Дом разделенный - Перл С. Бак
– Я думал, Мэй Лин еще ребенок, – удивленно сказал Юань. – Я помню ее совсем ребенком…
– Ей уже двадцать лет, – тихо ответила госпожа, – и она давно не дитя. Умом она и того старше, а по сравнению с Ай Лан, которой на три года больше двадцати, она совершенно взрослый человек. Мэй Лин – тихая и отважная девушка. Однажды я видела, как она помогала врачу вырезать огромную шишку из горла больной женщины, и рука ее была так же тверда, как его, и врач похвалил ее за то, что она не дрожала и не испугалась фонтана крови. Ничто ее не пугает; она тихая и отважная девушка. При этом они с Ай Лан хорошо ладят, хотя она и не ходит с Ай Лан развлекаться, а та не интересуется ее делами.
К тому времени они с госпожой сидели в гостиной одни, потому что Мэй Лин сразу ушла, и лишь служанка изредка приносила им чай и засахаренные фрукты. Юань с любопытством спросил госпожу:
– Матушка, а я ведь думал, что у этого писателя У есть другая жена…
Тут госпожа вздохнула.
– Я знала, что ты об этом спросишь. Ох, как я намучилась с Ай Лан! Она сказала, что будет с ним, а он будет с нею, и все тут. Переубедить ее невозможно. Отчасти поэтому я решила переехать в большой дом… Подумала, раз уж они должны встречаться, пусть встречаются здесь, а я буду за ними присматривать, покуда он не разведется с прежней женой и не будет свободен. Первая его жена очень старомодна, Юань. Ее выбрали для него родители, и в шестнадцать лет он уже был женат. Ох, не знаю, кого мне больше жалко, его или эту несчастную! Кажется, я страдаю за них обоих. Меня ведь тоже выдали замуж родители, и муж не любил меня, и я очень хорошо понимаю ее чувства. Но в то же время я поклялась себе, что моя дочь выйдет замуж по любви, потому что я сама знаю, каково это – быть нелюбимой женой. Вот почему мое сердце болит за обоих. Но все давно улажено, Юань, теперь такие дела легко уладить… Боюсь, что даже слишком легко. Он свободен, а она, бедняжка, возвращается в свой родной город внутри страны. Я успела повидаться с нею перед отъездом. Здесь, в нашем городе, она жила с ним… И в то же время не с ним. Она и две ее служанки складывали вещи в красные кожаные сундуки, которые были частью ее приданого. Она сказала мне всего несколько слов: «Я так и знала, что этим кончится… Я знала, что этим кончится». Она не красавица и старше его на пять лет, иностранных языков не знает, а в наши дни всем положено знать языки, и даже ноги ей когда-то бинтовали, хотя она и пытается прятать это под заграничной обувью. Для нее это действительно конец… Какая участь ждет ее теперь? Что ей остается? Я не стала расспрашивать. Мне нужно позаботиться об Ай Лан. Мы, старики, в наше время ничего не можем поделать, только полагаться на волю молодых… Да и кто сейчас может что-то поделать? В стране неразбериха, и никто никому не указ – нет больше ни законов, ни правил, ни наказаний…
Юань лишь смиренно улыбнулся ее словам. Она сидела тихо, старая и немного печальная, с белыми волосами, и говорила то, что всегда говорят старики.
Ибо в себе Юань чувствовал лишь смелость и надежду. Буквально в один день, даже в считаные часы, этот город, такой оживленный и богатый, успел придать ему смелости. По дороге сюда Юань увидел новые роскошные магазины, где продавали автомобили, технику и товары со всех уголков света. От узких улиц с приземистыми лавчонками, торговавшими простой домашней утварью и едой, почти ничего не осталось. Город стал центром мира, и кругом росли друг на дружке новые здания, одно другого выше. За шесть лет, пока Юаня не было, на улицах воздвигли десятка два высотных домов до самого неба.
В первый вечер после своего приезда Юань стоял у окна спальни, разглядывал городские улицы и думал: «Город стал похож на тот большой заграничный, где обосновался Шэн». Вокруг, на сколько хватало глаз, горели яркие огни и ревели двигатели, и раздавался низкий гул миллионов людей и пульс беспокойной, растущей, неукротимой жизни. Вот какой стала его страна. Буквы, пылавшие на фоне черных облаков, были начертаны на его родном языке, и буквы эти восхваляли товары, произведенные его соотечественниками. То был его город, и он ни в чем не уступал другим великим городам мира. На миг Юань задумался о той несчастной женщине, которую пришлось вышвырнуть, чтобы освободить место для Ай Лан, однако он взял себя в руки и рассудил: «Так следует поступать со всеми, кто не может приспособиться к новому дню. Это справедливо. Ай Лан и ее жених правы. Новому надо давать дорогу».
И в такой суровой и чистой радости он лег спать и заснул.
Куда бы Юань ни направлялся в те первые дни после возвращения домой, всюду он испытывал этот душевный подъем. Он поражался благосклонности своей судьбы, ведь шесть лет назад ему пришлось покидать страну тайком, бежав из тюрьмы, а теперь он по-настоящему оказался дома. Казалось, что все тюремные врата распахнуты, и нет больше ни его тюрьмы, ни каких-либо оков и цепей. Воспоминания о том, как отец вынуждал его жениться, теперь казались дурным сном, и таким же дурным сном стали ужасные события шестилетней давности, когда парней и девушек бросали в тюрьмы и расстреливали за стремление к свободе. И все же их жертва была не напрасна, вот она, эта свобода!
