Грегори Робертс - Тень горы
Мода – деловая сторона искусства. Даже Салон красоты Ахмеда вынужден был подчиниться всеобщему поветрию. Его старая, написанная от руки вывеска была преобразована в позорный знак корыстолюбия – логотип. Опасные бритвы и сердито ощетинившиеся помазки были заменены набором химикатов для ухода за волосами вкупе с заверениями, что их не испытывали на крольчатах и что клиенты не ослепнут и не отравятся.
Даже одеколона, знаменитого «Амбрэ д’Ахмед», больше не было. Я зашел к Ахмеду очень вовремя и успел спасти старое зеркало, обрамленное фотографиями бесплатных модельных стрижек, похожими на посмертные снимки казненных преступников.
– Только не зеркало! – воскликнул я, останавливая проворных маленьких человечков с большими молотками, собиравшихся сокрушить это произведение искусства.
– Салям алейкум, Лин, – приветствовал меня Ахмед. – Заведение переоборудуется. Здесь будет Новый салон красоты Ахмеда.
– Ва алейкум салям. Оставьте зеркало!
Я загородил его своим телом, широко расставив руки, чтобы уберечь от молотков.
Карла стояла рядом с Ахмедом, сложив руки на груди. В зеленом саду ее глаз играла насмешливая улыбка.
– Зеркало надо убрать, Лин, – сказал Ахмед. – Оно не гармонирует с новым интерьером.
– Оно гармонирует с любым интерьером, – возразил я.
– Но не с этим. – Ахмед взял из пачки брошюр верхнюю и вручил мне.
Я взглянул на брошюру и вернул ее Ахмеду.
– Это похоже на суши-бар, – сказал я. – В таком интерьере невозможно спорить о политике, оскорбляя друг друга. Тут даже зеркало не поможет.
– Это новый этикет, Лин. Никаких разговоров о политике, о религии и о сексе.
– Ахмед, ты в своем уме? Цензура в цирюльне?!
Я взглянул на Карлу. Она явно наслаждалась происходящим.
– Послушай, – умолял я, – должно же сохраниться хоть одно место, где люди не будут лизать ничьих задниц.
Ахмед посмотрел на меня строго.
Это был не его строгий взгляд, а строгий взгляд красивого мужчины с прической в стиле «помпадур», изображенного в каталоге модных причесок Нового салона красоты.
Я пролистал каталог, понимая, что Ахмед, по всей вероятности, гордится им, так как в рекламных целях он включил в портретную галерею фотографии киноактеров и крупных бизнесменов, никогда не бывавших у него. Я не стал высказывать свое мнение о каталоге, хотя мне казалось, что если уж нельзя было обойтись без знаменитостей, то можно было выбрать других.
– Ахмед, зеркало нельзя разбивать.
– Вы не продадите его мне? – спросила Карла.
– Вы это серьезно?
– Да, Ахмед. Это возможно?
– Только мне потребуется некоторое время, чтобы убрать фотографии, – сказал он задумчиво.
– Я хотела бы взять его именно с фотографиями, если вы не возражаете. Без них зеркало многое потеряет.
«Карла, я люблю тебя», – подумал я.
– Очень хорошо, мисс Карла. Вас устроит сумма, скажем, в тысячу рупий, включая перевозку и установку?
– Устроит, – улыбнулась Карла, отдавая ему деньги. – Одна из стен у меня в комнате пустая, и я как раз думала, что бы на нее повесить. Если бы ваши помощники могли осторожно снять зеркало и переправить его сегодня в гостиницу «Амритсар», я была бы очень вам благодарна.
– Договорились, – ответил Ахмед и велел рабочим с молотками оставить зеркало в покое. – Я провожу вас.
На улице Ахмед огляделся, проверяя, не слышит ли нас кто-нибудь, и, наклонившись к нам, прошептал:
– Я буду работать по вызову. Но это, конечно, строго между нами. Я не хочу, чтобы люди думали, будто я не отдаюсь всем сердцем работе в Новом салоне красоты.
– Вот это очень приятно слышать, – сказал я.
– Значит, если у нас вдруг соберется компания отчаянных спорщиков, крайне несдержанных на язык, – прошептала Карла, – вы будете не против прийти и возродить старый Салон красоты?
– Зеркало у вас уже есть, а мне в новом салоне будет очень не хватать яростных перепалок.
– Договорились, – произнесла Карла, пожимая ему руку.
Ахмед посмотрел на меня, нахмурился и поправил мой воротничок, который торчал недостаточно прямо.
– Когда ты, наконец, купишь нормальный пиджак или куртку с рукавами, Лин?
– Когда ты начнешь продавать их в Новом салоне красоты. Аллах хафиз.
– Салям, салям, – засмеялся он.
