Сливовый календарь любви - Тамэнага Сюнсуй
Кагэхати. Клянусь, голос девичий, но кто это – не знаю.
Коноито, услышав слово «квартал», прячется на втором этаже.
О-Тами. Да, он здесь, заходите.
Девушка раздвигает дверные створки, но зайти не решается.
Пожалуйте сюда, прошу! По какой надобности изволите быть?
Кагэхати. Не стесняйтесь, пожалуйста, зайдите! Эту девочку я где-то уже видел… (Последние слова бормочет себе под нос.)
Девушка. Да, когда-то мы с вами встречались. Я из «Каракотоя»…
Кагэхати. Да-да… Как же, вас зовут…
Девушка. Я жила там раньше, уже давно…
Кагэхати. А! Вот и вспомнил! Уж не вы ли госпожа О-Тё?
Девушка. Да.
Кагэхати. Так-так, вот оно что… Вы уж извините меня, мне нездоровится… (Слегка приподнимается на постели.) За то короткое время, что мы не виделись, вы стали сущей красавицей! Может быть, предложить вам чайку? Однако что вас к нам привело? Где вы теперь?
О-Тё. Я живу в Коумэ.
Кагэхати. Да-а? Ну, тогда у вас едва ли может быть дело ко мне. Наверное, вы принесли нам какую-нибудь весточку из Квартала?
О-Тё. Нет… (Запинается, но затем все же принимает решение.) Я пришла к вам потому, что хочу попросить… Ну… Устройте и меня куда-нибудь! Пожалуйста!
Кагэхати. Вот так штука! Не ожидал такого разговора… Хоть вы и выросли в Квартале, но вдруг, сгоряча, решиться… Вероятно, у вас есть весьма и весьма веские причины… Что же случилось?
О-Тё. Да, мне нужно немного денег…
Кагэхати. Ах, деньги – ну, об этом мы поговорим. Только прежде расскажите мне все подробно, ведь это плохой выход. Как правило, можно обойтись и без этого.
О-Тё. Нет-нет, теперь я совсем свободна, ничто меня не связывает…
Кагэхати. Зачем же тогда деньги?
О-Тё. Видите ли, прежде в Квартале был один человек, мой брат… Ну а теперь он вернулся в дом своих настоящих родителей. По случаю его возвращения в семью предстоят большие траты, и вот я решила скопить для него…
Вслушиваясь в этот голос, Коноито спускается по лестнице вниз.
Чем же в самом деле это закончится? Ответ в конце следующей главы.
Глава двадцать четвертая
Итак, О-Тё узнала, что Тандзиро, принятый в родную семью, втайне мечтает хотя бы отчасти возместить похищенные ранее Мацубэем деньги. Таким образом он отблагодарил бы всех за счастливый поворот в своей судьбе. О-Тё решила, продав себя, достать денег и тем доказать свою преданность мужчине. Только взгляните: совсем еще молода – и столь самоотверженные устремления! Про таких говорят: «героическая девушка». И разве не достойно восхищения то, что за столь короткий срок она дважды решается собою пожертвовать?
Тем временем со второго этажа спускается ойран Коноито.
Коноито. Неужели О-Тё-сан? Вот неожиданность!
О-Тё. Ойран? Как вы здесь оказались? И такой измученный вид, похудели…
Коноито. Правда? За последнее время мне пришлось перенести множество невзгод… Но что привело сюда тебя?
О-Тё снова по порядку рассказывает о причинах своего прихода.
О-Тё. Ойран, зачем я так страдаю? И беды ойран тоже, наверное, из-за Хан-сана…
Коноито. Да, это так. Но теперь все стало еще ужаснее, чем прежде. Ах, я не выдержу, у меня разорвется грудь…
Коноито рассказывает подробности того, что с ней произошло. В то время, как они изливают друг другу свои горести, с улицы доносится стук деревянных сандалий. «Простите, не это ли дом господина Кагэхати?» – «Да». – «Если так, вы позволите?»
Зашедший в дом человек – Сакурагава Дзэнко собственной персоной. Коноито бросает на него быстрый взгляд.
Ой, Дзэнко-сан!
Сакурагава Дзэнко. О, вот и ойран! Очень, очень кстати. Раз уж вы здесь, то сразу все и выясним. Прошу прощения, но сперва я сяду.
Кагэхати. Да вы проходите…
Сакурагава Дзэнко. Нет-нет, не беспокойтесь… Ойран, поистине неслыханное дело! Я сам ничего не знал, но недавно меня впервые пригласили в усадьбу господина Тибы Ханнодзё, это боковая ветвь семьи князей Тибаноскэ. Не имея к ним ни малейшего касательства, которое могло бы объяснить цель визита, я недоумевал: зачем он пригласил меня? Когда же я пришел и увидел, что хозяин не кто иной, как Хан-сан из Нэгиси, то был совершенно ошеломлен. Постепенно выяснилось, что до сих пор он, как младший сын, проживал вне усадьбы, а поскольку был слаб здоровьем, то и от семейных дел отошел, словно с юных лет ушел на покой. Однако неожиданно скончались его отец и старший брат, и наследником в доме стал Хан-сан. Его ближайший помощник принял меня и передал секретную просьбу – позаботиться об ойран. Сразу же после этого я отправился в «Каракотоя», но там как раз держали совет. Вчера я снова сходил туда – и опять скандал. И вот наконец сегодня я до вас добрался.
Коноито. Ах, вот в чем дело! Теперь я понимаю, почему от Хан-сана не было вестей. А что там в «Каракотоя» случилось?
Сакурагава Дзэнко. А разве вы до сих пор ничего не знаете?
Кагэхати. Я сказал им, что сам зайду, поэтому пока…
Сакурагава Дзэнко. Нет-нет, это совсем не то, что случилось с ойран. Гораздо ужаснее!
Коноито. Что же произошло?
Сакурагава Дзэнко. О, вы будете поражены! Хозяином заведения ведь считается опекун, а оказалось, что он – Фурутори Сабунда, главарь разбойничьей шайки.
О-Тё. Так что же, назначенный старейшинами опекун Кихэй – разбойник?
Кагэхати. Страшные дела творятся…
Сакурагава Дзэнко. Вы спросите, откуда это стало известно? Господин Сигэтада арестовал человека, который служил в доме То-сана из Киба – его звали не то Мацубэй, не то Госиро. И после этого понемногу все раскрылось. Похоже, для «Каракотоя» настали трудные времена, поговаривают даже, что заведению не выстоять. Послушайте, что еще говорят: оказывается, самурай Хандзава Рокуро уже давно вел розыски и тайно расспрашивал о приемной дочери владельцев «Каракотоя». Фурутори Сабунда, или Кихэй, как его звали, – всего лишь опекун, поэтому к семье отношения не имеет. Все достояние семьи, видимо, будет поделено между приемной дочерью и старейшинами. Так я, по крайней мере, слышал. Если так, то и дело ойран можно будет уладить без труда. В любом случае ойран отправится к Хан-сану. Согласны?
Коноито. Буду рада, если это так.
Сакурагава Дзэнко. Ну а я, услышав ваши слова, теперь же принимаюсь искать способ, чтобы все устроить. Похоже, автор этого сочинения сильно меня недолюбливает. Во всех нелепых ситуациях он непременно выводит на сцену меня… Ну да ладно, теперь нам ясно, где зло, а где добро, и я всех с этим поздравляю. В ближайшие же дни все будет улажено.
С этими словами Дзэнко удаляется.
* * *
Отныне Коноито и О-Тё нежданно обрели радость и надежду в любви,
