Томас Пинчон - Край навылет
Наконец, странным туалетным СЧВ[41], дамы появляются из своих кабинок одновременно и могут друг на друга посмотреть. Максин не слишком удивлена татухам, пирсингам, волосам орхидейного оттенка, который не отыщешь ни на какой карте человеческого генома, возрасту несколько южнее законного для чего бы то ни было. Между тем в ответ Кэссиди смотрит так, что Максин себя ощущает Хиллари Клинтон или чем-то вроде.
– Ты можешь проверить наверху, он там или нет уже?
– С удовольствием. – Она снова поднимается в сумрачную обломосферу. Да, он еще там.
– Начал уже волноваться за вас обеих.
– Лукас, ей двенадцать лет. И лучше, если ты начнешь платить ей роялти.
9
Время от времени какая-нибудь налоговая сущность вроде Городского финуправления Нью-Йорка нанимает внешнего ревизора, особенно если мэр – республиканец, с учетом причудливого верования этой партии в то, что частный сектор всегда равняется хорошему, а общественный – плохому. Вернувшись в контору, Максин как раз успевает к звонку Эксела Фигли с Джон-стрит с последними известиями еще об одном душераздирающе прискорбном случае уклонения от уплаты налогов с продаж – он, как всегда, принимает это на свой счет, хотя дело тянется уже некоторое время. Озабоченные осведомители Эксела – по преимуществу недовольные работники, они с Максин фактически и познакомились на Семинаре по Недовольным Работникам, который вел профессор Лагафф, всеми признанный крестный отец Теории Недовольства и разработчик Хорошего Эмулятора Недовольства Для Ревизии и Аудита, сиречь ХЭНДРА.
По словам Эксела, кто-то в сети ресторанов под названием «Пышки и Единороги» пользуется фантомным ПО для фальсификации кассовых чеков. Устройства для утаивания продаж – либо заводская установка в самих кассах, либо запускаются кастомизированным приложением, известным под названием «чпокалка» и хранимым внешне где-нибудь на сидюке. Улики ведут к менеджеру высшего звена, может, и владельцу. Самый вероятный подозреваемый у Эксела – Фиппс Упперос, лучше известный как Вип, поскольку выглядит так, словно только что вынырнул из Зала для высокопоставленных индивидов или сверкнул Дисконтной Картой с этим акронимом.
Для Максин самое интересное в мошенничестве с чпокалкой – элемент личного взаимодействия. По руководствам такому не научишься, ибо такое не печатают. Функции, вписанные в прогу, которых не найдешь в руководстве пользователя, предназначены для личной передачи, устно, от кассового поставщика пользователю. Как некоторые разновидности магического знания переходят от раввинов-расстриг подмастерьям в каббале. Если руководство пользователя – Евангелие, пособия по фантомному ПО – тайное знание. И гики, его продвигающие, – кроме одной-двух крохотных деталек, вроде праведности, высших духовных сил, – раввины. Всё строго лично и неким извращенным манером даже романтично.
Известно, что Вип ведет дела с сомнительными элементами в Квебеке, где в данный момент процветает индустрия чпокалок. Еще среди прошлой зимы Максин добавили в строку городского бюджета, как обычно – в-Т-хую, и она слетала в Монреаль пошершить le geek. Прибыв согласно пассажирской роли в Дорваль, она заселилась в «Дворовый Марриотт» на Шербруке и пошла шлепать по городу, один мартышкин труд за другим, в случайные серые здания, где во многих уровнях ниже улиц и в глубине коридоров слышны столовские звуки, свернешь за угол – и там le tout[42] Монреаль обедает в длительной череде ресторанных залов, раскинувшихся архипелагом по всему подземному городу, который в те дни расширялся так быстро, что никто и не знал, существует ли надежная карта его целиком. Плюс шопинга столько, что у Максин затрещал порог тошноты, задние концы станций Метро, бары с живым джазом, эмпории крепов и точки продаж путэнов, панорамы до блеска новехоньких коридоров, куда вот-вот заселятся новые и новые лавки, и все это без необходимости казать нос на улицы, заваленные снегом, где ниже нуля. Наконец по телефонному номеру, полученному с туалетной стены бара где-то в Майл-Энде, она разыскивает некоего Фели́кса Бойнгё, который работает из цокольной квартиры, как они это называют, garçonnière, рядом с Сен-Дени, и от одного имени Випа у него не просто звоночек звенит, а прямо-таки дверь готово вышибить, поскольку тут, очевидно, какие-то вопросы с задержкой платежей. Они договариваются встретиться в прачечной-автомате с выходом в интернет, под названием «НетНет», коей вскоре суждено стать легендой Плато. Феликс, похоже, приближался к возрасту, когда можно садиться за руль.
