Брайан Макгрори - Приятель
Едва одна моя подруга поинтересовалась, какой месяц года я люблю больше всего (кстати, пожалуй, октябрь), как я тут же догадался: через пару недель она заведет разговор о том, как здорово нам было бы пожениться осенью. Так она и поступила. Как-то раз вечером, после двух бокалов вина, заговорила: «Ну разве не замечательно было бы обвенчаться посреди поля в самый разгар осени, когда каждое дерево так и горит багрянцем?» Верно, очень здорово – только не с нею.
Я могу еще и еще приводить примеры этого чрезвычайно обостренного чувства опасности. Не то чтобы я всякий раз гордился собой, просто оно не однажды меня выручало. И вот в случае с Пэм, девочками и цыплятами этот дар подвел меня, заставив впоследствии засомневаться в его наличии. А ведь все должно было сразу сделаться ясным! Пэм – ветеринар, великолепный ветеринар, очень любящий животных. Дочери, кажется, полностью унаследовали эту ее любовь. Ни она, ни девочки ни разу в жизни не бросили на произвол судьбы ни единое живое существо. Я должен был бы в момент увидеть, как на экране монитора, мелькающие слайды этой презентации: инкубатор, яйцо, вот оно трескается, из него появляется крошечный цыпленок, потом он постепенно растет, превращается в большого петуха и вот уже гоняется за ни в чем не повинным Брайаном прямо по росистой траве во дворе дома.
А впрочем, неважно, насколько чувствителен мой радар, способный предупреждать о грозящих неприятностях. Неважно, насколько чутко я способен улавливать предстоящие в жизни события. На самом деле я никоим образом не мог предвидеть весь тот кошмар, который возник из проекта Абигейл, подготовленного для ярмарки научных работ учащихся в начальной школе имени генерала Джона Никсона.
Нет, никоим образом.
* * *Как правило, я не оставался у Пэм на ночь среди недели, ссылаясь на то, что это может дурно повлиять на девочек. На самом же деле меня до икотки пугала мысль о том, чтобы встать утром рабочего дня посреди бедлама, который способны устроить три женщины, в спешке собирающиеся на работу и в школу. К тому же до Бостона надо добираться целых полчаса.
Оставаться я мог по выходным, причем делал это с удовольствием. Тогда моей единственной обязанностью было вывести на утреннюю прогулку собачью часть нашей компании, а потом заскочить в «Данкин донатс» и взять девочкам «жевунов»[25]. В прочие дни мне для работы были необходимы спокойная обстановка и территориальная близость к редакции газеты. Поэтому вскоре после того как девочки ложились спать – в полдевятого или в девять часов, – я садился за руль, возвращался в свою бостонскую квартиру и проводил остаток вечера, досматривая очередную игру «Ред Сокс», успевая прочитать несколько страниц из какой-нибудь книги и съесть не одну ложечку шоколадного мороженого «Бригэм», получая немалое удовольствие. Я хорошо понимал, что с этой частью жизни мне очень скоро предстоит расстаться.
Тем не менее утром в День святого Патрика[26] я оказался у них в доме, уж не помню, по какой причине. Придется признать, что это была воля судьбы. Зазвонил телефон, и я услышал, как Пэм зовет:
– Абигейл, звонит твой папа! Возьми трубку, поговори с ним. – Последовала тишина, потом Абигейл испустила вопль восторга:
– Мам, скорлупа треснула! На яйце! На том, коричневом, треснула!
Я, стоя внизу, слышал, как она возбужденно прыгает у себя в спальне на втором этаже – несомненно, спеша поскорее одеться. Следом раздался шум бегущей из крана воды: Абигейл умывалась. Потом по лесенке застучали торопливые шаги, и прямо передо мной возникла уменьшенная копия Пэм, с длинными светлыми волосами и большими умными глазенками. Мозги у нее, между прочим, работали быстро и с толком – не хуже, чем мощный мотор спортивной машины.
– Сегодня цыпленочек вылупится, – сказала она мне, стараясь выглядеть чуть поспокойнее. Я стоял, прислонившись к кухонной раковине, и читал газету. Мне хотелось держаться подальше от царившей в доме утренней суеты.
– А ты как об этом узнала? – поинтересовался я.
– Позвонил наш папа. Он сказал, что яйцо треснуло и уже скоро можно будет видеть, как оттуда пробивается цыпленок. – Помолчала и добавила: – Мама заберет нас из школы и завезет на минутку к папе, чтобы посмотреть на цыпленочка.
И даже тогда я еще не предчувствовал последствий. Хотя в оправдание могу сказать: какой человек в здравом уме может подумать, что некий цыпленок (положим, огромный снежно-белый петух с черной-пречерной душой) сделается домашним любимцем (да что там любимцем – идолом)? И как мог я, привыкший к надежному жилищу в добротном старинном кирпичном доме и к работе, которая позволяла быть почти полным хозяином самому себе, – как мог я представить, что скоро стану беззащитным в своей собственной квартире?
