Приключения капитана Гаттераса (litres) - Жюль Верн
– Я совершенно увѣренъ, что мы найдемъ его,– сказалъ докторъ.
– Напрасно я оставилъ Forward,- это была ошибка, часто говаривалъ Гаттерасъ. Капитанъ долженъ быть на своемъ суднѣ, и нигдѣ больше.
– На суднѣ остался Джонсонъ.
– Такъ, но… Однакожъ, поспѣшимъ!
Собаки шли быстро; слышенъ былъ голосъ ободрявшаго ихъ Симпсона. Вслѣдствіе замѣчательнаго феномена фосфорисценціи, собаки, казалось, бѣжали по воспламененной почвѣ, аизъ подъ полозьевъ саней какъ бы сыпалась искрящаяся пыль. Докторъ пошелъ было впередъ, чтобы изслѣдовать столь оригинальный снѣгъ, какъ вдругъ, перескакивая чрезъ одинъ «hummock», онъ исчезъ изъ глазъ путешественниковъ. Бэлль, ближе всѣхъ находившійся къ доктору, немедленно подбѣжалъ къ мѣсту, гдѣ послѣдній скрылся.
– Гдѣ вы, докторъ? – тревожнымъ голосомъ закричалъ Бэлль въ то время, когда къ нему подходили Гаттерасъ и Симпсонъ.
– Докторъ, докторъ! – крикнулъ Гаттерасъ.
– Я здѣсь – въ ямѣ! – отвѣтилъ спокойный голосъ. – Подайте мнѣ веревку и я не замедлю появиться на поверхности земнаго шара.
Доктору, свалившемуся въ расщелину, глубиною въ двѣнадцать футовъ, подали веревку, которою онъ обвязался, и затѣмъ товарищи не безъ труда вытащили его на свѣтъ Божій.
– Не ушиблись ли вы? – спросилъ Гаттерасъ.
– Нисколько! Такой невзгоды со мною не случается,– сказалъ Клоубонни, отряхивая снѣгъ, покрывавшій его благодушное лицо.
– Какъ это случилось?
– Во всемъ виновата рефракція! – улыбаясь отвѣтилъ докторъ. – Вѣчно эта рефракція! Мнѣ казалось, что надо перескочить пространство въ футъ шириною, а между тѣмъ, я очутился въ ямѣ глубиною въ десять футовъ. Ужь эти мнѣ оптическія иллюзіи! Впрочемъ, это единственныя, оставшіяся у меня иллюзіи; освободиться отъ нихъ мнѣ будетъ трудновато. Пусть это послужитъ вамъ урокомъ, что никогда не слѣдуетъ дѣлать ни одного шага, не испробовавъ предварительно почву, потому что полагаться здѣсь на свидѣтельство чувствъ нѣтъ никакой возможности. Глаза видятъ здѣсь невѣрно, уши слышатъ навыворотъ. Прелестная страна!
– Можемъ мы продолжать путь? – спросилъ капитанъ.
– Само собою разумѣется Это незначительное паденіе принесло мнѣ больше пользы, чѣмъ вреда.
Отрядъ продолжалъ подвигаться на юго-востокъ; вечеромъ, пройдя двадцать пять миль, истомленные путешественники остановились, что не помѣшало, однакожъ, доктору подняться на вершину одной ледяной горы, въ то время, когда Бэлль занялся постройкою снѣжной хижины.
Почти полная луна сверкала дивнымъ свѣтомъ на безоблачномъ небѣ; звѣзды мерцали съ невыразимою ясностью; съ вершины ледяной горы взоръ проносился надъ необозримою равниною, взбугренною небольшими странныхъ формъ возвышеніями. Возвышенія эти, разбросанныя, сверкавшія подъ лучами луны и выдѣлявшіяся своими рѣзкими контурами на ближайшемъ фонѣ тѣней, были похожи то на стоящія колонны, то на поверженныя капители, то на надгробные памятники какого-то громаднаго, лишеннаго деревьевъ кладбища, грустнаго, безмолвнаго, безконечнаго, на которомъ двадцать поколѣній міра покоились вѣчнымъ, непробуднымъ сномъ.
Не смотря на стужу и утомленіе, докторъ долго смотрѣлъ на эту картину, отъ созерцанія которой съ трудомъ отвлекли его товарищи. Надо было, однако, подумать объ отдыхѣ; снѣжная хижина была готова, путешественники забились въ нее, какъ кроты, и не замедлили уснуть.
На другой денъ, да и во всѣ слѣдующіе дни не случилось ничего необыкновеннаго. Путешествіе совершалось съ затрудненіями или безъ затрудненій, быстро или медленно, смотря по прихотямъ температуры, то суровой и холодной, то сырой и пронимавшей путниковъ до мозга костей. Смотря по свойству почвы, употреблялись или пимы, или лыжи.
