Аэропорт. На грани катастрофы - Артур Хейли
Миссис Квонсетт продолжала болтать, а мозг ее тем временем с точностью добротных швейцарских часов отстукивал мысли. Сейчас ей требовалось только одно: как-нибудь ускользнуть от этого младенца в форме. Он уже явно томился и скучал, но, невзирая на скуку, продолжал торчать здесь. Необходимо было придумать что-то такое, чтобы скука переросла в потерю бдительности. И с этим нельзя было мешкать.
Миссис Квонсетт отнюдь не отказалась от своего первоначального намерения – пробраться в самолет, отлетавший в Нью-Йорк. Она внимательно прислушивалась ко всем объявлениям по радио, но пока не видела ни малейшей возможности попасть ни на один из пяти объявленных рейсов, ибо для этого ей прежде всего надо было освободиться от своего юного стража. Будет ли еще один рейс на Нью-Йорк, прежде чем объявят посадку в самолет на Лос-Анджелес, она не знала, а ее должны были отправить обратно на этом самолете, что ей отнюдь не улыбалось.
Нет, раздумывала миссис Квонсетт, что угодно, лишь бы не возвращаться сегодня в Лос-Анджелес. Что угодно, хотя бы даже… Неожиданная мысль осенила ее… Хотя бы даже полететь в Рим!
Секунду она колебалась. А почему бы и нет? Она нагородила сегодня кучу небылиц про своего Герберта, но одно было верно: они действительно как-то раз рассматривали вместе открытки с видами Рима… И если даже ей не удастся проникнуть дальше римского аэропорта, все равно она там побывает и ей будет что рассказать Бланш, когда она в конце концов доберется до Нью-Йорка. К тому же будет так приятно провести эту рыжую сучку – старшего агента по обслуживанию пассажиров… Однако что же ей сейчас предпринять? Через какой, кстати, выход объявили посадку? Как будто бы через сорок седьмой из Синего вестибюля «Д»? Да, миссис Квонсетт была уверена, что не ошиблась.
Самолет, разумеется, может быть полон, может не оказаться ни единого свободного места, и тогда уже не проедешь «зайцем». Но на такой риск всегда приходится идти. Притом, чтобы сесть в самолет, отлетающий в Италию, вероятно, требуется паспорт, но все это надо еще проверить. А если тем временем объявят рейс на Нью-Йорк…
Главное – не сидеть тут сложа руки, а предпринять хоть что-нибудь.
Миссис Квонсетт внезапно прижала к груди свои хрупкие, морщинистые ручки.
– О боже мой! – воскликнула она. – О боже мой! – Ухватившись дрожащими пальцами за высокий ворот старомодной блузки, она пыталась его расстегнуть; из груди ее вырывались негромкие протяжные стоны.
Молодой агент поглядел на нее с тревогой:
– Что с вами, миссис Квонсетт? Что случилось?
Ада Квонсетт закрыла глаза, затем широко раскрыла их и с трудом перевела дыхание несколько раз подряд.
– Извините. Мне что-то нехорошо. Дурнота какая-то.
Питер Кокли спросил озабоченно:
– Могу я вам чем-нибудь помочь? Может быть, позвать доктора?
– Я не хочу вас затруднять…
– Ну, это пустяки…
– Нет. – Миссис Квонсетт с усилием покачала головой. – Лучше я просто отдохну немножко в дамской комнате. И все, мне кажется, пройдет.
Молодой агент поглядел на нее с сомнением. Ему вовсе не хотелось, чтобы эта старушенция скончалась у него на руках, а она, по-видимому, могла в любую минуту окочуриться. Повернувшись к ней, он спросил с беспокойством:
– Вы так думаете?
– Да-да, конечно. – Миссис Квонсетт решила, что она не должна привлекать к себе внимание здесь, в главном зале. Слишком много тут посторонних глаз… – Пожалуйста, помогите мне подняться… Большое спасибо… Теперь, если разрешите, я возьму вас под руку. Мне кажется, дамская комната где-то тут рядом. – Направляясь туда, она издала еще несколько негромких стонов, что заставило Питера Кокли испуганно на нее воззриться. Но она тут же постаралась успокоить его: – У меня уже бывали подобные приступы. Я знаю, что это скоро пройдет.
Возле дверей дамской комнаты она выпустила руку Питера Кокли.
– Вы такой милый, заботитесь о старушке… В наши дни молодежь… Ах, боже мой! – Пересаливать не следует, сказала она себе, сейчас все в самую меру. – Вы подождете меня здесь? Не уйдете никуда?
– Нет-нет. Не уйду.
– Спасибо вам. – Она отворила дверь и скрылась за ней.
В дамской комнате находилось десятка два женщин. Сегодня здесь везде толчея, всюду переполнено, даже в туалетах, подумала миссис Квонсетт. Теперь ей требовалась чья-то помощь. Она внимательно оглядела поле действия и остановила свой выбор на моложавой женщине в бежевом костюме – по виду мелкой служащей, – эта женщина явно никуда не спешила. Миссис Квонсетт обратилась к ней:
– Простите меня, пожалуйста, но мне что-то нехорошо. Не могу ли я попросить вас об одолжении? – Миссис Квонсетт прижала дрожащие ручки к груди, потом закрыла и широко раскрыла глаза, словом, повторила все то, что проделывала для Питера Кокли.
Незнакомка мгновенно прониклась участием.
– Разумеется, охотно. Может быть, проводить вас…
– Нет… Ничего. – Миссис Квонсетт оперлась о раковину, она, видимо, с трудом держалась на ногах. – Единственное, о чем я вас попрошу, это передать кое-что. Тут за дверью стоит молодой человек в форме «Транс-Америки». Его зовут мистер Кокли. Пожалуйста, попросите его… да, пусть он все же позовет доктора.
– Хорошо, я скажу ему. Но мне придется вас на минуточку оставить, ничего?
Миссис Квонсетт кивнула:
– Ничего, благодарю вас. Вы ведь сейчас же вернетесь… и скажете мне, нашли ли его.
– Разумеется.
Через минуту посланная возвратилась.
– Он тут же пошел за доктором. А теперь, по-моему, вам бы следовало прилечь. Вам уже лучше?
Миссис Квонсетт перестала опираться о раковину.
– Вы говорите, он ушел?
– Да, он сразу же пошел за доктором.
Ну теперь остается только отделаться от этой особы, подумала миссис Квонсетт. Она снова судорожно открыла и закрыла глаза.
– Я понимаю, что слишком обременяю вас… вы были так добры… но моя дочка ждет меня у главного входа…
– Вы хотите, чтобы я позвала ее? Привести ее сюда?
Миссис Квонсетт прижала кружевной платочек к губам.
– Я была бы бесконечно вам признательна, но так злоупотреблять вашей любезностью…
– Я уверена, что вы сделали бы то же самое для меня. Как я узнаю вашу дочь?
– На ней длинное светло-сиреневое пальто и маленькая белая шляпка с желтыми цветочками. И собачка на поводке – французский пудель.
Женщина улыбнулась:
– По таким приметам найти ее будет нетрудно. Я скоро вернусь.
– Вы удивительно добры.
Когда женщина ушла, Ада Квонсетт выждала минуты две-три. «Будем надеяться, – с искренним сочувствием подумала она, – что эта бедняжка не потратит слишком много времени на розыски воображаемой дамы в светло-сиреневом пальто с французским пуделем на поводке».
Удовлетворенно улыбаясь, маленькая старушка из Сан-Диего
