Зоя Кураре - Революция чувств
Присмотревшись, Женька заметила, что море состоит из лиц людей, недовольных повседневной жизнью. Картина не окончена.
– Ну как? – спросил Александр Громов пытаясь помириться с женой.
– Что это за гадость?
– Эта гадость, между прочим, пятьсот долларов стоит! – с гордостью произнес Громов.
– Не может быть, – вышла за пределы гавани терпения Женька Комисар. – А я тебе предлагаю семьсот, я покупаю у тебя эту картину.
– Какие мы богатые стали. Картина не продается, – заважничал Громов, наконец-то и Женьке от него что-то нужно.
– Кто тебе заказал намалевать эту дрянь? – не унималась Женька Комисар.
– Кто, кто? Один важный перец из оппозиционного штаба. Больше ты от меня ничего не услышишь, ни явок, ни паролей. Я товарищей из штаба «Наша Закраина» не сдаю.
– Что, ах ты х-художник, мать твою, – забилась в истерике Женька.
– Мою маму попрошу не трогать, – решил поиздеваться над благоверной муженек.
– Ты, знаешь, на каких людей я работаю? – не унималась Женька Комисар, – Да меня с работы выгонят, если узнают, что ты на оранжевых рисуешь.
– Значит, у тебя работа?
– Да!
– А у меня тогда что? – перешел на фальцет художник – Я разве не работаю?!
– Да у тебя одноразовый заработок, а у меня постоянная занятость. Если меня пнут под зад коленкой, что ты завтра жрать и пить с дружками будешь?
– Куском хлеба меня попрекаешь! – завыл, как раненый зверь, Сашка Громов.
– Попрекаю, – безапелляционно заявила Женька, – раз я кормилица семьи, значит последнее слово за мной.
Удар Громову нанесен ниже пояса, это могло означать только начало войны. Войны между женщиной и мужчиной, войну между словом и тюбиком краски, войну между «оранжевыми» и «бело-голубыми». Эта война сначала вспыхнула в отдельно взятой квартире на девятом этаже типового многоэтажного дома в городе Задорожье, а затем запылала «оранжево-синим» пламенем на территории всей страны, любимой Закраины.
Светало. Задорожцы мирно спали в теплых постелях, не подозревая, что завтра их жизнь круто изменится. И каждый из них вне зависимости от возраста и социального статуса сыграет важную роль в одноименной политической пьесе под названием «Революция чувств».
Жирная крыса
Петр Антонович Ковбасюк похож на толстую жирную крысу, которая беззаботно живет на собственном складе самого крупного в Задорожье гипермаркета в течение 43 лет. Крыса привыкла жить на широкую волосатую ножку нестандартного для мужской особи тридцать седьмого размера, она ежегодно отдыхает на дорогих европейских курортах, обновляет автомобили, предпочитает приобретать эксклюзивную мебель для загородной норки.
Петр Антонович сердился, но ничего поделать не мог, с годами ему просто пришлось смириться с близкими и сослуживцами, которые за глаза его бесцеремонно называют «жирной крысой». Он согласен просто на крысу, в конце концов это умное животное, но безжалостное определение «жирная» больно ранило его сердце, желудок, увеличенную печень.
Доморощенный психоаналитик, которого Ковбасюк собственноручно прикармливал каждый месяц, компетентно заверил его, что жирной крысой Петра Антоновича называют заслужено.
Первое – крыса хитрое домовитое животное, она тянет все в дом, что плохого? Больше хорошего.
Второе – жирная, значит породистая, не такая, как остальная тощая, серая масса. После подобных психоаналитических выводов дипломированного специалиста Петр Антонович мысленно успокоился, но в крысиной его душе переодически мерзкие кошки скребли.
О кошках. Их Ковбасюк на подсознательном уровне не любил, зато волочился за каждой встретившейся на его жизненном пути двуногой кошечкой в юбке.
Первую в своей жизни короткую юбку под покровом ночи ему удалось снять с одноклассницы Наташки Благовой. Петр Ковбасюк помнит мужскую, настоящую ночь, как будто это случилось вчера. Юбочка, сшитая Наташкиной бабушкой из дешевого сатина белого цвета в провокационно красный, крупный горошек. Почти двадцать лет назад, темной ночью на колхозном поле среди бесформенных скирд свежей соломы, он впервые в жизни узнал, как сладко и влажно бывает под девичьей юбкой. Именно на ней при его непосредственнном участии появилось несколько красных пятен, не вписывающихся в гороховый ситцевый орнамент.
Наташке Благовой исполнилось шестнадцать лет. Последняя отработка в колхозе «Светлый путь коммунизма», первая любовь, первый восход солнца, что встречали вместе. Последствия, неприкрытая зависть со стороны одноклассников и косые взгляды классной руководительницы, хромоногой старой девы.
