Финеас Финн - Энтони Троллоп
– Тебе хорошо говорить, Баррингтон, ты виг старой аристократической школы и считаешь себя либералом лишь потому, что сто лет назад так делал Фокс. Но я всем сердцем предана идее.
– Сердцу в политике не место, ведь правда? – обернулся Эрл к мистеру Кеннеди.
Тот не хотел говорить на подобные темы в воскресенье и не хотел признаваться в этом Баррингтону Эрлу. Мистер Кеннеди желал наказать супругу, обращаясь с ней так, будто она и вправду нездорова, и при этом чтобы этого не понял их гость.
– Лоре лучше сейчас не тревожить себя, – проговорил он.
– Как же можно нарочно не тревожить себя? – рассмеялась та.
– Ну-ну, не будем сейчас об этом, – сказал мистер Кеннеди отворачиваясь. Он взял роман, который она только что отложила, взглянул на обложку и, унеся прочь, поставил на самую дальнюю книжную полку. Леди Лора проследила за ним взглядом и мгновенно поняла весь ход мыслей мужа. Она пожалела, что читала, и пожалела, что беседовала о политике. Вскоре Баррингтон Эрл откланялся, и супруги остались одни.
– Я рад, что головная боль прошла, – он не хотел быть с ней суров, но говорил настолько серьезно, что это звучало почти сурово.
– Да, прошла, – сказала она. – Заглянул Баррингтон, и мне стало веселее.
– Мне жаль, что тебе не хватало веселья.
– Ты не понимаешь, о чем я, Роберт?
– Боюсь, что нет.
– Вероятно, ты крепче меня. Тебе не знакомо это ощущение оцепенения, беспомощной тупости мозга, которая еще не головная боль, но почти так же мучительна…
– Тупость мозга, быть может, даже мучительнее головной боли, но я не думаю, что первая может вызывать вторую.
– Ох, я не знаю, как это объяснить.
– Головная боль, насколько мне известно, всегда идет из желудка, даже если вызвана расстроенными нервами. Но тупость мозга…
– Ах, Роберт, я сожалею, что использовала это слово.
– Вижу, головная боль не помешала тебе читать, – заметил он, помолчав.
– Разве это чтение! У меня не было сил ни на что больше.
Вновь последовало молчание.
– Быть может, это и предрассудок, не отрицаю, – сказал мистер Кеннеди, – но признаюсь: когда в моем доме по воскресеньям читают романы, меня это сильно огорчает. Моя матушка имеет очень строгие взгляды на этот счет. Полагаю, ничего дурного нет в том, чтобы сын поступал, как учила его мать, – заключил он самым серьезным тоном, на какой был способен.
– Не знаю, почему взяла его. Наверное, просто потому, что под руку попался. Я постараюсь избегать этого в будущем.
– Прошу тебя, дорогая. Буду очень признателен, если ты это запомнишь.
Затем мистер Кеннеди покинул супругу, и она два часа сидела одна, ничего не делая, сначала в сумерках, а затем в полной темноте. Неужели это и есть та жизнь, на которую она обрекла себя, выйдя замуж за мистера Кеннеди из Лохлинтера? И если эта жизнь так тяжка, так невыносима в Лондоне, то каково будет в поместье?
Глава 24
Гостиница «Уиллингфордский бык»
Финеас выехал из Лондона ночным поездом в пасхальное воскресенье и прибыл на место около половины первого ночи. Лорд Чилтерн еще не ложился, ожидая его; на столе был сервирован ужин. «Уиллингфордский бык», трактир в старых английских традициях, с приходом железнодорожного сообщения, когда по дороге почти прекратили ездить путешественники и почтовые кареты, утратил прежнюю роль, но обрел новую – как приют для охотников и егерей. Хозяин сдавал в аренду лошадей и содержал конюшни для охотников, благодаря чему гостиница была обычно переполнена с начала ноября до середины апреля. Летом она совершенно пустела и стояла покинутой до тех пор, пока провинцию вновь не наводняли алые охотничьи рединготы.
– Сколько дней вы пробудете? – спросил лорд Чилтерн, угощая друга фаршированной индейкой.
– В среду мне нужно вернуться, – ответил Финеас.
– Значит, до вечера среды. Вот что мы сделаем: завтра едем в Коттсмор, во вторник – на земли Тейлби, а в среду к Фицуильяму, это всего в двенадцати милях. Лошадей маловато.
– Я не хочу стеснять вас. Ведь я могу нанять лошадь здесь?
– Вы меня ничуть не стесните. У нас будет по три лошади на двоих в каждый из дней, а там положимся на удачу. Лошадей нынче отвезли в Эмпингем, на завтра. Тейлби довольно далеко, в Сомерби, но мы справимся. В худшем случае можно будет вернуться в Стэмфорд на поезде. Зато в среду все будет устроено очень удобно. Охота начнется за Стилтоном и будет двигаться в нашу сторону. Я все распланировал. У меня есть коляска с быстрой лошадью, и, если мы отправимся завтра в половину десятого, останется бездна времени. Вы поедете на Мэг Меррилиз. Станет упираться – можете ее пристрелить.
– Она из норовистых?
– Ею тяжело управлять, если слишком налегаете на удила, но дайте ей свободу, и она пойдет плавно, как вода. И лучше держитесь подальше от толпы. Что будете пить?
Они провели полночи, куря и разговаривая, и Финеас узнал о лорде Чилтерне больше, чем когда-либо раньше. На стол поставили бренди с водой, но никто из них не пил. Перед лордом Чилтерном, правда, стояла пинта пива, от которой он время от времени отхлебывал.
– Я теперь перешел на пиво – это лучший напиток. Когда шесть дней в неделю проводишь на охоте, можно себе позволить. У меня есть мера, три пинты в день – не слишком много.
– И ничего больше не пьете?
– В одиночку ничего, разве только немного вишневой наливки, когда выезжаю. Мне никогда не нравилось пить, никогда в жизни. Я люблю сильные ощущения и бывал не слишком разборчив в том, как их добыть. Могу заречься пить хоть завтра, без борьбы с собой, было бы ради чего. То же с игрой. Нынче я не играю: нет денег, но признаюсь, ничто больше мне так не по нраву. В игре, пока от нее не отстал, есть жизнь.
– Вам стоило бы пойти в политику, Чилтерн.
– Я бы пошел, но отец не хотел помогать. Впрочем, не будем о нем. Как Лоре живется с мужем?
– Весьма счастливо, сколько могу судить.
– Не верю, – сказал лорд Чилтерн. – Она слишком похожа характером на меня, чтобы быть счастливой с таким бревном, как Роберт Кеннеди. Именно люди вроде него отвращают меня от благопристойности. Если надобно быть таким, то я предпочту непристойность. Запомните мои слова: хорошим это не кончится, она не сможет его выносить.
– Думаю, она умеет настоять на своем, – предположил Финеас.
– Нет-нет. Пусть он и старый зануда, но он мужчина, и ей не удастся им управлять.
– Но она способна его смягчить.
– Ни капли, если я хоть что-то в нем понимаю. Полагаю, вы видите их часто?
– Да, весьма. Теперь я, правда, реже у них бываю, чем прежде на Портман-сквер.
– Вам, верно, это в тягость. Мне – точно было бы. А моего отца вы часто видите?
– Время от времени. При встречах он со мной