Когда мы отъехали от салона, Карла сказала, что зеркало – тоже подарок мне на день рождения. А я уж совсем было забыл об этом черном дне.
– Только, пожалуйста, не говори никому об этом, – попросил я.
– Ладно-ладно, – откликнулась она. – Ты любишь праздновать чужие дни рождения, а свой не признаешь. Я сохраню это в секрете.
– Я люблю тебя, Карла, – как раз собирался сообщить тебе об этом. И спасибо за зеркало. Тут ты попала в яблочко.
– Я всегда попадаю в яблочко.
Мы стали проводить больше времени вместе, ездить, есть и выпивать, потому что я продал свой валютный бизнес Джагату за двадцать пять процентов выручки, которые он и без того уже мне выплачивал. Он справлялся с делом даже лучше, чем я, повысил доходы и завоевал авторитет у менял. Тот факт, что около года назад он отхватил мизинец у вора, укравшего у него деньги, придавал особую остроту его деловым контактам.
Застать тетушку Луну на рыбном рынке стало невозможно, так как ее завербовала Карла.
– Ты хочешь, чтобы я занималась твоими бухгалтерскими книгами? – спросила тетушка Луна.
– Кому еще можно спокойно доверить свои денежные дела, тетушка? – ответила Карла, разглядывая лунные четверти.
– Это, конечно, верно, – сказала тетушка Луна в раздумье. – Но, боюсь, это будет отнимать много времени.
– Не так уж много. Я не веду двойную бухгалтерию, – сказала Карла.
– И я не хочу терять своих постоянных клиентов, – добавила тетушка, наклонившись вперед и начав медленное орбитальное перемещение к полумесяцу.
– Чем вы будете заниматься за закрытыми дверями – ваше дело. Меня интересует только то, что будет происходить при открытых дверях. Кстати, если вас это интересует, у меня есть друг Рэнделл, а у него есть лимузин, который почти все время припаркован около нашей гостиницы.
– Лимузин… – проговорила тетушка Луна задумчиво.
– С тонированными стеклами и большим матрасом в заднем купе.
– Я подумаю, – сказала тетушка, небрежно приподняв ногу над головой.
Несколько дней спустя она въехала в новый офис, расположенный в гостинице «Амритсар» этажом ниже нас. Карла сняла весь этот этаж.
Тетушкин офис соседствовал с двумя другими, только что отремонтированными и обставленными. На дверях одного из них красовалась медная табличка с надписью «Голубой Хиджаб. Консультации по вопросам брака и семьи». Мусульманская коммунистка (или коммунистическая мусульманка?) воссоединилась с Мехму раньше, чем рассчитывала, и, позвонив Карле, поинтересовалась, остается ли ее предложение о партнерстве в силе.
– Она же еще не въехала, – сказал я, увидев табличку на дверях.
– Въедет, – улыбнулась Карла. – Иншалла.
– А для чего тебе весь третий этаж?
– Это сюрприз. Ты даже не представляешь, какие еще сюрпризы я тебе приготовила, Шантарам.
– Обед не входит в их число? Умираю с голоду.
Мы обедали в сквере при закусочной «Колаба Бэк-Бей», когда услышали какой-то крик неподалеку. По улице шел человек, около него остановился автомобиль. Из автомобиля человеку кричали, что он должен отдать деньги. Затем оттуда вылезли двое громил и стали избивать человека.
И тут я увидел, что это Кеш Запоминальщик. Он прикрывал руками голову от ударов.
Мы с Карлой вскочили из-за столика и, подбежав к ним, подняли такой шум, что громилы предпочли сесть в свой автомобиль и укатить.
Карла усадила Кеша за наш столик и велела официанту принести стакан воды.
– Вы нормально чувствуете себя, Кеш? – спросила она.
– Да, все в порядке, мисс Карла, – ответил он, потирая напоминание о долге, оставленное громилами на его макушке. – Я лучше пойду.
Он встал, но мы усадили его обратно.
– Пообедайте с нами, Кеш, – предложила Карла. – Попутно мы могли бы устроить состязание на лучшую память. Вы, конечно, непревзойденный мастер, но у меня с собой есть деньги.
– Я не могу…
– Можешь и должен, – сказал я, подзывая официанта.
Кеш просмотрел меню, закрыл его и сделал заказ.
– Цуккини, маслины и ризотто с пюре из артишоков, – повторил официант, – кочанный салат с толченым перцем, имбирем и фисташковым соусом, а также тирамису.
– Неточно, – сказал Кеш. – Толченый перец, имбирь и фисташковый соус – приправы к салату из рукколы, номер семьдесят семь в меню, а кочанный салат подается с лимоном и чесноком, перцем чили и приправой из авокадо и грецких орехов, это номер семьдесят шестой.
