Приключения капитана Гаттераса (litres) - Жюль Верн
Путешественники вскорѣ пожалѣли о почти ровной и легкой дорогѣ на ледяныхъ полянахъ, столь удобныхъ для ѣзды на саняхъ. Теперь приходилось понатужиться. Изнуренныя собаки не могли уже везти саней; люди припрягались къ истомленнымъ животнымъ и, помогая имъ, выбивались изъ послѣднихъ силъ. Нѣсколько разъ приходилось даже выгружать изъ саней съѣстные припасы, чтобы подняться на крутые холмы, которыхъ обледенѣлая поверхность не представляла удобной и надежной опоры для ноги. Чтобы пройти десять футовъ, требовалось иногда нѣсколько часовъ. Такимъ образомъ, въ первый день отрядъ прошелъ только пять миль по землѣ Корнваллиса, землѣ вполнѣ оправдывающей свое названіе, такъ какъ она представляетъ неровности, острыя горныя вершины, рѣзкія линіи и истерзанныя скалы юго-западной оконечности Англіи.
На слѣдующій день отрядъ поднялся на вершину горы. Окончательно истомленные путешественники, не въ состояніи будучи построить себѣ снѣжную хижину, нашлись вынужденными ночевать подъ палаткою, кутаясь въ буйволовыя кожи и просушивая на груди свои мокрые чулки. Послѣдствія такихъ гигіеническихъ условій понятны. Термометръ ночью опустился ниже сорока четырехъ градусовъ (-42° стоградусника); ртуть въ чашечкѣ замерзла.
Здоровье Симпсона сильно разстроилось; упорный насморкъ, жестокій ревматизмъ, невыносимыя страданія уложили его въ сани, которыми онъ уже не могъ болѣе управлять. Мѣсто его занялъ Бэлль; онъ былъ тоже нездоровъ, но еще крѣпился. Самъ докторъ начиналъ чувствовать послѣдствія тяжелаго путешествія и вліяніе суровой зимы; впрочемъ, изъ его груди не вырвался ни одинъ стонъ. Онъ шелъ впереди, опираясь на палку, указывалъ дорогу и вездѣ поспѣвалъ на помощь. Гаттерасъ, невозмутимый, нечувствительный къ стужѣ, здоровый, какъ въ первый день путешествія, молча слѣдовалъ за санями.
20-го января погода была такъ холодна, что малѣйшее движеніе вызывало въ путникахъ полный упадокъ силъ. Препятствія, представляемыя дорогою, увеличились настолько, что Бэлль и Гаттерасъ припряглись къ собакамъ; отъ внезапныхъ толчковъ передокъ саней изломался; пришлось его чинить. Подобнаго рода задержки повторялись по нѣсколько разъ въ день.
Путешественники подвигались глубокою долиною, по поясъ въ снѣгу, но не смотря на жестокій холодъ, ихъ пробиралъ потъ. Всѣ молчали; вдругъ Бэлль, шедшій подлѣ доктора, съ ужасомъ посмотрѣлъ на послѣдняго, схватилъ, не говоря ни слова, горсть снѣга и началъ сильно натирать имъ лицо своего товарища.
– Ну васъ, Бэлль! – говорилъ барахтавшійся докторъ.
Но Бэлль продолжалъ свое дѣло и преисправно натиралъ щеки и носъ доктора.
– Послушайте, Бэлль! – кричалъ Клоубонни, котораго ротъ, носъ, глаза были залѣплены снѣгомъ. – Въ своемъ-ли вы умѣ? Въ чемъ дѣло?
– Въ томъ,– отвѣтилъ Бэлль,– что если у васъ есть еще носъ, то вы этимъ обязаны мнѣ.
– Носъ? – спросилъ докторъ, поднося руку въ лицу.
– Да, докторъ, онъ у васъ былъ совершенно отмороженъ. Когда я взглянулъ на васъ, носъ вашъ уже совершенно побѣлѣлъ и безъ моего энергичнаго лѣченія вы лишились-бы этого украшенія, столь неудобнаго во время путешествія въ полярныхъ странахъ, но необходимаго въ жизни.
Дѣйствительно, еще нѣсколько минутъ и докторъ отморозилъ-бы себѣ носъ. Однако, благодаря сильнымъ натираніямъ Бэлля, циркуляція крови была возстановлена и всякая опасность миновала.
– Благодарю, Бэлль. Современемъ я расквитаюсь съ вами.
– Надѣюсь, докторъ,– отвѣтилъ Бэлль. – Далъ-бы Богъ, чтобы намъ никогда не грозили большія невзгоды!
– Увы, Бэлль,– сказалъ докторъ,– вы намекаете на Симпсона! Этотъ бѣдный человѣкъ страдаетъ ужасно!
