Зоя Кураре - Революция чувств
– Это правда, – ответил мэр, не зная радоваться ему или ждать очередной словесной ловушки от ушлой журналистки. Журналистов Карташкин не любил, как и бродячих собак.
Сегодня позвоню Грицаю, подумал про себя мэр, отдам приказ, чтоб бездомных тварей отстрелили, что-то их много в городе развелось. Бедный начальник коммунального хозяйства Грицай! Откуда знать ему, что выполняя приказ Карташкина внепланово отстрелить четвероногих бродяжек, он делал это не по причине редкой плодовитости дворняжек, а с подачи собак-журналистов. Эти говорящие твари смертельно ранили острыми словами больную циррозом печень старого мэра. На этот раз все обошлось. Продолжая выдавать в прямом эфире глупость за ценную информацию, Комисар считала, что спасает собственную журналистскую шкуру, на самом же деле она спасала бездомных собак города Задорожье. Мэр-геморрой станет героем. Как заказывали!
– Естественно, киевские чиновники высокого ранга, – громко на всю студию вещала Женька Комисар, – симпатизируют различным политическим силам Неудивительно, что, выбивая с трудом для города Задорожья особый статус, нашему мэру приходится приспосабливаться. Согласитесь, его рекламный трюк с изменением цвета галстуков – ерунда, в сравнении с теми миллионами, которые получит Задорожье, для решения насущных городских проблем.
– Это вы правильно подметили, обрадовался мэр. Меня знают в Кабмине, я, если хотите, ходячая реклама. Говорят «Карташкин», а подразумевают «Задорожье» и наоборот. Ради родного города я готов на все. Скоро в город Задорожье приедет Виктор Федорович Япанович, надеюсь, с его помощью строительсво задорожних мостов сдвинется с мертвой точки. Он сильный премьер-министр, прагматичный хозяйственник.
Таким людям, как Я-я-панович мы сегодня доверяем страну, нашу любимую, родную Закраину.
Да, подумала Женька, если такие гениальные представители власти, как Евгений Григорьевич Карташкин, агитируют за кандидатуру Япановича, главного кресла страны Виктору Федоровичу не видать. Агент влияния из Карташкина, как из меня британская королева.
– Мы обязательно построим задорожние мосты, которые надежно соединят два берега Днепра, они объединят нашу задорожнюю громаду, наш город. И я, как городской голова Задорожья со всей отвественностью заявляю: мостам в нашем промышленном городе – быть!
Вдруг Евгению Григорьевичу Карташкину показалось, что у него на спине начали расти крылья, мощные, фантастически больших, необъятных размеров. Интересно, запорожцы заметили, что он – не какой-нибудь губернский воробей или голубь. Он, Евгений Григорьевич Карташкин, настоящий орел. Летит высоко, видит далеко, попробуй, плюнь в него, если ты профессиональный словесный снайпер – все равно не попадешь. В орла не попадешь! Не тот уровень, не та форма, чтобы в прямом эфире словесные дуэли главному Григорьевичу Задорожья устраивать.
«Семь минут нужно выдержать, только семь минут», – твердила как заклинание ведущая ток-шоу Евгения Комисар. Она смогла собраться, она нашла нужные слова, пусть дорогой Александр Куликов спит спокойно.
Первым после окончания эфира Александру Куликову позвонил банкир, финансировавший раскрутку мэра в задорожных СМИ. Позвонил по городскому телефону.
– Мобильник не берешь, скрываешься?
– Да, нет, телефон умер, – соврал Куликов.
– Сан Саныч, ну вы, блин, даете! Как лихо сценарий закрутили! Сначала человека по самое не хочу опустили. А потом из него героя слепили. Бедный Карташкин в эфире чуть не помер.
– Политтехнология батенька, политтехнология, – заискивающе объяснил Александр Куликов.
– А я уж хотел киллера на тебя натравить, – по солдафонски рассмеялся денежный мешок.
– Зачем же киллера, мы дело туго знаем, – не успел Саныч как следует произвести впечатление на гостя и завершить лихо продуманную фразу, как банкир голосом, напоминающим звон дорогих монет, резко поставил точку в разговоре.
– Завтра пришли человечка, я счет подпишу…
От волнения и назойливо доносившихся с улицы рулад автосигнализации, которая заглушала все звуки в радиусе 100 метров, Куликов резко встал и метнулся к окну. Как следствие непродуманных действий, оборвался не просто кабель городского телефона, оборвался разговор с самым богатым человеком в задорожной губернии.
Плохо, просто отвратительно!!! И все из-за соседского кота, который любит погулять по капоту новенького автомобиля.
