Том Кокс - Под лапой. Исповедь кошатника
Всегда здорово, когда гостей встречает посол от кошачьего семейства. Эта роль раньше, а в какой-то мере и на тот момент, доставалась Джанету, но с тех пор как Шипли уверенно вбежал в квартиру в Блэкхит и обнюхал зад старшего черного кота, подражание сводному брату стало его постоянным увлечением. Прямо как малыш Скрэппи в мультике повторял все за дядюшкой Скуби-Ду, Шипли, в связи с проявившимся у него стадным чувством, повторял за всеми, включая неродную бабушку Ди и жутко загорелого парня, который чистил у нас сточные трубы. По крайней мере, я надеюсь, что это был загар.
– Какой ты дружелюбный, – сказал Боб, поглаживая довольного Шипли. – С этим я еще не встречался, а вот парочку других, похоже, видел. Один черный короткошерстный, немного крупнее, и маленькая полосатая. Они приходят, усаживаются на наше кухонное окно и смотрят внутрь. Черный вскоре убегает, а полосатая не отводит взгляда от нашего Лютика, младшего из троих. Так сильно прижимается носом к стеклу, что остается грязный след.
* * *Мы узнавали Боба все ближе, и он продолжал докладывать нам о тайной жизни наших кошек – неудивительно, что в основном в его рассказах фигурировали Медведь и Пруденс. С переездом в Брантон Медведь стал особенно несговорчив: большую часть времени он проводил в тайном убежище за шкафом в гостиной, где обнаружилась дыра между потолком и половицами спальни наверху, и лишь изредка скребся и что-то бурчал. Тем не менее я знал, что Медведь вовсе не узколоб, что со временем он обязательно исследует окрестности.
У Пруденс же был такой печальный вид, будто она страдала от безответной любви, и мы никак не могли понять, в чем дело. В первую неделю в Брантоне Пруденс упала с дерева в саду и поранила нос; теперь она сопела, а из ноздрей текло. Конечно, неприятно, что поводом для знакомства с соседями стали кошачьи сопли на стекле, но мы радовались, что Пруденс теперь есть с кем поиграть. К тому же этим объяснялись ее все более громкие несчастные крики по ночам, а учитывая то, что Лютик был котом, пожалуй, все становилось слишком ясно.
– Я читала об этом, – объясняла мне Ди. – Обычно кошек стерилизуют в пять-шесть месяцев, но иногда они могут загулять раньше. Как думаешь, она, ну… зовет кота?
Ди настаивала, чтобы среди выбранных нами котят была хотя бы одна девочка, и разрешила мне вытянуть из колоды безумца Шипли только потому, что сама выбирала первых малышей. Долго искать не пришлось: Пруденс тут же устроилась у Ди на руках и уснула. Я же выбирал по другому принципу, независимо от пола, лишь бы у меня были два кота или кошки, которые смогут как минимум час гоняться по комнате за мячиком, не задумываясь о бесцельности этого занятия. По поведению маленьких котят трудно определить их пол, и я узнал, что Брюер и Шипли – мальчики, уже после того, как решил их взять. Да, я собирался назвать новых котят в честь бородатых музыкантов Майка Брюера и Тома Шипли из фолк-рок-дуэта 70-х, но это ничего не значит. Окажись они девочками, я все равно назвал бы их в честь бородатых музыкантов из фолк-рок-дуэта 70-х.
Правда, теперь стало ясно, кто в доме хозяин. Коронный гортанный вопль Брюера лишь отчасти напоминал мяуканье и скорее был похож на крик из яслей человеческих детенышей, нежели бродячих предков Брюера, однако уже в пять месяцев он был крупнее Медведя и начал проявлять склонность к странствиям. Шипли тем временем тоже становился все крепче, и пусть его непрерывные мявы звучали не слишком мужественно, урчал он довольно мощно. Так бывает и с детьми, когда у замкнутого коротышки к четвертому классу вдруг вырастают баки.
Пруденс отличалась от братьев: не такая крупная и шумная, голосок более высокий, да и внимания к себе она требовала больше (я не уставал поражаться тому, насколько разными могут оказаться голоса у котят из одного помета). Если к Пруденс и относились по-особому – давали лишний кусочек ветчины, прощали очередное испачканное одеяло, – то лишь потому, что она, как не уставала напоминать мне Ди, единственная среди пятерых парней девочка в доме, кроме хозяйки. Я тихо соглашался и осмотрительно не затрагивал тему движения за права женщин в мире кошек, хотя завывания в пустой соседней комнате в два часа ночи меня вовсе не радовали.
– Хорошо бы ее стерилизовать, – сказал как-то Боб, заглядывая к нам через забор. Пруденс гналась за Лютиком и вскарабкалась вслед за ним на дерево в саду Боба.
