Ивлин Во - Черная беда
- Наверно, император приехал.
Со стороны трибуны легким галопом проскакали десятка полтора улан, загонявших людей в переулки и во дворы, однако стоило им проехать, как толпа вновь выплескивалась на улицу.
- Процессия двинется от вокзала. Смотрите, идут!
В запрудившей улицу толпе вновь поднялось волнение, но оказалось, что это опять были уланы - теперь они возвращались во дворец.
- Боюсь, что это будет продолжаться весь день, - подала голос мисс Тин. - Представляете, как мы проголодаемся.
- Верно, я уже об этом думала. Попробую спуститься вниз и поискать чего-нибудь съестного.
- Не вздумайте, Милдред. Эти нелюди способны на все.
- Ерунда! Не сидеть же здесь целый день с четырьмя сухими печеньями.
И леди Милдред, сдвинув камень, подняла крышку люка и медленно, осторожно спустилась по лестнице. Дверь в ее комнату была открыта, и, проходя мимо, она заметила, что у окна собралось уже довольно много народу. Она спустилась на первый этаж, прошла через ресторан и открыла еще одну дверь; за ней, судя по исходившим оттуда резким запахам, к которым за последние несколько недель леди Милдред уже успела привыкнуть, находилась кухня. Стоило ей приоткрыть дверь в кладовую, как оттуда с угрожающим гудением вылетела целая туча мух. На полках стояли неприкрытые тарелки с какой-то жуткой стряпней. Леди Милдред отшатнулась было, но, взяв себя в руки, стала шарить по полкам глазами. В глиняном кувшине она обнаружила маслины, рядом лежал большой кусок черствого, как камень, хлеба. Прихватив маслины и хлеб и набрав полную грудь воздуха, леди Милдред пустилась в обратный путь.
- Сара, откройте немедленно! - Раздался стук отодвигаемого камня. Зачем же вы закрыли люк? Только о себе и думаете. А если бы за мной гнались?
- Простите, Милдред. Вы совершенно правы, но вас так долго не было, что я, признаться, струсила. Знаете, дорогая, вы пропустили столько интересного.
- Что именно?
- Всего и не расскажешь. Смотрите сами.
Пришедшие в совершенное неистовство люди с громкими возгласами обступили отряд полицейских, которые, выстроившись клином и отгоняя народ бамбуковыми палками, вели сквозь толпу какого-то пожилого арестанта.
- Так, кажется, одевается местное духовенство. Что мог натворить этот бедный старик?
- Да все что угодно. Я перестала верить этим церковникам после того, как викарий... мы его так любили, он был капелланом Лиги защиты четвероногих друзей и с таким чувством говорил о них, а потом...
- Глядите, наконец-то появилась процессия!
Духовой оркестр императорской гвардии грянул азанийский гимн, и в его величественных звуках потонул возникший было конфликт. Азанийцы любили духовой оркестр и мгновенно забыли про арест своего патриарха. За гвардейцами следовали виконт и виконтесса Боз, которые, в конце концов дали согласие на участие в празднике в качестве почетных гостей. Следом, в новеньких фартучках, по четыре в ряд, шествовали девочки из приютской школы имени Амурата, учрежденной покойной императрицей для детей-сирот, чьи родители, высокопоставленные государственные деятели, стали жертвой преступного заговора. Школьницы не без труда несли громадное знамя, на изготовление которого ушло немало уроков кройки и шитья. На знамени колыхалась вышитая шелком надпись: ЖЕНЩИНАМ БУДУЩЕГО - ПУСТЫЕ КОЛЫБЕЛИ. С громкой песней бедные сиротки медленно прошествовали под балконом.
- Умно и красиво, - похвалила мисс Тин. - Боже, Милдред, какой черствый хлеб! Им гвозди забивать можно.
- Попробуйте лучше маслины. Они превосходны.
- Никогда не любила маслин. Нет, вы только посмотрите!
Вдали показался первый открытый автомобиль с установленным на нем помостом. Поначалу была предпринята попытка привлечь к празднику придворных дам; некоторые из них дрогнули, однако азанийское высшее общество еще не настолько опустилось, чтобы разрешить светским дамам выставлять себя на всеобщее обозрение из чистой благотворительности; пришлось с этой идеей расстаться и вместо жен и дочерей крупных государственных сановников прибегнуть к услугам заурядных актрис. На первом автомобиле, запряженном несколькими волами, разыгрывалась композиция на тему: место женщин в современном мире. Под навесом из разноцветной бумажной ткани на помосте восседала мадам Фифи - Фатим Бей; в одной руке она держала охотничий хлыст - символ досуга, а в другой газету, олицетворявшую образование; вокруг мадам Фифи застыли в соблазнительных позах местные красотки с пишущими машинками, теннисными ракетками, мотоциклетными очками, телефонами, туристским снаряжением и другими предметами современного обихода, выписанными из Европы по иллюстрированным каталогам. Над автомобилем развевался оранжево-зеленый флаг с вышитым на нем броским лозунгом: ЧЕРЕЗ СТЕРИЛЬНОСТЬ - К КУЛЬТУРЕ.
