Сливовый календарь любви - Тамэнага Сюнсуй
Подобно тому как сама Япония отгородилась от внешнего мира, правительство Токугава стремилось запереть в резервацию все, что не подчинялось общим правилам и с трудом поддавалось регулированию.
Эдоский веселый квартал Ёсивара с середины XVII века находился в районе Асакуса. Можно было прийти в квартал пешком, можно было нанять паланкин, но удобнее всего был путь по воде, ибо Эдо был пронизан сетью речушек и каналов. Длинные узкие лодки, на которых добирались до Ёсивары, были двухместными. Пассажир располагался на удобном мягком матраце и мог воспользоваться подносом с курительными принадлежностями, а лодочник с шестом прокладывал дорогу среди других таких же лодочек.
На канале, окружавшем квартал Ёсивара, гостей встречало больше полусотни причалов для таких лодочек, и на каждом подавали чай, освежающее влажное полотенце о-сибори, туалетные принадлежности. Приведя себя в порядок и договорившись с лодочником о времени возвращения, гость проходил чуть меньше километра пешком по насыпной дамбе, называемой Хаттё («дорога в восемь тё»), и наконец оказывался возле главных ворот квартала. Слева от ворот росла ива, символ расставания, на нее следовало оглянуться, уходя из Ёсивары. Справа стояла будочка привратника, чье имя по традиции всегда было Дзиробэй.
Для мужчин вход в Ёсивару был свободный, женщинам же следовало иметь специальный пропуск киттэ.
Мечтой эдосца было «постучать в большие ворота», что означало откупить целиком весь квартал, в котором подчас обитало от трех до пяти тысяч женщин. Однажды, в XVII веке, именно так поступил купец Кинокуния Мондзаэмон, которому это стоило тысячу рё. С тех пор кутилам удавалось откупать отдельные заведения внутри Ёсивары лишь на сутки. Среди заведений веселого квартала были и маленькие, не слишком дорогие, где за решетчатыми ставнями можно было увидеть восседавших, как на витрине, обитательниц, были и дорогие дома с плотно закрытыми ставнями, где красавицы были затворены в своих гостиных, лишь слава о них гремела по всему Эдо. Словом, каждый гость мог выбрать заведение соответственно своему вкусу и кошельку. Лучшими советчиками в выборе были владельцы чайных домиков на центральном проспекте Ёсивары, они же предлагали за деньги своеобразное «меню», где можно было почерпнуть сведения о самых модных девицах.
Впрочем, путеводитель по Ёсиваре – «Ёсивара сайкэн» – можно было купить и в другом месте. Эти брошюрки издавались дважды в году, весной и осенью, и пользовались в Эдо большим спросом.
Чайный домик в Ёсиваре был прежде всего местом, где производились все денежные расчеты. Определенный процент за посредничество полагался хозяину чайной, который был также и гарантом платежеспособности гостя. Любовные свидания в чайных домиках были запрещены, зато пирушки с участием гейш были обычным делом.
Для обитательниц веселых кварталов в японском языке существовало много названий: дзёро («девицы»), кэйсэй («сокрушающие стены»), юдзё («девы веселья»). В 70-е годы XVIII века появилось слово «гейша» (яп. гэйся), так называли артистов (певцов, танцоров, рассказчиков) – и мужчин, и женщин. Будучи непременными участниками увеселений, они жили и в пределах самого квартала Ёсивара, и за его стенами. В XIX веке слово «гейша» стало употребляться как эвфемизм для обозначения продажной женщины, однако, как и другие имена для «дев веселья», оно не имело отрицательной окраски.
В квартале страсти существовала своя иерархия. Выше всех по положению стояли ойран, одновременно в квартале их бывало не более десятка. Подающих надежды девочек владельцы заведений с самого юного возраста обучали и воспитывали в надежде вырастить ойран. С кандидатками занимались лучшие учителя музыки, танца, каллиграфии. Вложение средств себя оправдывало, так как ойран приносили заведению больше всего доходов.
Если гость покупал время ойран, то ее ученицы приходили встретить его в чайный домик. Они провожали гостя до апартаментов ойран, которая в заведении имела две комнаты – прихожую и гостиную, что также было привилегией ее ранга. Ученицы ойран, девушки пятнадцати-семнадцати лет, назывались фурисодэ синдзо (букв. «новенькие, трясущие рукавами»), так как рукава их одежд не были зашиты накрепко, чтобы по мере роста платье можно было подогнать по фигуре. У «новеньких» не было своих комнат; лишь тогда, когда они начинали самостоятельно выходить к гостям и получали звание ёбидаси синдзо («новенькая, которую вызывают»), им выделяли гостиную, но без прихожей.
Самые маленькие ученицы ойран, девочки от семи до тринадцати лет, назывались кабуро или камуро.
Помимо учениц ойран гостя приветствовала также банто синдзо («дежурная») – женщина, ведавшая всеми делами ойран и ее окружения: от бытовых забот до «графика работы». Нередко банто синдзо (или бансин) была уже в годах, но это могла быть и молоденькая девушка, выказавшая недюжинные организаторские способности. Кроме того, в гостиную ойран нередко заглядывали хозяин заведения, домоправительница яритэ, следившая за порядком и поведением женщин, мужской персонал веселых домов – вакамоно («юноши»). Гостю следовало всех одарить.
Не стоит и говорить, что в веселье участвовали приглашенные гейши (разливали вино, пели и танцевали). Кроме того, эдосцы имели обыкновение развлекаться не в одиночку, а с профессиональными компаньонами тайкомоти (букв. «человек с барабанчиком»). Некоторые тайкомоти жили тут же в Ёсиваре, другие приезжали в Ёсивару вместе с гостем. Весельчак и балагур, «человек с барабанчиком» был также и знатоком своеобразного этикета веселого квартала, разработанного до мелочей. Успех гостя у женщины во многом зависел от соблюдения этикета. Притом что гость платил (и немалые деньги!), окончательное решение – разделить ли с ним ложе – всегда было за ойран.
С одной стороны, ойран считались «женой на одну ночь» и, как все замужние женщины в Японии, чернили зубы. С другой стороны, ойран почитали так, как никогда не почитали жену. В гостиной на лучшем месте, возле парадной ниши с каллиграфическим свитком или картиной, восседала всегда ойран, а не гость.
Девы веселья и внешне отличались от обычных женщин: их прически украшало неимоверное количество драгоценных шпилек, они не носили носков таби, ибо голая пятка, похожая на очищенную луковку, считалась необычайно привлекательной. Они говорили на особом языке: существовал специфический жаргон квартала, в отдельных заведениях даже были приняты свои словечки.
Однако, чтобы не наскучить, веселый квартал должен был не только хранить традиции, но и радовать гостей все новыми и новыми развлечениями. Выше говорилось о квартале Ёсивара, каким он был во второй половине XVIII – первой половине XIX века. За эти сто лет в Ёсиваре случилось девятнадцать больших пожаров, каждый раз уничтожавших квартал дотла. Однако жертв никогда не было, обитатели благополучно эвакуировались и, пока квартал не отстраивался заново, продолжали заниматься своим ремеслом в бараках нагая, которые временно снимали в