– Сволочи, сегодня все просто сволочи, извести меня хотят, – закричал из окна дома потерявший контроль над собой главный пиарщик, серый кардинал города Задорожья Александр Куликов. Он напоминал злого, голодного и до чертиков уставшего мужика. Мужика, которого из-за пустяка могли просто убить.
– Гады, сволочи и ты тварь поганая!!! – истерически верещал, глядя на жирного кота, Александр Куликов.
Соседский кот, облюбовавший капот дорогого автомобиля поднял голову, посмотрел на орущего в окне мужика. Что громче кричит, автосигнализация или Куликов кот не понял. Угрозы в его адрес, по мнению благородного животного, необоснованы. Четвероногий террорист решил не рисковать, он встал с нагретого места и медленно поплелся к себе в сеседний коттедж, не догадываясь, что сегодня его могла постигнуть участь того самого мобильного телефона, чей громкий голос больше никогда не прозвучит в доме Александра Куликова.
В студии погас свет. Конец телевизионной комедии. Евгения Комисар непрерывно звонит шефу, тщетно. Мобильный и городской телефоны хранят упорное молчание. «Завтра Саныч порежет на кусочки мое юное комиссарское тело», – а что еще она могла подумать, если с самим Куликовым нет связи?
Право на ошибку
Вик хотел есть, гулять и спать. За окном господствовали сумерки, лишенный радостей собачьей жизни пес жалобно скулил. Хозяин упорно не вспоминал о любимом четвероногом друге, сегодня таковым он его не считал. Что с художника возьмешь, одни мнимые таланты, вместо заботы и любви к домочадцам. Эту мысль пес интерпретировал в голове, как умел, но от перестановки слов смысл не менялся. Кормить не будут, гулять тоже, в это верить стаффу не хотелось, но факты вещь упрямая. Зря он не съел бутерброды, которые валялись на полу, через полчаса после покушения на тело натурщицы хозяин их демонстративно выбросил в мусорное ведро, находящееся сейчас в зоне абсолютной недосягаемости. Вик ругал себя за нерасторопность, и брезгливость. Подумаешь, таракан на сыре умер, дай кусок сыра сейчас, я его с тараканом съем – не побрезгую. Увы, что упало в мусорное ведро, то пропало. В желудке пусто, как в темном коридоре, неужели хозяйка о нем не вспомнит, сокрушался Вик.
Господи, щелчок, еще один щелчок – это она. Вик от радости завыл.
Женька Комисар, открывая ключом железную дверь собственной квартиры, мысленно представила, как она прямо с порога сбросит с себя верхнюю одежду, поужинает, примет горячую ванну, ляжет спать.
Утро вечера если не мудренее, то светлее, утешала себя телевизионная звезда. Однако до светлого утра ей предстояло дожить.
– Вик, Викуша ты меня ждал. Красавчик, ты у меня такой красавчик!
Маму ждал? Тебя не гуляли, бедный мой песик?
Вик ничего не слышал, он прыгнул на входную дверь квартиры, та безропотно открылась. Дальше ступени, пес увидел девять этажей сплошных ступеней, лестничные проемы и опять ступени. Парадная дверь. Знакомый куст. Не забыть поднять ногу. Вот так! Вот, вот оно, счастье, льется теплой сильной струей, пусть только кто-нибудь попробует остановить поток радости – укушу, твердо решил пес. Никто и не пытался помешать Вику. Его хозяйка, неторопливо спустилась на лифте и, прислонившись к косяку парадной двери подъезда, терпеливо ждала, когда пес завершит уличный ритуал.
Во дворе резко потемнело. Аварийное отключение света по улице Пионерской – явление обыденное. В любимой, загадочной Закраине полным ходом идет предвыборная кампания, не до граждан сейчас, не до граждан, это значит – свет восстановят в лучшем случае утром, подумала Женька Комисар.
На девятый этаж они шли пешком, Вик и его верная хозяйка. На пятом этаже телевизионная звезда выбилась из сил, она села на холодные, грязные ступеньки, решила закурить, коробка спичек оказалась влажной. Женька не стала ругать любимого пса, хотя знала – это дело его слюнявой морды.
Она бросила испорченную коробку вниз. Спичечный коробок, совершая последний в своей жизни межэтажный полет, точно так же, как и мэр Задорожья в эфире, успел почувствовать себя самой важной в городе птицей. Уникальный полет бескрылого коробка длился до тех пор, пока он не упал плашмя на грязную, выщербленную ступеньку первого этажа. Умер. Огня не будет.
Женька расплакалась, она плакала, тихо закрыв ладонями лицо. У нее нет сил идти дальше, нет сил говорить с мужем, который, судя по присутствию грязной обуви в коридоре, дома. Нет сил думать, чувствовать, дышать.