Вся эта остроумная затея была встречена бурей аплодисментов. В конце улицы показался следующий автомобиль, над черными макушками поплыл еще один красочный транспарант.
Но тут вдруг движение почему-то застопорилось, в гуле толпы послышались какие-то новые нотки.
- Несчастный случай?! Надеюсь, бедные волы не пострадали?! Что-то, по-видимому, стряслось в голове процессии; с балкона видно было, как из переулков выбегают какие-то люди и, продираясь сквозь толпу, пытаются остановить шествие, повернуть его вспять. Духовой оркестр сбился и замер на полуноте, а оркестранты бросились врассыпную, прикрываясь тромбонами и литаврами.
- Дайте мне ваш фотоаппарат, Сара! Скорей же! Понятия не имею, что там происходит, но я должна это сфотографировать. Черт возьми, вечно это солнце не там где надо!
- Поставьте поменьше выдержку.
- Господи, только бы на этот раз фотографии получились! А то в Кейптауне я сняла такую интересную пленку, а этот идиот на пароходе ее засветил.
Разогнав духовой оркестр, налетчики взялись за бедных сироток из приютской школы имени Амурата. Малютки и подавно не смогли оказать сопротивления вооруженным дубинками угрюмым молодым людям; как впоследствии выяснилось, это были молодчики из общества "Несторианское католическое действие". Этим атлетически сложенным юным христианам давно уже не терпелось расправиться с радикалами и евреями - главными инициаторами преобразований в стране.
Знамя с вышитой шелком надписью исчезло из виду, а сиротки в новеньких фартучках, нырнув в толпу, пустились наутек.
Затем нападению подвергся первый автомобиль, который в этот момент находился прямо под окнами "Императора Сета". При первых же признаках опасности композиция распалась, и красотки в страхе сгрудились на краю помоста; теперь же, побросав предметы современного обихода, они с визгом спрыгнули с фургона и разбежались в разные стороны. На опустевший помост забрались молодчики из "Несторианского католического действия", и их предводитель обратился к толпе с зажигательной речью. Когда он, широко расставив руки и разинув в демократическом запале рот, повернулся в сторону англичанок, леди Милдред, вне себя от восторга, тут же его сфотографировала.
Если не считать нескольких оркестрантов, которые еще пытались отбиваться трубами и барабанными палочками, никто христианским молодчикам сопротивления не оказывал. Но тут толпа разделилась на два враждующих лагеря, начались потасовки, и группа туземцев, пришедших в столицу из северных районов острова и воспринявших случившееся как очередной праздничный дивертисмент, попыталась взять автомобиль штурмом, в результате чего вокруг него вскоре завязалось нечто вроде детской игры в "хозяина крепости". Несторианского оратора стащили с помоста, а на его месте вырос здоровенный туземец в львиной шкуре, который немедленно принялся танцевать джигу. Только волы стояли совершенно неподвижно, терпеливо ожидая, пока прекратятся беспорядки.
- У меня кончилась пленка, Сара! Вставьте новую, поскорей же! И что только думает полиция?!
В это время власти наконец-то дали о себе знать.
Со стороны королевской ложи загремели ружейные выстрелы. Пуля чиркнула по парапету и, отколов кусок бетона, просвистела у англичанок над головой. Еще один залп - и что-то ударило в железную крышу, всего в нескольких ярдах от того места, где они сидели. Леди Милдред, не вполне понимая, что происходит, подняла с крыши кусочек горячего свинца неправильной формы. Внизу послышались душераздирающие крики, а затем стук копыт по мостовой. Не сказав друг другу ни слова, леди Милдред и мисс Тин, как по команде, пригнули головы и упали ничком на крышу.
Парапет был низкий, и англичанкам пришлось растянуться во весь рост, в крайне неудобных позах. Леди Милдред протянула было руку за подушкой, но тут же ее отдернула - третий залп словно бы предупреждал ее о том, что следует быть настороже. После этого воцарилась гнетущая тишина - еще более пугающая, чем крики и выстрелы.
- Сара, это была пуля, - с благоговейным ужасом прошептала леди Милдред.
