Аэропорт. На грани катастрофы - Артур Хейли
Синди скользнула по женщине равнодушным взглядом и прошла в кабинет. В кабинете никого не было.
Синди села на стул и стала ждать. Прошло несколько минут; Синди закрыла глаза и снова предалась приятным воспоминаниям о Дерике Идене.
Минут десять спустя Мел стремительно вошел в кабинет – Синди заметила, что он прихрамывает сильнее, чем обычно.
– О! – Мел, казалось, был удивлен, увидев Синди, и, обернувшись, прикрыл за собой дверь. – Вот уж никак не думал, что ты в самом деле приедешь.
– Ты, конечно, предпочел бы, чтобы я не приезжала.
Мел покачал головой.
– Просто я по-прежнему считаю, что этим мы ничего не достигнем – во всяком случае, не достигнем того, что у тебя, по-видимому, засело в голове. – Он пытливо поглядел на жену, стараясь разгадать истинную цель ее приезда. Он уже давно привык к тому, что уразуметь побуждения Синди – дело довольно сложное, поскольку обычно они весьма далеки от того, чем могли показаться с первого взгляда. Вместе с тем он невольно отметил про себя, что сегодня она необыкновенно хороша, просто ослепительна, глаза так и сияют. Как жаль, что все это теперь уже не может его взволновать.
– В таком случае не скажешь ли ты, что засело у меня в голове?
Он пожал плечами:
– Мне казалось, что тебе хочется затеять ссору. А на мой взгляд, у нас их достаточно бывает дома, чтобы устраивать еще и здесь.
– Вероятно, нам все-таки придется устроить и здесь, поскольку ты почти не бываешь дома.
– Я бывал бы дома чаще, если бы атмосфера там была более спокойной.
«Вот мы разговариваем всего несколько секунд, а уже начали цапаться, – подумала Синди. – По-видимому, мы просто не в состоянии разговаривать даже минуту, не переходя на личности».
Тем не менее она не удержалась и спросила:
– В самом деле? Обычно ты выставляешь другие причины. Ты вечно утверждаешь, что тебе абсолютно необходимо находиться в аэропорту – иной раз даже все двадцать четыре часа суток. Ведь тут же, судя по твоим словам, ежесекундно происходит что-то немыслимо важное.
– Сегодня это действительно так, – сухо сказал Мел.
– Но не всегда же?
– Ты хочешь знать, остаюсь ли я здесь иной раз потому, что предпочитаю не возвращаться домой? Да.
– Наконец-то ты хоть честно в этом признался.
– А когда я все-таки прихожу домой, ты непременно начинаешь тащить меня на какое-нибудь идиотское сборище, как, например, сегодня вечером.
Синди вспыхнула.
– Так, значит, ты с самого начала не собирался появляться там сегодня?
– Нет, собирался. Я же тебе сказал. Но…
– Вот именно «но». – Синди уже еле сдерживалась. – Но рассчитывал на то, что опять, как всегда, вовремя подвернется что-нибудь и ты сможешь увильнуть. И в то же время будешь иметь алиби, которое хотя бы для тебя будет выглядеть убедительным, поскольку меня ты уже ни в чем не убедишь. Я‑то знаю, что ты притворщик и лгун.
– Потише, Синди!
– И не подумаю!
Они разъяренно глядели друг на друга.
«Что же такое случилось с нами, – думал Мел, – как мы до этого дошли? Вздорим, пререкаемся, как дурно воспитанные подростки». Мелочные укоры, злобные подковырки, и сам он ведет себя ничуть не лучше Синди. Ссоры ведь принижают их обоих! Неужели так всегда бывает в совместной жизни, когда чувства начинают остывать? Помнится, кто-то сказал, что распадающийся брак выявляет все самое дурное в обоих супругах. У них с Синди так и получилось.
Он постарался взять себя в руки.
– Я не считаю себя ни лжецом, ни притворщиком. Но возможно, ты отчасти права, что я рад любому поводу избавиться от светских развлечений, которых, как тебе известно, терпеть не могу. Но я это делаю бессознательно.
Синди молчала, и он заговорил снова:
– Можешь верить или не верить, но я действительно намеревался встретиться с тобой сегодня вечером – во всяком случае, предполагал. Возможно, на самом деле я вовсе этого и не хотел, как ты говоришь. Не знаю. Знаю только, что не я устроил этот снегопад, а когда он начался, тут уж стало твориться такое, что я – и это истинная правда – обязан был оставаться здесь. – Он кивком указал на дверь приемной. – Взять хотя бы, к примеру, эту женщину, которая дожидается там. Я должен принять ее и уже сказал об этом лейтенанту Ордвею. С ней, по-видимому, случилась какая-то беда.
– Беда случилась у твоей жены, – сказала Синди. – Эта женщина может и подождать.
Мел кивнул:
– Хорошо.
– Слишком далеко все зашло, – сказала Синди. – У нас с тобой. Не так ли?
Он ответил не сразу, боясь слишком поспешных решений и вместе с тем понимая, что, раз уж вопрос поставлен ребром, было бы глупо отрицать истину.
– Да, – сказал он наконец. – Боюсь, что так.
Синди тотчас ухватилась за это.
– Если бы ты мог перемениться! Встать на мою точку зрения. Но нет: всегда, всю жизнь на первом плане ты – чего ты хочешь или не хочешь. Если бы ты мог считаться с тем, чего хочется мне…
– И шесть вечеров в неделю высиживать в черном галстуке, а седьмой вечер – в белом?
– Хотя бы и так, а почему бы и нет?
Щеки Синди пылали, она смотрела на Мела, властно вскинув голову. Мел любил ее такую – горячую, непокорную; даже если ее гнев бывал направлен против него, он невольно восхищался ею. Даже сейчас…
– Мне кажется, я могу сказать слово в слово то же самое, – ответил он. – Если бы ты могла перемениться, ну и все такое прочее. К несчастью, люди не меняются – во всяком случае, не меняются в главном. Они только приспосабливаются. В этом, по-видимому, и заключается сущность брака – два человека приспосабливаются друг к другу.
– Этот процесс не должен быть односторонним.
– А у нас так и не было, что бы ты ни говорила, – сказал Мел. – Я старался приспособиться, и, как мне кажется, ты тоже. Не знаю, кто делал в этом направлении больше усилий. На мой взгляд – я, а на твой взгляд – должно быть, ты. Важно другое: мы старались долго, но безуспешно.
Синди проговорила задумчиво:
– Вероятно, ты прав. То, что ты сейчас сказал… Я сама
