Розали Хэм - Месть от кутюр
– Моего лучшего друга зовут Грэхем, – сообщил Барни. – Это конь.
– Прямо как ты, – сквозь зубы процедил Тедди.
– Я люблю лошадей, – улыбнулась Тилли.
– Мама говорит, я недоделанный. А отец сказал, что я выбил только пять очков из десяти, – продолжил Барни.
– Про меня тоже много чего говорят, – утешила парня Тилли. До ее ушей долетели перешептывания, и она очень тихо, так, что Тедди едва расслышал, произнесла, обращаясь к Барни: – Если хочешь, уйдем отсюда.
Тедди обернулся. Сзади собралась толпа женщин: они стояли парами и группами, переговаривались друг с дружкой, разглядывали свои наряды – платья из штапеля с бледным рисунком, подкладные плечи, задрапированные талии, выдающиеся линии бюста, высокие жесткие воротнички, рукава длиной в три четверти, твидовые костюмы, перчатки и невзрачные тесные шляпки с вуалетками. Все дело было в лиловом платье. Они обсуждали платье Тилли!
– Не стоит уходить, – заметил Тедди.
К ним подошла Гертруда Пратт.
– Ты сама сшила это платье? – спросила она, встав между Тилли и Барни.
– Да, – осторожно ответила Тилли. – Я портниха. Вы знакомы с Барни? – Она указала на Барни, смущенно шаркающего за спиной Гертруды.
– Кто не знает Барни? – пренебрежительно отмахнулась Гертруда, разглядывая Тилли. Какое интересное лицо, какая нежная кожа – белая, точно алебастр. Эта девушка похожа на героиню кинофильма, вокруг нее даже воздух другой.
– А-а, Гертруда, вот вы где! – воскликнул сержант Фаррат.
Она обернулась:
– О, какой прелестный зонтик!
– Да, утерянное имущество. Уильям вас разыскивает. Полагаю, вы найдете его там, на…
Гертруда вновь повернулась к Тилли:
– Сержант имеет в виду Уильяма Бомонта. Мы с Уильямом помолвлены… то есть почти помолвлены.
– Поздравляю, – сказала Тилли.
– Так ты – профессиональная портниха?
– Да.
– А где ты училась?
– За границей.
– А вот он и сам сюда идет, – объявил сержант Фаррат.
Гертруда проворно метнулась наперерез, схватила долговязого молодого человека под руку и увела его.
– Тилли, ты сегодня очаровательна, – сияя улыбкой, сделал комплимент сержант Фаррат.
Она, однако, пристально смотрела на жениха Гертруды, а тот – на нее.
– Я помню его, – сказала Тилли.
– В школе он часто писался, – вставил Тедди.
Уильям счел эту высокую девушку с необычным лицом и широкими плечами просто сногсшибательной. Братья Максуини по обе стороны от нее походили на караульных, охраняющих прекрасную статую.
Гертруда нетерпеливо потянула Уильяма за рукав:
– Это…
– Миртл Даннедж и отродье Максуини. Они друг друга стоят.
– Я слышал, что она вернулась, – не отрывая глаз от Тилли, сказал Уильям. – Она очень красива.
Гертруда опять дернула его за рукав. Он повернулся к своей пухлой, кареглазой подружке. Нос и веки у нее опухли от слез, мордашка обгорела под солнцем.
В тот вечер Гертруда полулежала на заднем сиденье машины, раздвинув колени. Руки Уильяма шарили у нее под юбкой, губы прижимались к губам, он жарко сопел. Гертруда вдруг резко отвернула лицо и сказала:
– Пора заняться делом.
– О да! – вскрикнул Уильям и бросился расстегивать ширинку.
– Нет! – Гертруда оттолкнула его.
Она стала отбиваться, размахивая руками в темноте, все еще ощущая на себе мокрые губы Уильяма, который неуклюже целовал ей шею. Гертруда выскользнула из-под него и была такова. Уильям остался в родительском автомобиле, потный, с набухшим членом и сбитым дыханием. Почесав затылок, он поправил галстук и вздохнул.
Уильям поехал в привокзальный отель, но там было темно и тихо. Заметив мягкий желтый свет в окошке на вершине холма, Уильям зачем-то поехал в ту сторону и остановился у подножия, чтобы выкурить сигарету. Мона говорила, что девчонка Даннедж, видимо, много поездила по миру и теперь выводит мисс Димм из себя, спрашивая в библиотеке какие-то странные книжки. По словам Рут Димм, она даже получает иностранную почту: каждый месяц ей приходит французская газета.
Уильям поехал домой. Мать ждала его у окна.
– Что ты творишь? – простонала она.
– Почему бы и нет?
– Ты не можешь жениться на этой уродливой корове!
– Могу, если захочу, – вздернул подбородок Уильям.
– Тебя окрутили, и не надо много ума, чтобы понять, каким образом! – гневно воскликнула Элсбет, глядя на единственного сына.
