Дом разделенный - Перл С. Бак

теперь работал на земле куда реже, чем хотел бы. То был прекрасный день в конце весны, и Юань решил пройтись до деревни пешком, а там посидеть и поболтать с крестьянами, раздать им тайком свои буклеты, а затем вернуться восточной дорогой через свой участок земли. Ему нравилось разговаривать с крестьянами, и очень часто он делал это не для того, чтобы склонить их на свою сторону, а просто для удовольствия, как разговаривал бы с любым другим человеком. Он внимательно слушал, когда они говорили: «Слыханное ли дело – чтобы кто-то отнял землю у богатых и отдал ее нам? Вряд ли так можно сделать, молодой господин. Если хотите знать нашу волю, то лучше бы вы этого не делали, иначе нас же потом и накажут. Мы всем довольны. По крайней мере мы знаем, какие нас поджидают беды и что с ними делать – беды эти давние и известные». Часто оказывалось так, что в деревне выступали за перемены только те, у кого вовсе не было земли.

И вот, когда Юань собирался провести очередной день в таком приятном одиночестве и мечтаниях, та девушка подошла к нему и уверенно сказала:

– Я пойду с тобой и буду говорить с женщинами.

Юань не желал брать ее с собой сразу по нескольким причинам. При ней ему приходилось пылко и громко вещать о необходимости революции, а он не любил таких пылких речей. Еще он опасался, что она, оставшись с ним наедине, захочет до него дотронуться. Вдобавок он не сможет на обратном пути проведать свой участок, потому что там будет его сосед-крестьянин, а ему он еще не рассказывал, что стал революционером, и не хотел, чтобы тот догадался. Кроме того, он не желал показывать девушке свою любовь к земле и растениям, которые выросли из посеянных им семян, боясь, что она не оценит его странной старомодной любви к таким вещам. Нет, он не боялся ее смеха – смеяться она не умела, – но она была остра на язык и презрительно относилась ко всему, чего не понимала.

Однако избавиться от нее Юаню не удалось. Она устроила все так, чтобы Мэн поручил ей это дело, и она не могла ему отказать. Они вышли вдвоем, Юань шел молча и держался своей стороны дороги, а если девушка начинала к нему приближаться, он тут же решал, что на другой стороне дорога ровнее и идти там легче. Все это время Юань чувствовал, как в ней растет страсть, и его охватывал ужас. И вот они подошли к перекрестку, на котором кто-то давным-давно высадил ивы. Они были старые, их ветви часто обрезали, и оттого они с каждым годом становились гуще и выше, так что над дорогой образовался плотный тенистый полог. Когда Юань с девушкой проходили через это уединенное тихое место, он вдруг почувствовал, как ему на плечи легли девичьи руки. Она развернула его к себе, прижалась к нему и, разрыдавшись, закричала:

– Я знаю, почему ты не можешь меня полюбить!.. Знаю, куда ты ходишь по вечерам… На днях я за тобой проследила и видела тебя с сестрой, вы вошли в большой светлый дом, и там было много красивых женщин. Они нравятся тебе больше, чем я… С одной из них ты танцевал… Она была в розовом платье цвета персика… Я видела, как эта бесстыжая на тебя вешалась…

Действительно, Юань по-прежнему иногда ходил с Ай Лан на танцы, поскольку ни госпоже, ни сестре он не признавался, что стал революционером. И хотя теперь он часто ссылался на свою занятость и гораздо реже посещал увеселительные дома, чем прежде, все же иногда ему приходилось составлять компанию Ай Лан, иначе та заподозрила бы неладное, да и госпожа по-прежнему хотела, чтобы он присматривал за сестрой. Когда девушка прорыдала эти слова, он вспомнил, что позапрошлой ночью в самом деле ходил с Ай Лан на день рождения ее лучшей подруги, который проходил в большой заграничной гостинице, и он танцевал с именинницей в просторном зале с высокими стеклянными окнами, выходившими на улицу, и, конечно, девушка могла без труда отыскать его среди других гостей, ведь она знала, кого искать.

Юань окаменел и в сердцах проговорил:

– Я ходил туда с сестрой, нас пригласили на праздник! И…

Тут девушка почувствовала, как он похолодел под ее горячими ладонями, отшатнулась и закричала, разъярившись даже сильнее, чем он:

– Да, я тебя видела! Ты обнимал ее и не боялся ее трогать, а от меня шарахаешься, как от змеи! И что же, по-твоему, будет с тобой, если я расскажу остальным, что все свободное время ты проводишь в обществе наших врагов, ненавистных богачей, с которыми мы боремся? Твоя жизнь – в моих руках!

Она была права, и Юань это знал. Однако он ответил тихо и с насмешкой в голосе:

– Так-то ты хочешь завоевать мою любовь? Вот такими разговорами?

Тогда она вновь кинулась ему на грудь и, ослабев, тихо заплакала, и взяла его за руки, и силой прижала их к себе, и Юаня растрогали ее тихие слезы. Когда она наконец проговорила: «Ты завоевал мое сердце, но раз ты не хочешь моей любви, я не пойду против твоей воли. Знай, что прежде ни один мужчина не был мил моему сердцу… А теперь я бессильна и скорее предам братство, чем предам тебя… Вот как я порочна и слаба…» – Юаня охватила жалость, и он не стал убирать руки, и они стояли, обнявшись.

Наконец девушка притихла, отстранилась и отошла, вытирая слезы, и они зашагали дальше, только теперь она была печальна и молчалива. Они сделали все, что от них требовалось, и больше в тот день не разговаривали.

Однако теперь и девушка, и Юань знали, что между ними есть это нерешенное дело. И в Юане взыграло болезненное своенравие. Прежде он и не думал присматриваться к подругам Ай Лан, и все эти прелестные дочери богачей с веселыми звонкими голосками и заливистым смехом, гладкой кожей и накрашенными ногтями, в одинаковых разноцветных нарядах и с драгоценными серьгами в ушах, – все они казались ему на одно лицо. Юаню нравилось двигаться в такт музыке, а с партнершей танцевать было еще приятнее, особенно теперь, когда он преодолел свою первоначальную стыдливость.

Однако ревность девушки-революционерки заставила Юаня иначе взглянуть на тех, кто так ее возмущал, и легкий веселый нрав тех девушек стал ему мил, потому что она никогда не бывала весела, и он обнаружил особую прелесть в их беспечности и отсутствии каких-либо стремлений, кроме стремления ко всякого рода удовольствиям. Он выделил