Признаюсь, если бы Ди захотела, чтобы Пруденс принесла потомство, я бы тут же согласился. Мое мнение по поводу котят таково: чем больше, тем лучше; и все же я не понимал, зачем нам увеличивать численность кошек в Британии, когда и так многим животным нужен дом. Да, нам нравились их идиотские синхронные забеги по гостиной, кошачий футбол с шариком от пинг-понга и то, как Пруденс, Шипли и Брюер заваливались спать друг на друга, но играть в изнурительную игру под названием «Спрячь лоток» было не так уж приятно, да и вероятность очередного загула Пруденс нас не радовала. Мне и так еле удалось убедить этих троих, что в справлении нужды на открытом воздухе нет ничего примитивного – для этого понадобилось передвигать их лоток в сторону улицы по несколько сантиметров каждые восемь часов.
Даже сейчас, когда кошачий туалет представляет собой смесь глиняного наполнителя и земли в заброшенной клумбе, Брюер, похоже, не понимает суть давней традиции закапывания своих отходов: он лишь бестолку машет лапами над своими все более зловонными «подарочками», будто играет на воображаемой гитаре. А что же я? Я радовался тому, что теперь это происходит на улице, а не в доме, ведь еще совсем недавно лечь в кровать и не обнаружить там крошечные камешки наполнителя казалось недостижимой роскошью. Этой роскошью я надеялся наслаждаться и дальше.
Операция по удалению репродуктивных органов – важный момент в отношениях человека и кота. Медведь бросал на меня злобные взгляды лишь за то, что я заслонял ему свет, когда он умывался, но за отсутствие у него яичек я не нес никакой ответственности, чему был несказанно рад. Брюер и Шипли не страдали хронической гиперчувствительностью, как Медведь, однако когда я забирал их после операции у местного ветеринара – местного, в смысле в девятнадцатом веке до него бы полдня скакать на лошади, – по их одурманенным взглядам было ясно, что прежнего доверия между нами уже не будет. Может, Брюер с Шипли и выражали благодарность за то, что я забрал их из страшного места с ножами и клетками, но за их хриплым мяуканием скрывалось что-то другое: настороженность. Настороженность существа, которое больше не может быть уверенным в том, что во сне у него не стащат нечто важное.
Сильно ли изменилась жизнь Шипли и Брюера? Внезапных порывов стало меньше, а походка стала более легкой, вот и все. Пруденс, которую через два дня тоже отправили к ветеринару, ждали более унизительные последствия – ей предстояло ходить с выбритым животом, как жертве заскучавших злых детей.
Я ждал на парковке у ветклиники. Когда Ди вышла с нашей полосатой кошечкой на руках, я издалека заметил, что жена чем-то расстроена.
– Бедная Пруденс, – сказал я, когда Ди со вздохом плюхнулась на переднее сиденье. – Она ведь у нас храбрая девочка?
– Да, храбрая девочка, – ответила Ди.
– Как будем дома, дадим ей лакомства, – предложил я. – Ну, те, которые похожи на верблюжьи какашки.
– Да, неплохо бы ее угостить.
Я посмотрел на Ди. Обычно она такая спокойная, а сейчас ведет себя странно. Разумеется, Ди ужасно переживает, когда кошкам плохо – и особенно она волновалась в свое время из-за Медведя, – но это ведь стандартная операция, даже своего рода переходный ритуал, вроде кошачьей бар-мицвы.
– Ветеринар что-нибудь посоветовал? – спросил я.
– О, он очень много чего посоветовал. Только не ей.
Я снова взглянул на Ди. Она посмотрела на меня, приподняв брови, и тогда я понял.
– Хочешь сказать… – начал я.
– Да, хочу сказать.
– Но…
– Знаю.
– Как так?
– Знаю, знаю. Ветеринар проверил: все на месте. Огурчик и два помидорчика. У нас тут загулявший паренек.
* * *Как мы могли такое упустить? Ну что мы за люди – не можем уехать в отпуск, не подумав о том, что один из котов хвостом включит плиту, не умеем менять колесо, не в силах определить пол обычного домашнего питомца! Теперь идею завести козу придется отложить до лучших времен.
Когда мы забирали Пруденс у хозяев, они уверяли, что среди трех малышей Брайанов есть одна девочка – как раз она. Мы и сами проверили: слегка подули на шерстку в интересующем нас месте – результат устроил. Точнее, его отсутствие на тот момент.
Для Ди это было вдвойне унизительно, ведь она уже проходила через подобное с Джанетом.
– Я явно не выучила урок с первого раза – пушистых котят надо проверять тщательнее. Ветеринар уверял меня, что у Джанета они меньше обычного, но, по-моему, он пытался меня подбодрить.