– Я хочу жить своей жизнью, хочу иметь будущее! – закричал Уильям высоко, резко.
– У тебя есть жизнь!
– Только не моя!
Грохоча каблуками, Уильям направился в свою комнату.
– Не-е-ет! – завыла миссис Бомонт.
Уильям оглянулся:
– Либо она, либо Тилли Даннедж.
Элсбет рухнула в кресло. Проходя мимо комнаты Моны, Уильям крикнул:
– Тебе тоже пора кого-нибудь себе подыскать, сестренка!
Рука Моны замерла во влажной промежности, она испуганно закусила уголок простыни.
На следующий день Уильям отправился к Элвину Пратту, и к вечеру все было решено. И пускай Уильям женится на неровне, зато он поставил мать на место.
12
Мэриголд Петтимен, Лоис Пикетт, Бьюла Харриден и Фейт О’Брайен стояли полукругом перед пустой витриной универсама. Два дня назад Элвин убрал все объявления о специальных ценах. К толпе присоединились Перл, Нэнси и Рут. Наконец Элвин, весь в пыли, с изжелта-бледным лицом, появился в окне, выгреб оттуда горсть дохлых мух и прикрепил за стеклом каталог, на развороте которого во всей красе были изображены пять свадебных тортов. Рядом с каталогом Элвин выставил на серебряном подносе настоящий торт – двухъярусный, затейливо украшенный. Нежно улыбнувшись своему творению, он аккуратно задернул кружевные занавески.
Внутри магазина, у прилавка с тканями Мюриэль, Гертруда и Тилли склонились над модным журналом. Молли сидела рядом в своем инвалидном кресле и следила за дверью.
– Лоис Пикетт вечно выглядит, как грязный носовой платок, – хмыкнула она.
Тилли сердито покосилась на мать.
– А про Мэриголд Петтимен и говорить нечего – всем известно, нервишки у нее совсем разболтались.
Они рассматривали свадебное платье: открытый лиф без бретелек, чрезмерно зауженная талия с широким атласным кушаком, длинная юбка с невыразительной отделкой бисером. Верх лифа украшен нелепым атласным бантом, способным полностью замаскировать любую грудь.
Гертруда ткнула пальцем в картинку:
– Это. Мне нравится вот это.
– Красивое, – одобрила Мюриэль и отступила назад, чтобы представить дочь в полный рост в белом свадебном платье.
– Да уж, оно скроет твои жирные бедра, – прокомментировала Молли.
Тилли откатила коляску в отдел скобяных товаров и поставила ее перед полкой, уставленной коробками с гвоздями. Молли права насчет бедер, но ведь у Гертруды есть талия, которую можно подчеркнуть, одновременно задрапировав бедра. Кроме того, нужно как-то скрыть квадратный зад, тяжелые ноги, похожие на водосточные трубы, и такие же руки. Вдобавок у Гертруды везде растут волосы, поэтому об открытых участках тела и речи быть не может. Да еще эта куриная грудь… Тилли еще раз посмотрела на платье.
– Нет, – решительно произнесла она, – мы придумаем кое-что получше.
У Гертруды от радости захватило дух.
Тедди стоял, облокотившись на барную стойку, а Перл в подробностях рассказывала ему о предстоящей свадьбе.
– …поэтому Элсбет, конечно, в ярости. Рут сказала, что приглашения еще не рассылали, но Миртл Даннедж звонила в Уинерп и заказала шесть метров материи и пять кружева. В пятницу все это уже привезут.
– В пятницу? – переспросил Тедди.
– Доставят поездом.
Вечером Тедди пришел на веранду дома на холме и завел разговор о перебоях в работе почты накануне Рождества и о недовольстве Хэмиша новыми дизельными поездами, которые постоянно опаздывают. Тилли слушала его с недоверчивым выражением, прислонившись к дверному косяку и скрестив на груди руки.
– Насколько я понимаю, Уильям торопится со свадьбой, очень даже торопится, – заключил Тедди.
– Считаешь, Гертруда должна получить свадебное платье как можно быстрее?
– Я-то не считаю, но держу пари, она спит и видит, как бы поскорее сообщить Уильяму, что оно уже готово.
– Что ж, будем полагаться на судьбу и поезда.
Тедди сунул руки в карманы и рассеянно посмотрел на звезды.
– Так о твоих талантах портнихи никто не узнает, – равнодушно проговорил он, – а я, между прочим, завтра собираюсь в Уинерп. Думаю, Молли не отказалась бы прокатиться. – Он перевел глаза на старуху. – Когда-нибудь ездила в автомобиле, а, Молли?
– Не вижу в этом особой прелести.
Тедди сказал, что выезжает около восьми часов.
Когда на следующее утро он подошел к машине, Тилли уже сидела на пассажирском месте в изящной шляпке-клош и темных очках. Она бросила взгляд на часы и отмахнулась от назойливой мухи.
– Привет, – поздоровался Тедди.