Настало 15-е января; луна, въ послѣдней своей четверти, не на долго появлялась на небосклонѣ; солнце, хотя и скрывавшееся еще подъ горизонтомъ, втеченіе шести часовъ производило ежедневно нѣчто въ родѣ сумерекъ, не достаточно, впрочемъ, освѣщавшихъ дорогу. По прежнему держали путь по компасу. Бэлль шелъ впереди, за нимъ по прямой линіи шелъ Гаттерасъ, а въ арріергардѣ слѣдовали докторъ и Симпсонъ. Они поочередно смѣняли другъ друга и, видя только Гаттераса, старались идти по прямой линіи. Не смотря, однакожъ, на всѣ свои старанія, путники порою уклонялись отъ прянаго направленія на тридцать и даже на сорокъ градусовъ, и тогда опять приходилось свѣряться съ компасомъ.
15-го января, въ воскресенье, по разсчету Гаттераса, отрядъ подвинулся на сто миль къ югу. Утро этого дня было посвящено починкѣ одежды и лагерныхъ принадлежностей. Богослуженіе также не было упущено изъ вида.
Отрядъ тронулся въ путь въ полдень; погода стояла холодная; термометръ показывалъ тридцать два градуса ниже нуля (-36° стоградусника), при очень ясной атмосферѣ.
Ничто не предвѣщало внезапной перемѣны погоды, какъ вдругъ съ поверхности льда поднялся замерзшій паръ, достигъ высоты девяноста футовъ и остановился не разсѣяваясь. Путешественники не видѣли другъ друга въ разстояніи одного шага; паръ прилипалъ въ одеждѣ и осаждался на ней острыми и длинными ледяными призмами.
У путешественниковъ, захваченныхъ врасплохъ этимъ оригинальнымъ феноменомъ, прежде всего промелькнула мысль собраться вмѣстѣ. Тотчасъ послышались крики:
– Эй, Симпсонъ!
– Бэлль, сюда!
– Докторъ!
– Капитанъ, гдѣ вы?
Всѣ четверо, выставивъ впередъ руки, искали другъ друга въ густомъ туманѣ, не позволявшемъ ничего видѣть. Больше всего ихъ тревожило то обстоятельство, что на ихъ оклики не послѣдовало отвѣта. Можно было подумать, что этотъ паръ не проводилъ звуковъ.
Каждому пришло тогда въ голову выстрѣлить изъ ружья, чтобы подать другъ другу сигналъ къ сбору. Но если звукъ голоса оказался слишкомъ слабымъ, то выстрѣлы, наоборотъ, были ужъ слишкомъ сильны; эхо подхватило ихъ и, отраженные по всѣмъ направленіямъ, они производили какой-то перекатный, неясный гулъ, направленіе котораго трудно было бы опредѣлить съ точностью.
Тогда каждый сталъ дѣйствовать согласно со своимъ характеромъ: Гаттерасъ остановился и, скрестивъ на груди руки, рѣшился ждать; Симпсонъ ограничился тѣмъ, что остановилъ упряжныхъ собакъ, не безъ труда, впрочемъ; Бэлль возвратился назадъ, тщательно отыскивая рукою свои слѣды. Докторъ, наталкиваясь на куски льда, падалъ, поднимался, ходилъ изъ стороны въ сторону, возвращался къ своимъ слѣдамъ и все больше и больше сбивался съ пути.
Черезъ пять минутъ онъ сказалъ себѣ:
– Однако дѣло выходитъ дрянь! Странный климатъ! Черезчуръ ужъ много сюрпризовъ! Не знаешь, на что и разсчитывать. И какъ эти острыя ледяныя призмы больно колятся чортъ возьми! Капитанъ, капитанъ! – снова крикнулъ онъ.
Но отвѣта не послѣдовало. На всякій случай, докторъ зарядилъ ружье, но не смотря на толстыя перчатки, стволъ ружья обжегъ ему руки. Въ это время Клоубонни показалось, что въ нѣсколькихъ шагахъ отъ него движется какая-то неопредѣленная масса.
– Наконецъ-то,– сказалъ онъ. – Гаттерасъ! Симпсонъ, Бэлль – это вы? Да отвѣчайте же!
Послышалось глухое рычанье.
– Эге! Что это такое? – подумалъ докторъ.
Неопредѣленная масса приближалась; уменьшившись въ размѣрахъ, она приняла болѣе ясныя очертанія. Страшная мысль промелькнула въ головѣ доктора.
– Медвѣдь! – сказалъ онъ себѣ.
По всѣмъ вѣроятіямъ, то былъ громадный медвѣдь. Заблудившись въ туманѣ, онъ ходилъ то
