К востоку от Эдема - Джон Эрнст Стейнбек
– Будет больно, – тихо предупредил Ли.
– Ничего, Ли. Я потерплю.
Врезаясь бритвой в руку, китаец кусал губы, понимая, какую страшную боль причиняет Сэмюэлу. Он распорол кожу вокруг оставшихся от зубов следов, срезал пораженную плоть и вычистил раны, пока из них не полилась здоровая красная кровь. Потом Ли взял бутылочку с этикеткой «бальзам Холла» и полил желтой эмульсией изрезанную ладонь. Смочив бальзамом носовой платок, он перевязал руку. Сэмюэл, морщась от боли, вцепился здоровой рукой в подлокотник кресла.
– Обычная карболовая кислота, – пояснил Ли. – Чувствуете по запаху?
– Спасибо, Ли. Веду себя, как малое дитя. Сижу тут и корчусь.
– Окажись я на вашем месте, ни за что бы не вытерпел, – признался Ли. – Пойду принесу вам еще чашечку кофе.
Вскоре он вернулся с двумя чашками в руках и сел рядом с Сэмюэлом.
– Уйду я, пожалуй, отсюда, – сказал вдруг китаец. – Я не из тех, кто добровольно идет на скотобойню.
– Что ты имеешь в виду? – напрягшись всем телом, спросил Сэмюэл.
– Сам не знаю. Так, сорвалось с языка.
Сэмюэл зябко поежился:
– Ли, люди глупы. Раньше я как-то не задумывался, но, похоже, китайцы ничуть не умнее нас.
– Что же заставило вас в этом усомниться?
– Наверное, дело в том, что нам кажется, будто чужеземцы сильнее и лучше нас.
– Что вы хотите сказать, мистер Гамильтон?
– Возможно, глупость нужна человечеству. Взять все эти битвы с драконами, хвастовство, жалкая храбрость, с которой стремятся свергнуть с пьедестала Господа, и детский страх, превращающий сухое дерево на темной дороге в страшного призрака. Может быть, все это и правда хорошо и необходимо, но…
– Что вы хотите сказать? – терпеливо повторил Ли.
– Я-то думал, только мне невесть каким ветром занесло в голову все эти глупости, но теперь по голосу понял, что и с тобой творится то же самое. Я вижу, как зло распростирает свои крылья над этим домом и надвигается ужас и тьма.
– И я чувствую то же самое.
– Знаю, и потому понимание собственной глупости не дарит привычного успокоения. Роды прошли слишком уж легко и быстро. Родила, будто кошка, и я боюсь за судьбу этих котят. В голову лезут страшные мысли и не дают покоя.
– Что вы хотите сказать? – в третий раз спросил Ли.
– Хочу, чтобы рядом была моя жена! – крикнул Сэмюэл. – Чтобы развеялись все фантазии, призраки и дурацкие мысли. Говорят, горняки берут с собой в шахту канареек, чтобы проверить, какой там воздух. Лайза чужда глупым фантазиям, и знаешь, Ли, уж если и она увидит привидение, значит, оно существует на самом деле, а не является плодом воображения. Если Лайза почует беду, надо закрывать двери на все засовы.
Ли встал, подошел к корзинке и посмотрел на младенцев. За окном быстро смеркалось, и китайцу пришлось наклониться совсем близко.
– Спят, – прошептал он.
– Скоро начнут пищать. Ли, будь другом, запряги бричку и съезди ко мне на ранчо за Лайзой. Скажи, мне без нее не справиться. Если Том еще дома, пусть останется за хозяина, если нет – отправлю его завтра поутру. На случай если Лайза заупрямится, объясни, что нам позарез нужны женские руки и трезвый женский ум. Она поймет.
– Все исполню, как просите, – заверил Ли. – Может быть, мы нагоняем друг на друга страх, как запертые в темной комнате детишки.
– И мне такая мысль приходила в голову, – согласился Сэмюэл. – И вот еще что, Ли. Скажешь, что я поранил руку во время работы над колодцем. Ради всех святых, не проговорись.
– Зажгу лампы и тронусь в путь. Приезд вашей жены станет огромным облегчением для всех нас.
– Не сомневайся, Ли. Это уж точно. Лайза сумеет пролить свет на эту мрачную историю.
Ли уехал уже затемно, а Сэмюэл, взяв в левую руку лампу, направился к спальне. Чтобы повернуть дверную ручку, пришлось поставить лампу на пол. В спальне стояла кромешная тьма, и направленный вверх желтый свет лампы не освещал кровать.
– Закройте дверь, – резким громким голосом потребовала Кэти. – Мне не нужен свет. Уходи, Адам, я хочу побыть одна, в темноте.
– Но я хочу остаться рядом с тобой, – хрипло прошептал Адам.
– Ты мне не нужен.
– Нет, я не уйду.
– Хорошо, оставайся. Только помолчи. Закройте дверь и уберите лампу.
Сэмюэл вернулся в гостиную и, поставив лампу на стол рядом с корзинкой, стал всматриваться в личики спящих младенцев. Глаза малышей были плотно зажмурены, и когда на них упал свет, новорожденные недовольно засопели. Сэмюэл погладил указательным пальцем горячие лобики близнецов. Один из мальчиков открыл ротик и зевнул, но тут же снова погрузился в сон. Сэмюэл убрал лампу, подошел к входной двери и, открыв ее, вышел на крыльцо. Сияющая Венера плыла ярко вспыхивающим огоньком к западным горным хребтам. Ни одно дуновение ветерка не тревожило застывший воздух, в котором Сэмюэл ощутил запах прогретой солнцем полыни. Ночь стояла темная, и когда из окружающей дом черноты раздался чей-то голос, Сэмюэл невольно вздрогнул.
– Как она?
– Кто здесь? – спросил Сэмюэл.
– Это я, Кролик. – Мужчина вышел из темноты, и в струящемся с крыльца свете стала отчетливо видна его фигура.
– Ты имеешь в виду роженицу, Кролик? Она прекрасно себя чувствует.
– Ли сказал, родились близнецы.
– Да, два мальчика. Лучшего нельзя и желать. Думаю, мистер Траск выкорчует из реки сахарный тростник и пустит весь урожай на сладости для