Как только они продвинулись дальше аншантэ, Феликс, как и все остальные в городе, без проблем и зацепок переключился на английский.
– Так вы с мистером Упперосом, вы коллеги?
– Соседи на самом деле, по Уэстчестеру. – Делая вид, что она еще одна гнутая бизнес-личность, заинтересованная в «опциях скрытого стирания» для своей сети терминалов на местах продаж, из всего-навсего технического любопытства, конечно.
– Я собираюсь скоро в ваши края, финансирование искать.
– Мне кажется, в Штатах может возникнуть правовая проблема?
– Нет, вообще-то я намерен искать на запуск проекта «Профапо».
– Какой-то, э, рекреационный наркотик?
– Противодействие фантомному ПО.
– Постойте, вы же вроде как за фантомное ПО, с чего бы против?
– Сами строим, сами выводим из строя. Вы хмуритесь. Мы тут за гранью добра и зла, технология – она нейтральна, э?
Вернувшись в полуподвальную берлогу Феликса как раз к вечернему кино по Телевизионной Сети Коренного Населения, чья фильмотека содержит все когда-либо снятые фильмы Кину Ривза, включая, тем вечером, личный фаворит Феликса, «Джонни-мнемоник» (1995). Они покурили травы, заказали монреальскую пиццу, обложенную малоизвестными видами колбас, увлеклись кино, и Ничего, как выразилась бы Хайди, Не Было, вот только пару дней спустя Максин летела обратно в Нью-Йорк с досье на Випа Уппероса намного упитаннее, чем то, с которым вылетала, и налоговая контора прикинула, что деньги были потрачены с толком.
Затем, много месяцев, от них тишина, как вдруг вот снова Эксел.
– Просто хотел тебе сообщить, что жопа Випа – трава, и газонокосилка Финансов готова предъявить на нее права.
– Спасибо за бюллетень, а то я ночей не сплю.
– Контора ОП запускает бумаги в производство, вот прямо пока мы говорим. Нам по-прежнему нужна всего парочка деталей. Типа, где он. Ты, случайно, не знаешь?
– Мы с Випом не то чтобы шмузили, Эксел. Ничоссе. Стоит девушке разок улыбнуться важному свидетелю, как всем что ни попадя на ум взбредает.
Нисхождение в сон сегодня спиралевидно и медленно. Как люди с бессонницей вновь перебирают всякие мелодии и тексты песен своей юности, так Максин все время по кругу возвращается к Реджу Деспарду, опять и опять на борт «Аристида Ольта», к тому худому парнишке с огоньком во взгляде, что непоколебимо улыбался в жалкой повседневной рутине независимого кинематографиста, которому недостает связей. Надеяться, что его проект с «хэшеварзами» окажется не слишком для него кошмарным, – это плескаться в теплой ванне отрицания очевидного. Тут заваривается что-то еще, Редж точно знал, кому принести дело с таким ярлыком, в Максин он врубился верно, знал, что ей станет плюс-минус так же тревожно, как ему на периметрах обычной алчности, за которые заступают, когда паровозы ночи и напускного забвения, на рельсах, пыхтят, набирая скорость…
В кой миг, перед самым переходом к ФБС[43], звонит телефон, и это оказывается сам Редж.
– Это уже не кино, Макси.
– Насколько спозаранку ты собираешься завтра вставать, Редж? – Или, иными словами, тут у нас середка, блядь, ночи.
– Спать сегодня вообще не придется.
Что значит, и Максин не светит. Потому они встречаются за очень ранним завтраком в круглосуточной украинской забегаловке в Восточной Деревне. Редж в дальнем заднем углу, ковыряет, себя не помня, в своем «ПауэрБуке». Летняя пора, пока не слишком духота или ужас, но он весь в поту.
– Говенно выглядишь, Редж, что случилось?
– Технически, – убирая руки от клавы, – мне полагается свободный доступ по всем «хэшеварзам», правильно? Только я всегда знал, что у меня его нет. Ну, вот вчера наконец я зашел не в ту дверь.
– Ты уверен, что она была не заперта и ты язычок замка не отжал?
– Ну, ей и не полагалось быть запертой, табличка на двери гласила «Туалет».
– Значит, ты нелегально вошел в…
– Короче. Такая комната, в ней никакого фаянса, похожа на лабу, испытательные стенды, оборудование и прочая срань, кабели, разъемы, детали и персонал под какой-то наряд-заказ, про который я быстро понимаю, что ничего не хочу об этом знать. Плюс как раз тут замечаю, что там повсюду лопочут эти эй-рабы, и как только я в дверь, они тут же затыкаются.
