Аэропорт. На грани катастрофы - Артур Хейли
Энсон Хэррис переключился с волны воздушной диспетчерской на соответствующую волну и подтвердил:
– Рейс два «Транс-Америки» слушает.
– Рейс два, говорит диспетчер «Транс-Америки» из Кливленда. Передаю командиру вашего экипажа сообщение от УП международного аэропорта Линкольна. Сообщите готовность принять передачу.
Хэррис видел, что Вернон Димирест тоже переключился на нужную волну и придвинул к себе блокнот. Хэррис передал:
– Мы готовы, Кливленд. Продолжайте.
Сообщение было составлено Таней Ливингстон и касалось миссис Ады Квонсетт – пассажирки, пробравшейся без билета на рейс два. Оба пилота с улыбкой выслушали описание маленькой старушки из Сан-Диего. Сообщение заканчивалось просьбой подтвердить ее присутствие на борту самолета.
– Проверим и сообщим, – передал Хэррис и снова переключился на волну воздушного диспетчера.
Вернон Димирест и второй пилот Сай Джордан, слушавший сообщение через динамик, установленный над его сиденьем, рассмеялись.
– Чушь, не верю, – сказал Сай Джордан.
– А я верю! – Димирест усмехнулся. – Все они там – ослы, и эта старая курица обвела их вокруг пальца! – Он нажал кнопку вызова по внутреннему телефону салона первого класса. – Передайте Гвен, – сказал он стюардессе, которая взяла трубку, – чтобы она пришла сюда.
На его губах все еще играла усмешка, когда дверь кабины отворилась и вошла Гвен Мейген.
Димирест прочел ей вслух описание миссис Ады Квонсетт, переданное по радио.
– Видели вы среди пассажиров такую особу?
Гвен покачала головой:
– Я еще почти не заглядывала в туристический салон.
– Пойдите и проверьте, там ли эта старушка. Ее нетрудно будет узнать.
– А если она там, то что я должна сделать?
– Ничего. Придите и доложите.
Гвен отсутствовала всего несколько минут. Когда она вернулась, на лице ее тоже играла улыбка.
– Ну что?
Гвен кивнула:
– Она там. В кресле четырнадцать. В точности такая, как ее описали, только еще более карикатурная.
– Сколько ей лет с виду? – спросил Сай Джордан.
– Лет семьдесят пять, не меньше, а может, и все восемьдесят. Прямо какой-то диккенсовский персонаж.
Энсон Хэррис сказал, не оборачиваясь:
– Скорее уж персонаж из «Мышьяка и старых кружев».
– Она действительно летит «зайцем», капитан?
Хэррис пожал плечами:
– Так передали из аэропорта. Поэтому у вас и были расхождения в количестве пассажиров и проданных билетов.
– Это же очень легко проверить, – сказала Гвен. – Я могу пойти и попросить ее предъявить билет.
– Нет, – сказал Вернон Димирест. – Этого не нужно делать.
Все посмотрели на него с любопытством, однако в кабине было слишком темно, чтобы разглядеть выражение его лица. Хэррис повернулся к своим приборам, второй пилот возвратился к наблюдению за расходом топлива.
– Минутку, Гвен, – сказал Димирест. Гвен стояла, ожидая, пока он записывал полученное по радио сообщение. – От нас требовалось только одно: проверить, находится ли старуха на борту нашего самолета. Прекрасно, она здесь, и я сообщу об этом воздушному диспетчеру. Думаю, они приготовят ей соответствующую встречу в Риме, и тут уж мы ничего поделать не сможем, если б даже и захотели. А пока – раз старушенция залетела так далеко и мы не намерены возвращаться из-за нее обратно – зачем превращать для нее в пытку оставшиеся восемь часов полета? Пусть летит без нервотрепки. Может быть, перед посадкой в Риме мы откроем ей, что ее хитрость обнаружена. Тогда это не будет для нее таким потрясением. А пока что пусть получает удовольствие от полета. Пусть бабушка пообедает и спокойно посмотрит фильм.
– Знаете, – сказала Гвен, задумчиво глядя на Вернона, – бывают минуты, когда вы мне положительно нравитесь.
Гвен вышла. Димирест, все еще посмеиваясь, переключился на другую волну и передал сообщение диспетчеру Кливленда.
Энсон Хэррис раскурил трубку, включил автопилот и сказал сухо:
– Вот уж никогда не думал, что старые дамы по вашей части. – Он сделал ударение на слове «старые».
Димирест усмехнулся:
– Конечно, я предпочитаю молодых.
– Так мне приходилось слышать.
Сообщение о безбилетной пассажирке и разговор с Хэррисом привели Димиреста в отличное расположение духа. Он сказал беззаботно:
– Всему свой черед. Скоро и нас с вами запишут в разряд пожилых.
– Меня уже записали. – Хэррис исчез в клубах дыма. – С некоторых пор.
Оба пилота сдвинули в сторону один наушник, чтобы иметь возможность нормально разговаривать и вместе с тем не пропустить позывных. Шум двигателей, стойкий, но не оглушительный, словно отгораживал их от остального мира.
– А вы, кажется, не ходок, верно? – заметил Димирест. – Я хочу сказать – не любитель бегать на сторону. Я видел, как вы на отдыхе сидите, уткнувшись в книгу.
Теперь уже усмехнулся Хэррис:
– Иногда я еще, кроме того, хожу в кино.
– И с чего вы такой праведник?
– Моя жена была стюардессой на ДС‑4. Там мы познакомились. Она видела, что творится вокруг: беспорядочные связи, беременности, аборты – всю эту грязь. А потом ее назначили старшей, и ей не раз приходилось помогать эту мерзость расхлебывать. Словом, когда мы поженились, я дал ей слово… Понятно какое. И я его держу.
– Ну зато и нарожали ребятишек.
– Верно.
Хэррис снова включил автопилот. Разговаривая, оба пилота – в соответствии с инструкцией и по привычке – не сводили глаз с приборов, которые мгновенно зарегистрировали бы малейшую неполадку в самолете и дали бы о ней знать. Никаких отклонений от нормы не было.
Димирест спросил:
– Сколько же их у вас? Шестеро?
– Семеро. – Хэррис улыбнулся. – Четверо было запланировано, а трое сверх плана. Но и это неплохо.
– А вот те, что не были запланированы… Вы ни разу не думали о том, чтобы от них избавиться, пока они еще не появились на свет?
Вопрос вырвался у Вернона Димиреста непроизвольно. Он сам удивился, зачем это спросил. Видимо, два предшествующих разговора с Гвен навели его на мысль о детях. Все же это было очень не похоже на него – много раздумывать над тем, что так очевидно и просто, как хотя бы этот аборт, который должна сделать Гвен.
– Вы имеете в виду аборт? – спросил Хэррис и сразу отвел глаза.
– Да, – сказал Димирест. – Я именно это имел в виду.
– Так я вам отвечу: нет! – резко сказал Хэррис. И добавил уже более спокойным тоном: – У меня на этот счет вполне определенная точка зрения.
– Потому что это запрещено религией?
Хэррис покачал головой:
– Я атеист.
– Какими же вы тогда руководствуетесь соображениями?
– А вам очень хочется знать?
– Почему