– Вы опасаетесь за него? – съ живостью спросилъ Гаттерасъ.
– Да, опасаюсь, капитанъ,– отвѣтилъ докторъ.
Бэлль схватилъ, не говоря вы слова, горсть снѣга и началъ сильно натирать имъ лицо своего товарища.
– Чего-же вы опасаетесь?
– Сильной цынги. У него уже пухнутъ ноги и изъязвляются десны. Несчастный лежитъ подъ одѣялами на саняхъ, полузамерзшій; тряска ежеминутно усиливаетъ его страданія. Я жалѣю его, но помочь ему не могу.
– Бѣдный Симпсонъ,– пробормоталъ Бэлль.
– Придется, вѣроятно, остановиться на день или на два,– сказалъ докторъ.
– Остановиться! – вскричалъ Гаттерасъ. – Въ то время, когда жизнь восемнадцати человѣкъ зависитъ отъ нашего возвращенія!
– Однакожъ… замѣтилъ докторъ.
– Послушайте, докторъ, и вы, Бэлль: у насъ осталось съѣстныхъ припасовъ всего на двадцать дней. Можемъ-ли мы терять хоть одну минуту?
Докторъ и Бэлль ничего не отвѣчали и сани, послѣ короткой остановки, тронулись опять въ путь.
Вечеромъ отрядъ остановился у подошвы небольшого ледянаго холма. Бэлль быстро прорубилъ въ немъ пещеру, въ которой и пріютились усталые путешественники. Докторъ всю ночь ходилъ за больнымъ; цынга уже оказывала свое губительное дѣйствіе и жестокія боли вызывали безпрестанныя стоны.
– Ахъ, докторъ, докторъ!
– Мужайтесь, другъ мой! – утѣшалъ Клоубонни.
– Насталъ мой конецъ! Я чувствую это. Не хватаетъ уже никакихъ силъ! Лучше-бы умереть!
На эти, вызванныя отчаяніемъ, слова, докторъ отвѣчалъ неусыпными попеченіями. Истомленный днемъ, онъ приготовлялъ ночью для больнаго какое-нибудь успокоительное питье. Лимонный сокъ не оказывалъ уже своего дѣйствія, а натиранія не препятствовали цынгѣ усиливаться все больше и больше.
На слѣдующій день злополучнаго Симпсона уложили въ сани, хотя онъ и просилъ, чтобъ его бросили, покинули, дали-бы спокойно умереть. Затѣмъ отрядъ продолжалъ свой гибельный путь среди безпрестанно увеличивавшихся затрудненій.
Туманъ до костей пронизывалъ путниковъ; снѣгъ и изморозь терзали имъ лица; они работали, какъ вьючныя животныя, а между тѣмъ были постоянно впроголодь.
Дэкъ, подобно своему господину, приходилъ, уходилъ, не обращая вниманія на усталость. Постоянно бодрый, онъ по инстинкту отыскивалъ самую удобную дорогу и въ этомъ отношеніи путешественники вполнѣ полагались на его удивительное чутье.
Утромъ, 23-го января, господствовалъ полнѣйшій мракъ; было новолуніе. Дэкъ отправился впередъ. Нѣсколько часовъ онъ не показывался; Гаттерасъ началъ было уже тревожиться, тѣмъ болѣе, что на снѣгу виднѣлось множество слѣдовъ медвѣдей. Онъ не зналъ, на что рѣшиться, какъ вдругъ послышался сильный лай.
Гаттерасъ поторопилъ сани и вскорѣ увидѣлъ вѣрное животное на днѣ одного оврага.
Дэкъ стоялъ точно окаменѣлый и лаялъ предъ cairn'омь (возвышеніемъ), сложеннымъ изъ известковыхъ камней, покрытыхъ слоемъ льда.
– На этотъ разъ,– сказалъ докторъ,– это несомнѣнно cairn.
– Какое намъ до этого дѣло? – отвѣтилъ Гаттерасъ.
– Если это cairn, Гаттерасъ, то въ немъ можетъ находиться какой-нибудь важный для насъ документъ. Быть можетъ онъ заключаетъ въ себѣ съѣстные припасы. Ради этого только его должно тщательно осмотрѣть.
– Но кто-же изъ европейцевъ заходилъ сюда? – пожавъ плечами сказалъ Гаттерасъ.
– Если мы европейцы,– отвѣтилъ докторъ,– то развѣ эскимосы не могли устроить здѣсь тайникъ и оставить въ немъ добычу своей охоты, или рыбной ловли? Кажется, они дѣлаютъ это очень часто.
– Въ такомъ случаѣ разберите cairn, докторъ. Но я опасаюсь, что вы только напрасно потрудитесь.
Докторъ и Бэлль съ кирками направились къ cairn'у. Дэкъ продолжалъ бѣшено лаять.
