К востоку от Эдема - Джон Эрнст Стейнбек
– Будет чудесно, – откликнулась она.
На мгновение у Сэмюэла возникло желание что-нибудь сказать или сделать, только бы пробить стену, которой она отгородилась. Он снова зябко повел плечами.
– Опять дурное предчувствие? – поинтересовался Адам.
– Да, именно так. – Уже смеркалось, и темные силуэты деревьев вырисовывались на фоне неба. – Спокойной ночи.
– Я вас провожу.
– Нет, останьтесь лучше с женой. Вы ведь не доели ужин.
– Но…
– Сидите, молодой человек. Уж я как-нибудь отыщу собственную лошадь, а нет – украду одну из ваших. – Сэмюэл ласково положил Адаму руки на плечи и заставил сесть. – Доброй ночи. Доброй ночи, мэм.
Попрощавшись, он торопливо направился в сторону сарая.
Старина Акафист, переступая разбитыми копытами, смачно жевал сено плоскими, как две камбалы, губами. Цепочка недоуздка, позвякивая, ударялась о деревянную кормушку. Сэмюэл снял с гвоздя седло, подвешенное за деревянное стремя, водрузил его на широкую спину лошади и уже принялся затягивать подпругу, когда за спиной послышался шорох. Оглянувшись, он увидел силуэт Ли на фоне сгущающихся сумерек.
– Когда вы снова приедете? – тихо спросил китаец.
– Не знаю. Дней через пять-шесть. Ли, что здесь происходит?
– Вы о чем?
– Черт возьми, сам прекрасно понимаешь о чем.
– Китайса только лаботай, мало слусай, мало говоли.
– Да, разумеется, ты прав. Прости, что задал такой вопрос. Не слишком деликатно с моей стороны. – Повернувшись к Акафисту, Сэмюэл осторожно вставил ему в рот мундштук и заправил большие обвисшие уши в оголовье уздечки. Бросив в кормушку недоуздок, он снова обратился к китайцу: – Доброй ночи, Ли.
– Мистер Гамильтон…
– В чем дело, Ли?
– Вам, случайно, повар не нужен?
– Человеку в моем положении не по карману держать повара.
– Я бы недорого взял.
– Да Лайза от тебя мокрого места не оставит. А почему ты хочешь уйти?
– Да просто так спросил, на всякий случай. Всего доброго.
5
Адам и Кэти сидели под деревом в сгущающихся сумерках.
– Славный человек, – нарушил молчание Адам. – Мне он нравится. Жаль, что не сумею его уговорить перебраться к нам и вести хозяйство. Ну, что-то вроде управляющего.
– Но у него есть свой дом и семья, – возразила Кэти.
– Знаю. Только земля у него из рук вон плохая. Вряд ли есть где хуже. Он больше заработает на жалованье, которое я буду платить. Все же попрошу его. Чтобы привыкнуть к новым местам, требуется время. Словно родиться заново и учиться всему сначала. Дома я безошибочно определял, откуда придет дождь. А здесь все по-другому. В Коннектикуте я нутром чувствовал, с какой стороны подует ветер, когда похолодает. Но я и здесь всему научусь. Нужно только немного потерпеть. Тебе удобно, Кэти?
– Да.
– Наступит день, и он не за горами, и ты будешь любоваться из окон нашего замечательного нового дома зелеными полями люцерны. Я посажу эвкалиптовые деревья, выпишу семена и необычные растения, одним словом, создам нечто наподобие опытной фермы. Попробую посадить косточки китайской сливы личи. Интересно, приживутся ли они в здешних краях? Попробую. Может, Ли что-нибудь подскажет. А когда родится малыш, ты сможешь ездить по всему ранчо вместе со мной. Ведь ты его даже не видела. Я говорил, что мистер Гамильтон построит ветряные мельницы и мы сможем смотреть на них из окна? – Адам с удовольствием вытянул ноги под столом. – Ли уже пора принести свечи. Интересно, куда он запропастился?
– Адам, – невозмутимым тоном начала Кэти, – я не хотела сюда ехать и не собираюсь задерживаться надолго. Уеду при первой возможности.
– Не говори чепухи, – рассмеялся Адам. – Ты как ребенок, которого в первый раз увезли из дома. Вот подожди, родится малыш, и ты привыкнешь к здешним краям и полюбишь их. Знаешь, когда я попал в армию, думал, что умру от тоски по дому. Но ничего, пережил ведь. И со всеми происходит то же самое. Так что не говори глупостей.
– Это вовсе не глупости.
– Давай оставим этот разговор, любимая. Вот увидишь, все изменится, когда родится ребенок. Вот увидишь.
Сцепив руки за головой, он смотрел сквозь ветви деревьев на тусклое мерцание звезд.
Глава 16
1
Сэмюэл возвращался домой залитой лунным светом ночью, посеребрившей своим мерцанием окрестные холмы. Зачарованные луной деревья и вся земля застыли в мертвом безмолвии. Черные тени представляли собой резкий контраст со светлыми участками открытой местности, которые лунное сияние окрасило в неестественно белый цвет. Со всех сторон слышались приглушенные шорохи: питомцы луны олени в ясную ночь бродили в поисках пищи, отсыпаясь днем в лесной чаще. Кролики, мыши-полевки и прочая мелочь, служащая пищей крупным хищникам, тихо крались, ползли и подскакивали, храбрея под покровом лунной ночи, и мгновенно замирали на месте, сливаясь с камнями и кустарниками при малейших признаках опасности. Хищники тоже вышли на охоту. Словно коричневые лучики света, мелькали изящные куницы. Дикие кошки прижимали к земле мускулистое тело, превращаясь в невидимок. Их выдавал только блеск желтых глаз в темноте. Лисы, принюхиваясь острыми вздернутыми носами, выискивали добычу на ужин. У застывшей воды неслышно бродили еноты в надежде поймать лягушку. По склонам холмов рыскали койоты, в приступе тоски, сменяющейся буйной радостью, поднимали головы к небу, изливая накопившиеся чувства своей покровительнице луне, то рыдая, как по покойнику, то оглашая окрестности диким хохотом. За ночной жизнью сверху наблюдали совы, и