Все это верно, но нельзя не признать и того, что множество знаков указывало на коренные изменения, происходящие в моей жизни. Достаточно вспомнить звонок на мобильный, когда я вечером ехал из редакции «Глоуб» в пригород к Пэм.
– Понимаешь, мне страшно не хочется тебя об этом просить, – услышал я голос Пэм, – но Каролина упрашивает меня купить ей эти штуки, браслетики «силли бэндз». Абигейл сейчас занята, она делает уроки, а я не хочу оставлять ее дома одну. Ты не мог бы по пути заехать в магазин и купить эти браслетики?
– Ну конечно, – ответил я, уже опасаясь, что обязательно что-нибудь получится не так: не тот магазин, не тот набор, не тот размер – да все что угодно. А малышка Каролина в итоге будет плакать и говорить, что Брайан глупый и делает все ей назло.
– Вот и отлично! – с облегчением воскликнула Пэм. – А то в школе сейчас все просто с ума сходят от этих штук. Они есть у всех подряд. Каролине хочется пестрых, типа «вареных», а по форме – в виде зверушек. Такие есть в магазине канцтоваров на площади, рядом с супермаркетом.
Я бросил взгляд на часы – было без двадцати восемь – и сразу встревожился. Магазинчик торговал всякой ерундой, которая никому по-настоящему не нужна – но, когда окажешься там, тебя почему-то тянет сделать покупку. Ехать туда было никак не меньше двадцати минут, а закрывались «Канцтовары» вроде бы в восемь. Похоже, кое-что уже шло не так, как надо.
Припарковавшись у магазина, я вздохнул свободнее: в магазине горел яркий свет, там находились две женщины. Одна сидела за кассой, другая поправляла товары на полках. Значит, пока все идет нормально.
Но когда я с легким сердцем потянул на себя дверь, та не открылась. Я заглянул внутрь, но никто из женщин (одна средних лет, другая совсем девчонка) не обратил на меня ни малейшего внимания. Я дернул дверь еще раз – вечно все делают такие глупости, думая, что ее, может, просто заело. Не открывается. Тогда я вытащил телефон и посмотрел время: 8:03.
Страх пронизал все мое существо до последней клеточки. Я живо представил себе предстоящую сцену. Брайан: «Прости меня, Каролина, но я приехал в магазин слишком поздно, там было уже закрыто». Каролина угрюмо молчит, отворачивается, не желая смотреть на Брайана, разочарованная тем, что этот козел опять ее подвел. А завтра Каролина окажется единственной девочкой в первом классе, у которой на запястье не будут красоваться браслетики, и во время обеда произойдет драка. Мною овладело отчаяние, и я постучал в дверь – возможно, слишком настойчиво. Ни одна из женщин внутри даже не оторвалась от своего занятия. Мне очень хотелось забарабанить в дверь что есть сил, однако это ничего бы мне не дало. Никто и не подумает подойти к двери и сказать: «Вы уж простите, мы не сразу поняли, что вы сумасшедший, да еще и буйный. Позвольте, я сейчас открою дверь и впущу вас». Поэтому я отошел на несколько шагов, позвонил в справочную, узнал номер телефона магазина и перезвонил им.
Звонок я услышал в стереоформате – живьем и в наушниках телефона. Увидел, как молодая взяла трубку переносного телефона, не переставая поправлять товары, разложенные на витрине.
– Магазин «Канцтовары».
– Алло, у вас в продаже есть браслеты «силли бэндз»?
Мне было видно, как она бросила взгляд на соседнюю витрину и ответила:
– Ну да, целая тонна, наверное. Такие сейчас у всех детишек.
– Здорово! – воскликнул я. – А когда вы закрываетесь?
– Уже закрылись. Открываемся завтра в девять.
Нервничая, я пошел ва-банк.
– Послушайте, я стою прямо здесь, за дверью. А дома меня ждет шестилетняя малышка, которой очень нужно сегодня же вечером получить набор браслетиков. Можете вы оказать мне любезность и продать один пакетик? Обещаю – мне хватит одной минуты, чтобы зайти, купить и уйти.
Она неуверенно помолчала. Что ж, колеблется – это уже хорошо. Долгий опыт работы в качестве репортера, обозревателя и редактора научил меня правильно обращаться с колеблющимися людьми, то есть я не был новичком в деле превращения колеблющегося субъекта в моего горячего сторонника. Через окно я видел, как она повернулась к женщине постарше, указала рукой в мою сторону и что-то сказала. Они разом стали вглядываться в окно, пытаясь увидеть меня, поэтому я глуповато и несмело помахал рукой, стараясь выглядеть как можно более доброжелательным и ненавязчивым – таким, какого вы согласились бы впустить в свой магазин после закрытия, не опасаясь, что он вас свяжет, заткнет рот кляпом, а потом вынесет из магазина все поваренные книги, тетрадки и статуэтки.