Год напряженной учебы, выпускные экзамены, успешное поступление в вузы. Ковбасюк без колебаний выбрал торговый, Благова училась в гуманитарном вузе. Он любил деньги, она – поэзию Петра Вегина. Он не мог не выпить, изображая заводилу студенческой компании, она знала пофамильно всех актеров Большого в Москве.
К счастью, оба молоды. Добротный секс казался важнее духовной близости, которую начинаешь ценить с годами. Через четыре года они официально узаконили отношения, родилась Оля.
Крик по ночам, нехватка денег, отсутствие собственного угла, все, как у всех.
Как дальше жить вместе, они не знали. Он экономил, она покупала книги, он рисковал, спекулируя импортными вещами, а она порхала, как бабочка на сцене самодеятельного драматического театра. Наташка вошла в драматическую роль так глубоко и надолго, что не заметила, как распалась ее собственная семья.
С родной дочерью Ковбасюк не общался, после развода он безумно злился на жену, выбирался из системных запоев, пытался найти новый смысл в холостяцкой жизни. Его спасли, как ни странно, деньги.
Петр Антонович обнаружил в себе удивительный талант их добывать и количественно приумножать сотенные. Он породнился душой с купюрами настолько, что забыл о других родственных душах, проживающих с ним в родном городе Задорожье. Завтра, думал Ковбасюк о дочери, завтра, я ее повидаю, дам денег, поведу в зоопарк. Но завтра для Ольги не наступало, отец забывал не только ежемесячно выплачивать пологающиеся ребенку алименты, но и звонить, общаться, интересоваться жизнью дочери. Наташка Благова такому обстоятельству эгоистически радовалась. Она нуждалась в деньгах, но только полученных не от Ковбасюка. Наташка знала, жирная крыса даст копейку, а взамен потребует внимания и любви к своей персоне на червонец. Петр Антонович любил не только деньги, но еще и власть. «Торгаш торгашом, – возмущалась про себя Благова, – а в депутаты лезет».
Лез, лез и пролез. Депутат городского совета, главный торгаш задорожной губернии крысиным умишком понимал – выборов по мажоритарным округам, как раньше, не будет. Система изменилась, пора вступать в какую-нибудь партию, и продвигать родимое жирное тельце по партийному списку. Тянуть больше нельзя, в 2004 году выберут президента, через два года грядут парламентские выборы. Ковбасюк мечтал попасть не в городской парламент, как раньше, а в Верховную Зраду. Деньги у него на особый случай припасены.
Процесс законотворчества Петра Антоновича не пугал, законы в Закраине – это умные слова, написанные на дорогой бумаге с гербовой печатью. И только. Закраинские законы противоречат друг другу. Одни депутаты законопроекты придумывают, другие отменяют, третьи зарабатывают политические дивиденты, публично критикуя законы. Народ? Открыл большой ненасытный рот. Закраинцы выживают, руководствуясь единственным, действующим в реалиях страны законом – «с голоду не умереть». Совет особо прожорливым гражданам – читайте закон № 666 о материальности мыслей. Представили кусок мяса, мысленно пожарили его. Чувствуете, вам стало сытно и хорошо?! Таких мудрых и полезных законов для закраинцев Петр Антонович Ковбасюк придумает тысячу, главное получить мандат народного избранника. Красивый, красный, новенький, пахнущий типографской краской, пропуск в новую сытую, депутатскую жизнь.
Ковбасюк четко и ясно представлял себя, как откроет тяжелую дубовую дверь в сессионный зал Верховной Зрады, войдет туда и неторопливо поплывет по ярко-красной шерстяной дорожке…
В этом месте почему-то видение Ковбасюка становилось нечетким. Куда ему, грешному, примкнуть? К «бело-голубым» или «оранжевым», направо пойти или налево? А тянуло прямо в объятия самой Юлии Тигрюленко. Она, как его первая любовь, короткие юбки в красный горох не носила. Юля предпочитала красоваться в белых водолазках, на которых с левой стороны провокационно зияло красное пятнышко в форме сердечка. Увидев впервые на голубом экране «женщину в белом», Петр Антонович погрузился в тяжелейший сексуальный криз. Он мгновенно возлюбил родину в лице госпожи Тигрюленко. Но его местный аналитик, который корчил из себя политолога государственного масштаба, утверждал, что выбирать следует из двух лидирующих в Закраине партий: «Наша Закраина» или «Партия Губерний». Ни одной стоящей юбки, по мнению Ковбасюка, в этих партиях не имелось. Серьезная недоработка партийных боссов. Приходится выбирать из того, что есть. Ковбасюк тяготел к «Партии Губерний», он искренне полагал, что административный ресурс батьки Леонида Кучкиста плетью не перешибешь. При этом он наблюдал, как заводится и ликует простой люд на встречах с Виктором Юбченко. Американцы силы и деньги в Закраине за спасибо не потратят, рассуждал Перт Антонович Ковбасюк. Значит, у них в Закраине есть особый, геополитический интерес.
