление в его голосе, когда он говорил: «А у тебя царский нос».
Как прошел обед, она тоже не помнила. Мелькали обрывки фраз:
– Ты был на юге?
– И что там за люди?
– Да такие же, как мы, земледельцы.
Один раз Каин спросил ее:
– Ты ведь вернулась из своего паломничества, ты что-нибудь узнала?
– Да, у меня есть много что рассказать. Но мы поговорим позже, когда станет темно, а ребенок уснет.
Однако вечерний разговор пошел иначе, чем она полагала. Бесконечные вопросы отца и матери вернули Каина к действительности, вывели его из состояния растерянности. Время скитаний не прошло для него даром. Теперь он заговорил как взрослый человек. Он рассказывал им о жизни огромного народа-земледельца, живущего на юге и выращивающего неизвестные им сорта зерновых и других культур, дающих высокие урожаи. Он даже прихватил с собой некоторые семена и корни – они остались неподалеку, на горе. Так что им предстоит подготовить новые земли, посеять зерно – хотя, может быть, сейчас уже и поздновато. Но остальное можно будет посеять в следующем году. Новое зерно называется гречиха. Оно родит в два раза больше, чем их ячмень.
С удивлением слушали они своего мальчика, теперь уже мужчину, сидевшего и планировавшего свои действия: как лучше разбить поля вокруг пещеры – одно в низине, на востоке, у залива, там им следует выращивать растение, которое называется маис и которое перемалывают в муку.
– Сладкую белую муку для печенья, мама, – сказал мальчик.
Последующие дни прошли в напряжении и спешке. Мужчины вскапывали все новые и новые участки земли, а Ева засевала их неизвестными ей доселе зернами, тяжелыми и, как ей казалось, полными богатств. Пригодилась и болотистая почва: маис надо было высаживать наполовину под воду. Теперь все зависело лишь от того, успеют ли они обработать семена для посева будущей весной.
